Ее поддерживала любовь

Недавно на 93-м году жизни скончалась народная артистка РСФСР Евгения Константиновна Мельникова, снимавшаяся в фильмах «Летчики», «Цирк», «Снежная королева» и многих других, работавшая с такими режиссерами, как Владимир Басов, Станислав Ростоцкий, Сергей Бондарчук, Лев Кулиджанов, Алексей Сахаров, Леонид Гайдай, Григорий Чухрай. До последних дней она не уставала радоваться и удивляться жизни. А поддерживала ее Любовь. Любовь к близким: к мужу – кинорежиссеру Анатолию Голованову, с которым они были неразлучны 40 лет, к дочери Галине, преподающей на кафедре зарубежной печати и литературы факультета журналистики МГУ, к внуку Андрею Голованову, спортивному комментатору ОРТ. Поддерживала любовь к искусству, которому Мельникова искренне служила более 60-ти лет. Любовь к коллегам.
Мы публикуем последнее интервью Е.К.Мельниковой, которая она дала специально для нашей газеты.
К сожалению, мы не успели опубликовать это интервью раньше. Приносим искренние соболезнования семье Евгении Константиновны.
СКН: Евгения Константиновна, на ваших глазах прошла почти вся история российского кинематографа. Что вы успели сыграть в немом кино?
Е.М.: Я играла в немых фильмах: «Кривой Рог» (1928), «Комсомолия» (1929), «Настоящая жизнь» (1930) прекрасного режиссера Александра Гавронского, впоследствии репрессированного. А еще – в «Токаре Алексееве», поставленном Шестаковым по сценарию Ивана Пырьева, в картинах «Бомбист», «Моряки защищают родину», «Изящная жизнь», где встретилась с Ольгой Жизневой и Борисом Тениным.
СКН: Какие события вашей киножизни для вас самые памятные?
Е.М.: Конечно, премьера «Летчиков» в Доме кино в 1955 году. Это была моя победа. Моя первая большая роль в звуковом кино – ученицы летной школы Гали Быстровой – принесла мне известность.
СКН: Женщина-пилот всегда была «особая статья». Как вы освоились в этой роли?
Е.М.: Признаться, решение Юлия Райзмана застало меня врасплох. Поначалу не верила, что роль получится. Какая же я летчица? По моему представлению, она должна быть голубоглазой и высокой. Ведь в летчики брали длинноногих. Я еще не знала, что в самолетах есть передвижные педали. Юлий Яковлевич настаивал на своем. Мне пошили костюм. Постригли, перекрасили из шатенки в блондинку. Я сама себя не узнала! Пробы оказались удачными, и меня утвердили.
СКН: А то, что перекрасили в блондинку – каприз тогдашней моды?
Е.М.: Скорее, производственная необходимость. Освещение оставляло желать лучшего, искажался цвет: на пленке все выходили цыганками. Поэтому почти все наши киноактрисы были высветлены пергидролью. Выкрасили даже черноокую, с роскошными черными волосами Эмму Цесарскую – Аксинью из «Тихого Дона» 1951 года.
Моя внешность от «новой» головы только выиграла. Я стала лучше смотреться на экране, за что очень благодарна оператору Леониду Косматову, который меня хорошо снял. Искусный оператор – большая удача для актера, а то из-за плохого освещения такая «чулинда» могла получиться!..
СКН: Вашим партнером в «Летчиках» был знаменитый Борис Щукин, имя которого теперь носит театральное училище. Каким он запомнился вам?
Е.М.: Это был удивительный человек. Мягкий, добрый, интеллигентный. Мне было 12 лет, когда я увидела его в роли Тартильи в «Принцессе Турандот». Помню, смеялась до упаду. Могло ли мне тогда прийти в голову, что судьба сведет нас на съемочной площадке? И мы (то есть наши герои) будем объясняться друг другу в любви?
СКН: Не вспомните какой-нибудь «остренький» эпизод съемок?
Е.М.: Мы с Щукиным поехали на Ходынку знакомиться с летчиками и самолетом «У-2», которым нам предстояло «управлять» (разумеется, были дублеры). Была задача почувствовать «вкус» полета. Надели все, как полагается: комбинезон, шлем, очки. Первым полетел Щукин. Не сводим глаз с самолета, волнуемся – знаем, что у Бориса Васильевича барахлит сердце. Наконец, он подрулил к нам. «Ну, как?» – «Все очень хорошо. Но не знал, куда спрятать нос. Сильный ветер забивает дыхание». Моя очередь. Честно говоря, трусила. «Была не была! Либо смерть, либо роль!» Села в кабину впереди летчика. Он, совсем молодой парень, оглянулся – я улыбаюсь, делаю вид, что мне ничуть не страшно. Летим. Все выше, выше! Какая прелесть – к Богу поближе!… Сделали несколько кругов и вдруг – резко вверх. Думаю: так надо. Потом как будто перевернулись. Еще один «кувырок». Еще… Приземляемся. Навстречу бежит вся съемочная группа: «С тобой все в порядке?» – «Да, а что такое?» – «Летчик сделал несколько »мертвых петель«! И тут мое сердце екнуло. К счастью, в воздухе я этого не поняла.
СКН: После такого испытания уверенности прибавилось?
Е.М.: Нет, пока не познакомилась со своей дублершей, сомневалась в себе. Основной материал снимали в Тамбовской летной школе. К моему удивлению, летчицы были такого же роста, как я. Дублерша была обычная девчоночка с двумя перевязанными косичками.
В 1955 г. на Международном кинофестивале в Москве наш фильм получил Почетную грамоту. А я была отмечена за лучший образ летчицы. О силе воздействия кинематографа тех лет на зрителя говорит тот факт, что многие девушки, подражая Гале Быстровой, поступили в летные училища.
СКН: Известно, что Григорий Александров пригласил Орлову в »Веселые ребята«, увидев ее Периколу в Музыкальном театре. Так же случайно он нашел на роль Раечки в »Цирке« и вас?
Е.М.: Встреча с Григорием Васильевичем произошла на премьере тех же »Летчиков« в Доме кино. Он поздравил меня с успехом и предложил роль в своей новой музыкальной комедии, съемки которой уже начались. Я вежливо поблагодарила, но в душе поморщилась: »Зачем мне этот «Цирк»?« Хотя в то время почти все актеры хотели сниматься у него. Незадолго перед тем он вернулся из командировки по Западной Европе и Северной Америке. Красивый, обаятельный, элегантный, располагающий к себе с первых минут общения. Однако я знала, что »Цирк« – фильм Любови Орловой. К тому же »Раечка« уже была, но она не устраивала Григория Васильевича. Ищу повод отказаться: »Я не читала сценарий«. – »Не беспокойтесь, прочитаете, все будет хорошо«. Отступать некуда. »Когда сниматься?« – »Послезавтра«. Александров сумел увлечь, подчинить своей творческой воле, заразить азартом.
Работать с ним было одно удовольствие! Весь цирк был построен на »Мосфильме«. Арена. Привели львов… Для съемок нашей сцены с Павлом Массальским, игравшим антрепренера Кнейшица, мы забрались по доскам – тогда гостиница »Москва« только строилась – на 10-й этаж, где разместился ресторан. Прекрасная панорама: Большой театр, Красная площадь. В »Метрополе« был заказан злополучный торт, которым »меня« угостил Кнейшиц. В результате »я« прибавила в весе и первая проба номера »Полет в стратосферу« обернулась неудачей…
СКН: Как у вас сложились отношения с Орловой?
Е.М.: При первом знакомстве Любовь Петровна меня не впечатлила: шатенка с пучочком, вязаная кофта. Это потом ее перекрасили, постригли, и она стала потрясающей »американской звездой«. В часы отдыха Любовь Петровна нередко рассказывала о себе: о первом сценическом выступлении, еще ребенком, в доме Шаляпина, о том, что родители видели дочь пианисткой, о том, что работала тапером… Мы подружились и дружили долгие годы. У меня сохранилась записка Любови Петровны на программе празднования 50-летия »Цирка« 12 ноября 1966 года: »Женя, дорогая и милая, всегда хочу Вас видеть! Всегда помню и люблю Вас. Любовь Орлова«.
СКН: Актер, тем более, актриса – лицо зависимое. Тем не менее, право последнего слова вы оставляли за собой и однажды, кажется, огорчили Юдина?
Е.М.: По словам Константина Константиновича, сценарий фильма »Девушка с характером« писался специально »на меня«. Но к тому времени у меня уже были три большие работы в кино, и я решила сделать паузу. Мы с мужем мечтали о ребенке. В 1958 г. родилась Галочка. Дочь я назвала в честь моей любимой героини из »Летчиков«. А задорная, энергичная Катя из »Девушки с характером« стала кинодебютом Валентины Серовой.
СКН: Был ли у вас опыт работы в театре?
Е.М.: С приходом звука в кино появилась необходимость в освоении работы с художественным словом. Для занятий речью на »Мосфильм« был приглашен театральный режиссер Алексей Дмитриевич Попов из Центрального Театра Красной Армии (это он в 1928 г. поставил одну из лучших комедий немого кино »Два друга, модель и подруга«). Ему ассистировал актер Владимир Белокуров, сыгравший потом на экране Валерия Чкалова). На экзаменах я читала отрывок о Наташе Ростовой из »Войны и мира« – сцену в цветочной. Попов поставил мне »пять с плюсом«.
СКН: …и пригласил к себе?
Е.М.: Да, и пригласил в свой театр. Это был 1937 год. Я ушла с »Мосфильма«. О, это была целая драма! За 10 дней Попов ввел меня в пьесу »Большой день« Владимира Киршона. Едем со спектаклем в Ленинград. Как я играла? Думаю, что никак. Лишь бы не подвести партнеров. По возвращении в Москву пьесу сняли с репертуара. Пережить все это было тяжело… Алексей Дмитриевич – замечательный режиссер, и я ему благодарна за участие в моей судьбе, но в 1938 г. я покинула театр. Меня пригласил в свой театр Николай Павлович Охлопков, ставивший »Железный поток«. Правда, предупредил: »Сразу главных ролей я тебе не дам. Поиграешь пока в массовке«. Посмотрела я и… сбежала. Всем этим я уже насытилась в кино.
СКН: Актриса с вашим темпераментом не будет ждать у моря погоды. Куда же вы »побежали«?
Е.М.: В Лихов переулок на »Союздетфильм«. Там ставились не только детские фильмы. Например, »Свадьба«. Это было место, где можно было работать. Позвал меня туда Сергей Юткевич. А потом – война. Она застала меня в Киеве на съемках фильма Игоря Савченко »Годы молодые«. Я проснулась в гостиничном номере от непонятных звуков – это был гул орудий. В Москве – трехлетняя дочь и муж… Война – это ожидание почтальона, мысли о том, чем накормить ребенка. Все было как у всех… Со съемочной группой Юткевича (он пригласил меня на роль Риты Устинович в фильм »Как закалялась сталь«) уехала в Сталинабад. Жили в клубе, у меня с дочкой был уголок на сцене. Организовали концертную бригаду и ездили по госпиталям.
Никогда не забуду своего первого выступления перед ранеными. Мы с Георгием Францевичем Милляром играли »Предложение« Чехова. Зрители смеялись, но после представления я не услышала привычных аплодисментов, лишь какой-то странный стук. Расстроенная, чуть не плача, я вышла в коридор. »Что с вами, деточка?« – спросила медсестра. – »Они не хлопают…« – »Они вам аплодируют – костылями. У них ведь ампутированы руки«… За всю мою актерскую жизнь тот концерт был самым большим моим потрясением.
В 1945 году вернулась из эвакуации в Москву. Жива, дочка здорова и со мной – это главное. Надо было определяться с работой, но прежде, чем меня приняли в труппу Театра киноактера, велено было »показаться«. Читала ту же Наташу Ростову. В приемной комиссии – Григорий Васильевич Александров, Алексей Денисович Дикий и Василий Васильевич Ванин. Александров хорошо знал меня по »Цирку«. Так зачем понадобился этот »цирк«?.. Играла уже в первом спектакле театра – »Бранденбургские ворота«. Много гастролировали. Думаете, деньги большие получали? Благодарные зрители кормили московских актеров – картошкой, капустой… В Театре киноактера проработала более 40 лет.
СКН: Видимо, тяготение к театру возникло у вас не вдруг?..
Е.М.: Влюблена в театр я была с детства. Спектакль »Золушка«. Полный восторг! Сразу про себя решила, что смогла бы сыграть не хуже. Но вовсе не милую Золушку, а ее злую сестру Берту. Возможно, где-то в подсознании мелькнуло, что мне ближе характерные роли.
На Тверской, недалеко от дома, где я жила, молодой актер театра »Летучая мышь« Федор Никитин (памятный кинозрителям по одному из самых значительных фильмов 20-х годов – »Обломок империи« Фридриха Эрмлера) организовал для детей театральный кружок »Потешное кольцо«. Там мы пели, танцевали, рисовали. У нас было даже свое знамя – фиолетовое с зеленым кольцом. В 1922 г. с этим знаменем мы пришли на похороны Евгения Багратионовича Вахтангова, а позже стали называть себя »культармейцами«.
Один из спектаклей – »Новая шапочка Андерса«, где я играла мальчишку, Никитин показал на утреннике в »Летучей мыши«. В тот день в ложе сидел Константин Сергеевич Станиславский. Очевидно, игра ему понравилась: он пригласил всех участников спектакля в Художественный театр. Камергерский. В фойе столик. На нем стакан чаю в подстаканнике, а на тарелочке … два крошечных сухих пирожных. Они произвели на нас неизгладимое впечатление. Ну, дети же! Ведь шел голодный 1921 год. В театре нас опекал и утихомиривал старый мхатовец, игравший на открытии театра в 1898 году князя Шуйского в »Царе Федоре«, – Василий Васильевич Лужский. Константин Сергеевич сел за стол и предложил нам изобразить сцену из »Синей птицы« – царство будущего, как мы его себе представляем. Я играла Тильтиля. Потом Станиславский подошел к нам и поблагодарил каждого, а меня погладил по голове. Быть может, он благословил меня на актерский путь?.. Тогда у него была идея создания при Художественном театре детской студии. Но что-то не заладилось. В 1927 г. я окончила школу. К тому времени пересмотрела все спектакли во МХАТе, не расставаясь с мечтой стать актрисой. Но… экзамены пошла сдавать в МИИТ.
СКН: Кто же спутал ваши карты?
Е.М.: В то время театральные учебные заведения не были государственными, а мне и моей подруге, как отличницам и активисткам-общественницам (я была председателем учкома) дали путевку именно в государственный вуз. И сдуру я пошла туда, но провалилась на экзамене по физике. И была очень счастлива! К тому же, посмотрев фильмы »Длинноногий папочка« и »Через черный ход«, я попала под обаяние актрисы Мэри Пикфорд. И поступила на актерский факультет Государственного техникума кинематографии (ГТК), из которого потом вырос ВГИК.
На актерском преподавали кулешовцы: Сергей Комаров, Александра Хохлова, Леонид Оболенский и другие. Училась я у Абрама Матвеевича Роома (он еще не был женат на Ольге Жизневой и еще не поставил »Гранатовый браслет« и »Цветы запоздалые«). На его »лекциях« мы были предоставлены сами себе. Поскольку фильмы ставились немые, то наряду с изучением общеобразовательных и искусствоведческих дисциплин мы активно занимались акробатикой, ритмикой, пластикой.
В 1930 году нас, выпускников-актеров, приняли на Московскую объединенную фабрику »Союзкино«, образованную в 1924 году на базе Первой и Третьей фабрик »Госкино«, а с 1934 года ставшую »Мосфильмом«. Киностудия располагалась на Житной улице, на Потылихе. От Киевского вокзала мы ехали на трамвае до Окружного моста, а оттуда – пешком…
СКН: Какой была ваша жизнь без грима? Расскажите немного о человеке, с которым связали свою судьбу.
Е.М.: С Анатолием Павловичем Головановым мы познакомились в 1927 году в ГТК, где учились на одном факультете. В 1935-м поженились. Он был знаменитым спортсменом-динамовцем, фронтовиком, прошел всю войну, снялся в нескольких картинах. Но его актерская судьба не сложилась. Сам он не очень тяготел к этому делу. Решил сменить профессию. Прошел путь от помощника режиссера до замечательного режиссера второго плана, мастера батальных сцен. Работал с Сергеем Бондарчуком в »Судьбе человека« и первой части »Войны и мира«. Снял несколько картин с Владимиром Басовым и Леонидом Гайдаем. Эрудированный, мягкий, внимательный, интеллигентный, мастер »золотые руки«. Лучшего мужа не может быть! Но у него почти всегда не хватало времени для отдыха. Умер в 1975 году.
СКН: С тех пор, как в 1954 г. вы сыграли у Мстислава Корчагина в »Школе мужества« мать Бориса Голикова, многие режиссеры видели вас именно в такой роли. Например, Станислав Ростоцкий в »Дело было в Пенькове«, Алексей Сахаров в »Коллегах«. Какая мама оказалась самой »трудной«?
Е.М.: Мать в »Школе мужества« стала моей первой возрастной ролью. Выглядела я всегда, простите за нескромность, значительно моложе своих лет. Приходилось всячески изощряться, чтобы в кадре соответствовать возрасту героини, немножко »постареть«. Всех своих мам любила и люблю. Что до »трудной«, то, пожалуй, это мама тракториста Матвея Морозова (Вячеслава Тихонова) в картине »Дело было в Пенькове«. В одном из эпизодов мне надо было как следует наподдать своему »сыночку«. Как только ни уговаривал меня Станислав Иосифович! »Морозова сама хозяйка, колхозница, она его так воспитывает, учит!«. Никак не могла сыграть эту сцену. Хоть режьте! Мы со Славочкой работали вместе в Театре киноактера – ну как можно поднять на него руку? Уже и Тихонов меня подбадривал: »Пожалуйста, Женя, не стесняйтесь!«. В общем, скрепя сердце, пришлось наподдать. Хорошо, у меня рука легкая.
СКН: Отдельная страничка в вашей »киногалерее« – сказочные образы…
Е.М.: Вы имеете в виду Бабушку в »Снежной королеве« и куму Тыквочку из »Чипполино«? Согласилась на эти роли с удовольствием. Хотелось разнообразия. Правда, »Чипполино« давался »со слезами«. Съемки шли в Коктебеле. Жара страшная! Громоздкие, хотя и эффектные, костюмы! Наряд Тыквочки меня вполне устраивал. Но явно напрашивалась какая-то деталь. Нанизала на нитку тыквенные семечки. Получились симпатичные бусы. Портрет завершен.
СКН: Кто были ваши родители? Где прошло детство?
Е.М.: Родилась в Москве. Жила на 1-й Тверской-Ямской. Училась в горбачевской женской гимназии. Папа – слесарь-механик. Он был одарен прекрасным музыкальным слухом. С блеском играл на гармошке, участвовал в самодеятельности, выступал с концертами по Белорусской железной дороге, где мы обычно снимали на лето дачу. Мама, дочь Почетного гражданина Москвы Хвостова (в его честь названы два переулка в Замоскворечье) – домашняя хозяйка. В семье было четыре девочки. Я – третья. Старшая сестра, Елена Мельникова, окончив ВХУТЕМАС, стала художником, у нее изумительная живопись. Ее муж, Константин Вялов – тоже. Его картины есть в »Третьяковке« и др. музеях. Ирина – экономист, Нина работала на заводе. Сегодня никого из них уже нет.
…Любая, даже минутная работа Евгении Мельниковой – в »Судьбе человека«, »Случае с Полыниным«, »Трясине«, »Когда деревья были большими« (проводница), »Бриллиантовой руке« (лифтерша) – это глубокое проникновение в суть характера. Но таких ролей, как в 30-х годах, у актрисы не было. В 1983 г. она сыграла свою последнюю кинороль – бабушку в фильме Юрия Чулюкина »Не хочу быть взрослым« (картина получила Госпремию РСФСР им. Крупской), а в 1988-м – свой последний спектакль в Театре киноактера – комедию »Ссуда на брак« Константина Воинова, вместе с Лидией Смирновой, Людмилой Шагаловой, Инной Макаровой, Любовью Соколовой. Спектакль выдержал более 500 представлений.
В начале своей творческой деятельности Мельникова позволила себе одну вольность. В 1932 г. от имени молодежи ей довелось выступать перед киношной общественностью Ленинграда, куда ездила делегация »Мосфильма«. »Нас не снимают, потому что нас не знают, – громко произнесла она с трибуны – А нас не знают, потому что не снимают!". Зал поддержал ее громом аплодисментов… Если вдуматься, проблема, поднятая актрисой 70 лет назад, своей актуальности не потеряла.