Кинотеатр военных действий. Часть 1

…Поздно вечером 28 октября 2004 года на 6-м съезде Союза кинематографистов России, на пост председателя был вновь избран известнейший кинорежиссер и актер Никита Михалков. Он победил в сымпровизированном на скорую рукуголосовании с перевесом в 189 человек против 9. При общем числе избранных делегатов, равном 970. Победил около полуночи, когда домой ушла даже счетная комиссия, отчего считать голоса пришлось едва ли не самому Михалкову. Победил, несмотря на то, что несколькими часами ранее съезд решил признать законным только тайное голосование.

Такое демонстративное попрание и устава СК и всех демократических норм станет, похоже, предметом судебного разбирательства. Но по большому счету это уже как мертвому припарки.

Октябрьский переворот

Отмотаем пленку на полдня назад, когда состоялось предписанное съездом тайное голосование. Его итоги были такими: 400 голосов, т.е. 64,5 процента, поданы за Никиту Михалкова, 212, т.е. 35,5 процента – за Елену Цыплакову, выдвинутую в качестве альтернативного кандидата. При явной победе Михалкова по абсолютным цифрам, устав Союза кинематографистов такую победу не признавал: для победы, по уставу, требовалось 75 процентов голосов. Но голосовавшие еще не знали, что не победил никто, и, опустив свои бюллетени, многие разошлись: актеры торопились на спектакли, ветераны не выдерживали марафона и один за другим сходили с дистанции, питерская делегация спешила к поезду, остальные ушли просто так, считая, что свой долг выполнили, а подсчет голосов – дело техники. Зал почти опустел.

Но все еще только начиналось.

В 11 часов вечера, наконец, пришли результаты голосования, и лицо Никиты Михалкова стало чернеть на глазах. Он понял, что попал в расставленную при его же участии ловушку. Это ведь при нем был принят новый устав СК, гласящий, что для победы требуется 75 процентов голосов. Достаточно бредовую, надо сказать, цифру придумал кто-то из царских угодников, полагая, что никто, кроме царя, эту планку взять не сможет. И вот, оказалось, не смог и царь – его царство раскололось, и авторитет среди коллег сильно подмок. Теперь, по уставу, нужно было начинать все с начала: выдвигать новых кандидатов, обсуждать, печатать бюллетени… А уж ночь на дворе, и съезд, в сущности, разъехался – о кворуме нет и речи. И тут, как рояль в кустах, совершенно случайно, но очень вовремя в зале оказалась милая женщина. Она была в принципе посторонняя, зато – доктор юридических наук. Как доктор пробралась в наглухо заблокированный охранниками Дом кино, непонятно, но она была немедленно приглашена на трибуну и сообщила пустому залу, что съезд, как высший орган, вправе принять любое решение.

Получилось, что оставшиеся 200 человек вполне могут, если захотят, отменить волеизъявление почти тысячи членов союза.

Владимир Макеранец, который вел вечернее заседание, окончательно запутался и стал мямлить, так что Михалков взял инициативу в свои руки, потребовал голосовать открыто. И быстренько проголосовали. Ошеломленная невероятностью происходящего оппозиция что-то еще кричала в микрофоны, но бесполезно – в зале, который всегда служил микромоделью всей страны, случилось нечто вроде октябрьского переворота. Своих коллег, требовавших уважения к основным демократическим принципам, Михалков проводил в краткой тронной речи словами, которые войдут в его фильмографию: "Мое имя Никита, что значит бесогон. И я слышу в зале стук копытцев. Господа, кончилось ваше время!".

В числе предполагаемых бесов были известные мастера нашего кино, члены самого многочисленного в стране кинообъединения – Московского союза кинематографистов, давнего оппонента Михалкова. А также члены гильдии кинокритиков, которые до последнего момента пытались напомнить уже почти пустому залу об азах демократии. Слова Михалкова в этом контексте прозвучали торжествующим отпеванием самой демократии.

Режиссура в масштабах государства

Со стороны события последних лет в СК России кажутся нескончаемым абсурдом.

И действительно: во главе союза стоит выдающийся режиссер, один из немногих в России, получивших мировое признание, – чего же боле? Но идет постоянное брожение, вспухают непонятные имущественные споры, какие-то обвинения взаимные. Самое расхожее объяснение: завидуют. Это объяснение так популярно, что даже трезво относящиеся к Михалкову люди на вопрос "За что его в Союзе так не любят?" отвечают: "Слишком талантлив и успешен, а в России этого не прощают".

Словно предшественники Михалкова Пырьев, Герасимов, Кулиджанов, Климов или Соловьев были закоренелыми бездарями-неудачниками.

Никто не задается также вопросом, чему могут завидовать, к примеру, кинокритики, которым Михалков не конкурент, но которые давно и ожесточенно с ним спорят.

Понять, за что так невзлюбили Михалкова, нельзя, не углубившись в историю вопроса.

Да, несомненно, существует давняя неприязнь к семье, которая при всех властях ухитрялась быть не только на плаву, но и пробираться в дамки. Которая легко переписывает гимны и пересматривает принципы. В которой причудливым образом уживаются самый циничный космополитизм с самым посконным российским государственничеством, с приверженностью утопической идее "царя-батюшки". Всеми признанная талантливость семьи эти качества оттеняет, умножает, делает явлением общественным и ставит в центр самых непримиримых идейных споров.

Завидовать людям, стремящимся быть поближе к властям и всегда держащим нос по ветру, русскому интеллигенту редко приходило в голову. К таким скорее относятся со снисходительной иронией, запечатленной хотя бы в шаловливой, всем известной эпиграмме, которую приписывают Гафту. Интеллигент начинает воспринимать таких людей как опасность, когда они на власть посягают, устанавливая свои правила игры, для человека с принципами неприемлемые.

Никита Михалков – актер и режиссер – знаменит и любим зрителями. Михалков – общественный деятель – явился вдруг. И это явление сразу окуталось слухами, домыслами и далеко идущими предположениями. В конце 90-х, к примеру, стали поговаривать, что он хочет пойти по стопам Рональда Рейгана. Ну, слухи и слухи, цену им в России знают. Я решил слух проверить и в интервью 1998 года впрямую спросил режиссера Михалкова, можно ли, с его точки зрения, срежиссировать целую страну.

-- Конечно, – ответил он. – Разве президент не режиссер? Посмотрите, как он режиссирует кадры. Только на другом уровне, и двигаются другие актеры. Что такое режиссура? Создание мира. Страна не возникает сама, ее создают люди. И я уверен, в ней можно создать атмосферу.

И дальше пошел разговор конкретный, обстоятельный и явно давно обдуманный:

-- Я власти не жажду. И убежден, что где-то в России есть достойный человек. Но он еще не раскручен, не виден, молод, его надо искать, готовить… И если возникнет ситуация, что те, кому бы я поверил, отказались, а других еще нет, и я пойму, что может быть, на какое-то время, пока растет тот, кто нужен, нужно взять на себя этот крест, то: первое – необходимы душевное понимание этого и уверенность, что так думаешь не ты один; второе – благословение Синода; и третье – осознанный отказ от строительства своей политики на отрицании предыдущей.

Это уже программа. У нас вполне мог бы быть второй Рейган. Актерская популярность Михалкова не в пример выше, так что в его победе можно было не сомневаться. Но тут появился Путин, и вопрос был естественным образом снят.

Оставалось строить вертикаль власти в более доступном месте – в родном Союзе кинематографистов.

Продолжение следует…