Режиссерская тюрьма: сослать нельзя помиловать

Прежде всего – никакой специальной тюрьмы для режиссеров, конечно, не существует. Director Jail – это метафора. Когда обычному человеку доверили деньги, а он их пустил на ветер, за подобную растрату полагается сажать в тюрьму. Когда то же самое делает режиссер, потративший сто миллионов на провальное кино, его не могут посадить за это на скамью подсудимых (ведь это все равно что судить споткнувшуюся лошадь за проигрыш на скачках) – но от расплаты ему все равно не уйти. Когда фильм выпускается на экраны и становится очевидно, что его ненавидят и критики, и зрители, такой режиссер обычно оказывается в изоляции. Он все еще ходит по Голливуду с новыми идеями, вот только работники киностудий вечно оказываются слишком заняты, чтобы с ним встретиться и эти блестящие идеи выслушать. Слухи распространяются быстро, и рисковать своими деньгами никто не хочет: если молва записала тебя в неудачники, как Найта Шьямалана, особо разбираться с тобой никто не будет. И вполне возможно, что из этой невидимой тюрьмы ты уже не выберешься – даже если еще недавно был знаменитым режиссером.

Впрочем, на деле все несколько сложней, так как законы голливудского правосудия эволюционировали с течением времени. Классическим примером узника режиссерской тюрьмы может служить Орсон Уэллс. Автор лучшего, по мнению многих американских зрителей, фильма всех времен («Гражданин Кейн») развалил свою блестящую карьеру двумя неудачными кинолентами подряд. Кому-то другому хватило бы и одного провала, но авторитет Уэллса был слишком высок, чтобы сбить его с ног одним ударом. Вторая подряд кассовая неудача, впрочем, успешно довершила начатое: Уэллс остался на пожизненном «испытательном сроке» и остаток своих дней если и допускался к режиссуре, то под неизменно жестким студийным контролем, не оставлявшим никакой свободы для авторских экспериментов.

Но если в двадцатом веке все решала касса, то сегодня условия попадания в опалу стали гораздо менее прозрачными. Порой наблюдаются довольно странные феномены, когда один режиссер остается в седле после целой серии неудач, а другой не может найти новую работу после вполне пристойного, казалось бы, хита. Тем не менее ключевые карьерные законы все же работают достаточно четко, и их можно проследить, обратив внимание на фильмографию некоторых известных фильммейкеров.

Как прежде, так и сегодня в карьере любого постановщика играет роль количество удачных и неудачных фильмов (сняв две успешных ленты, ты все еще можешь остаться на плаву после одной неудачи, хотя уже вторая полностью исчерпает твой кредит). Но сегодня, в эпоху блокбастеров, имеет значение еще и стоимость лент. Например, один провалившийся в прокате стомиллионный блокбастер способен перечеркнуть сразу две, а то и больше недорогих режиссерских удачи, с которых вы начали карьеру (в этом плане будущее Джошуа Транка, провалившего ремейк «Фантастической четверки» сразу после дебютного малобюджетного хита «Хроника», выглядит незавидно – своенравный молодой человек оказался в минусе, тянущем на две «пожизненных отсидки»).

С другой стороны, если вы сколотили успешную франшизу-трилогию, принесшую мейджору сотни миллионов, сияние вашего успеха способно перекрыть даже целую полосу последующих неудач – об этом говорит хотя бы пример Бретта Рэтнера, не снявшего почти ничего пристойного после трех серий «Часа пик», влипшего в некрасивый оскаровский скандал и отвратившего от себя едва ли не всех кинокритиков, но магическим образом продолжающего оставаться у студий на хорошем счету.

Или, скажем, хитмейкер Майкл Бэй, в середине нулевых эпично поскользнувшийся на высокобюджетном «Острове», после которого ему целую пятилетку пришлось отмываться, клепая попкорновую трилогию «Трансформеры». В процессе кассоугодная франшиза настолько ему обрыдла, что режиссер не стеснялся сообщать об этом прессе, что вообще-то считается страшным моветоном. Тем не менее операция прошла успешно: боевые роботы вернули Майклу доверие студийных боссов, и сегодня его позиции крепче, чем когда бы то ни было. В виде награды за труды студия Paramount даже позволила главному пиротехнику Голливуда сделать перерыв и снять недорогую черную комедию «Кровью и потом», в которой никто, кроме него, не видел реальной надобности (прихоть постановщика была оплачена, так как на других условиях Бэй просто отказывался снова впрягаться в лямку «Трансформеров»). Как видим, покуда накачанные деньгами франшизы остаются золотыми столпами, на которых держится современный Голливуд, их архитекторы будут пользоваться снисхождением, о котором другие могут только мечтать.

Вписаться в успешную франшизу – большой шаг для любого режиссера, способный вывести его со скамейки запасных в большую игру: поглядите, с какой охотой малоизвестные таланты брались за новые серии «Сумерек» и «Гарри Поттеров» и каким доверием после этого они начинали пользоваться у инвесторов. Но горе тому, кто не совладает с рулем и погубит гусыню, несущую золотые яйца, – если очередной фильм серии по какой-то причине получится неудачным и сделает невозможным продолжение, постановщику лучше сразу начинать сушить сухари: первые лица индустрии, еще вчера похлопывавшие его по спине и называвшие «нашим гением», с горя обвинят беднягу во всех смертных грехах, перестанут здороваться и раздадут студийным секьюрити его фотографии с приказом не пускать проходимца на порог. Недополученная прибыль всегда доставляет спонсорам страшную боль, ведь запустить долгоиграющую франшизу не так-то просто.

Так случилось с Яном де Бонтом, ударно въехавшим в режиссуру верхом на высокооктановой «Скорости» и столь же эпично завалившим ее сиквел. Успех первой ленты, сопровожденной весьма пристойным «Смерчем», был слишком значителен, чтобы первая же неудача катапультировала проштрафившегося голландца в режиссерскую тюрьму – поворчав, ему дали возможность отыграться на сиквеле «Лары Крофт». Но Ян умудрился похоронить и эту франшизу, после чего Голливуд окончательно и бесповоротно закрыл перед ним двери: намертво прилипшая стигма неудачника заставила серьезных людей шарахаться от него, как от чумного, лишив де Бонта какой-либо надежды на новый реванш.

У молодых талантов, выступивших с интересных дебютом, есть преимущество перед «ветеранами»: могут довольно долго замыливать судьям глаз своим «нераскрытым потенциалом». Культовый фильм Ричарда Келли «Донни Дарко» не вернул своего 6-миллионного бюджета, но студии увидели в инди-режиссере ту самую молодую кровь и свежее авторское видение, которого порой так не хватает напрочь обросшему шаблонами Голливуду. Ему дали снять сначала «Сказки Юга» (17 млн.), затем «Посылку» (30 млн.). Оба фильма привели примерно к тому же результату, что и «Донни Дарко»: стало понятно, что что-то в Келли, конечно, есть, но ни денег, ни «Оскаров» оно не приносит. В Голливуде такие формулировки звучат как приговор.

Вместе с тем «Оскар» – отличная возможность вырваться из режиссерской тюрьмы. На этом, например, успешно сыграли постановщик «Невидимой стороны» Джон Ли Хэнкок и режиссер «Бойца» Дэвид О. Расселл. Последнего обвинили в конъюнктурности и расчете, на что Расселл ответил в том духе, что ему хватило прошлых граблей и лучше он будет делать вот такое кино, чем числиться на плохом счету. Голливуд благосклонно принял признание экс-арестанта к сведению, и сегодня у Расселла опять все хорошо – в последнее время он больше не называет себя «выпущенным на поруки».

Другим режиссерам, не могущим похвастать кассовостью, кинонаграды позволяют виртуозно избегать опалы, как, например, Полу Томасу Андерсону. Имеют значение и давние знакомства: «альтернативщик» Кевин Смит давно уже мог бы вылететь из Голливуда за страсть к рискованным экспериментам, если бы не умел по дружбе подтягивать в свои фильмы отличных актеров с громкими именами, таких как Бен Аффлек и Мэтт Дэймон.

Но самое главное, пожалуй, правило, чтобы сберечь репутацию – это просто не снимать реально плохих фильмов. На прокатные сборы влияют многие факторы – от неверно выбранной даты релиза до неудачной рекламной кампании и банальной недооценки конкурирующих проектов, с которыми киноленте подчас приходится насмерть сражаться за зрителя. И, к сожалению, крайним в этом неудачном раскладе часто остается режиссер, хотя он трудился на совесть (вспомнить хоть тот же «Остров» Бэя) и со своей стороны сделал все, чтобы фильм получился хорошим. Студии понимают это и после «разбора полетов» все еще могут предоставить постановщику шанс «исправиться». Однако бывают случаи, когда результат настолько объективно плох или даже чудовищно омерзителен, что выставляет на посмешище не только самого режиссера, но и вообще всех причастных. Тогда уже любая математика с подсчетом баллов и цифр перестает иметь какое-то значение. Совершенно неприкасаемых людей в этом бизнесе нет: как бы ты ни был хорош в прошлом и сколько бы хитов ни снял, после подобной неудачи за тобой везде будут следовать надзирающие органы и окрикивать каждый раз, как ты попробуешь проявить самостоятельность (а могут и вовсе пожизненно законопатить в карцер). Это случилось с Ренни Харлином, эпичный провал которого на стомиллионном «Острове головорезов» погубил целую студию Carolco Pictures, так будет и с любым, кто забывает, что он ответственен не только за собственную карьеру, но и за многих других людей.

В действительности ведь аналогичные виртуальные тюрьмы есть в каждой кинопрофессии – плохое кино бьет по карьерам не только режиссеров, но и сценаристов, продюсеров, актеров. Еще вчера все молились на Джерри Брукхаймера, а сегодня хмуро выражают ему недоверие в профессиональной компетентности. Не успели утихнуть здравицы в адрес Дэймона Линделофа, как по Голливуду уже раскатывается цоканье языков «мы переоценили этого парня». Элайджа Вуд, Джессика Бил, Винс Вон, Риз Уизерспун и другие недавние любимцы публики сталкиваются с тем, что студии перестали делать на них ставку. Ветер в Голливуде меняется часто – всего один неудачный релиз способен породить далеко расходящиеся круги и зацепить массу невинных людей, сделавших ставку не на ту лошадь. Но режиссеры, конечно, попадают под репрессии первыми.

С этим ничего нельзя поделать, нужно лишь помнить о подводных камнях и быть к ним готовым. Волею обстоятельств, зачастую непредсказуемых, в режиссерскую тюрьму попадают не только плохие фильммейкеры, но и гении вроде Орсона Уэллса. Побывала там в свое время и Кэтрин Бигелоу, в итоге ставшая первой женщиной, получившей режиссерский «Оскар» за «Повелителя бури». Путь назад непрост и тернист: кто-то пытается вернуть к себе доверие, начав с нуля – снимая рекламу и эпизоды сериалов. Кто-то, как Бигелоу, заручается помощью начинающих сценаристов и делает маленькое независимое кино, способное восхитить критиков. Кто-то сам становится сценаристом, доказывая, что его идеи все еще могут приносить деньги. Способов выйти по УДО за примерное поведение довольно много.

Лучше всего в режиссерскую тюрьму, конечно, вовсе не попадать. Но киноиндустрия – такое место, что ни от тюрьмы – ни, соответственно, от сумы – здесь зарекаться нельзя. Если, конечно, твой друг не Бен Аффлек.