Больше чем герой

Чтобы понять феномен Шварценеггера, нужно понять феномен актера, который, на первый взгляд, был мало похож на австрийского культуриста. Мы говорим о Брюсе Ли. С точки зрения традиционного Голливуда у Ли не было никаких шансов покорить американских зрителей. Ведь в Штатах и сейчас актеры с дальневосточной внешностью редко получают главные роли. В 1960-х же его пределом была вторая ключевая роль в телесериале «Зеленый Шершень». «Помощник главного героя» – досадный потолок для яркого и амбициозного артиста.

И, тем не менее Ли все же стал популярен в США. Правда, благодаря не голливудским, а гонконгским фильмам. Но это, если вдуматься, было еще более странно и еще менее вероятно. Ведь американцы всегда ставили свое кино выше любого другого и скептически относились к экспортным лентам.

Чем же покорил «лаоваев» Брюс Ли? Мужской красотой? Актерским перевоплощением? Блистательным произнесением остроумных диалогов? Нет, нет и нет. У Ли был свой козырь, который он смог великолепно разыграть. Он был мастером боевых искусств, прославившимся в спорте до того, как он прославился на экране. И он производил впечатление парня, который за кадром так же крут, как и в кадре. Может быть, даже круче. В этом была его «фишка», в этом была его легенда, в этом был его миф, который до сих пор вдохновляет людей.

Конечно, актеры, снимающиеся в боевиках, всегда и за кадром старались казаться «крутыми парнями». Но все, кроме самых юных и наивных фанатов, знали, что это рисовка и что ковбои, полицейские и искатели приключений – это лишь маски, которые надевают зачастую мягкие и духовно и физически слабые люди. Ведь на то и актерская игра, чтобы притворяться и казаться не таким, какой ты на самом деле.

С Брюсом Ли все было иначе. Он считался настоящим мастером, и он казался им на экране. То, что он не был похож на обычных голливудских актеров, лишь делало его «более настоящим», неподдельным мастером с Дальнего Востока, который появился перед камерами, чтобы поделиться с фанатами боевых искусств своими тайнами. Актер и Учитель в одном лице – это было уникальное предложение, которое американцы (и зрители многих других стран) не могли отвергнуть.

Так в западном кино родилась концепция «экшен-звезды» – актера, для которого экшен на первом, втором и третьем месте, а все остальное – лишь постольку поскольку. Экшен-исполнители прошлого «аутсорсили» свою крутость каскадерам и мастерам спецэффектов. Экшен-исполнители 1970-х и 1980-х эту крутость воплощали лично. Они сами были спецэффектами, не менее внушительными, чем кинотрюки.

Из-за их «альтернативности» то, что для голливудских актеров было недостатком, для экшен-звезд становилось достоинством. Слабое умение играть? Не самая привлекательная внешность? Иностранная фамилия? Странный акцент? Все это лишь подтверждало, что на экране не актер, а реально крутой парень. Который не притворяется, потому что не умеет этого делать. И который попал в кадр, потому что его крутость сводит на нет все, что закрыло бы путь в главные герои обычному исполнителю.

Из всех актеров, которые прошли по намеченному Брюсом Ли пути и прославились, Шварценеггер был самым успешным. Он не был мастером боевых искусств, но он был знаменитым профессиональным культуристом – «Мистером Вселенная» и многократным «Мистером Олимпия». На экране он воплощал новый, сложившийся при Рейгане американский идеал мужской крутости – гора мышц с огромной пушкой. Он был «мистером Америка» и, одновременно, «мистером Иммигрантом», который родился в австрийской деревне, приехал в США уже взрослым человеком, не отказался от труднопроизносимой немецкой фамилии и не избавился от германского акцента (он говорил с ним даже тогда, когда играл на 100% американские роли). Как и в случае Брюса Ли, его закадровая история была едва ли не более интересной и вдохновляющей, чем его экранные роли. И она сделала его куда большим кумиром подростков, чем прочие звезды 1980-х, снимавшиеся в экшенах. Потому что пока, скажем, Харрисон Форд играл, Шварценеггер просто был. И это производило неизгладимое впечатление.

Конечно, долго так продолжаться не могло. Как казино всегда в конце концов остается в плюсе, даже если игрокам долго идет карта, так и в кино люди искусства всегда, рано или поздно, выигрывают у пришельцев. Уже в конце 1980-х слава экшен-звезд начала увядать под натиском исполнителей вроде Брюса Уиллиса и Тома Круза – традиционных голливудцев с привлекательной внешностью, американскими именами и куда большим актерским диапазоном, чем у Шварценеггера. В наши же дни в экшен-роли можно увидеть и, прости господи, Шайлин Вудли, у которой в биографии не победы на чемпионатах, а детский сколиоз. Кому нужны звезды-спецэффекты при нынешних бюджетах на трюки и компьютерную графику? Плюс исполнителю, который не кажется неуязвимым суперменом, проще сопереживать. Это стало ясно еще тогда, когда Уиллис сорвал банк с «Крепким орешком».

Однако хотя нынешние триллеры и боевики могут обеспечить зрителям приятно проведенное время, они обычно не могут обеспечить того, что дарили боевики эпохи Шварценеггера – кумира для закадрового подражания и в какой-то мере духовного учителя. Брюс Ли вдохновлял заниматься кунг-фу, Шварценеггер привел многих ребят в тренажерные залы, а куда могут привести Лоуренс и Вудли (в отличие от их персонажей)? Только в актерскую школу. Поэтому забыть Шварценеггера трудно, и он все еще кажется родным и близким. Особенно для тех киноманов, кто тоже не вписался бы в ряды безупречно говорящих по-английски голливудских звезд. И потому мы до сих пор следим за его карьерой и переживаем из-за его неудач. Хотя и не рвемся в кино на его фильмы, потому что знаем, что того Шварца, который был когда-то, уже не вернуть. Такой вот причудливый парадокс.