Кризис отрасли, а не кризис ума и таланта

На вопросы «СКН» отвечает режиссер Валерий Рубинчик («Дикая охота Короля Стаха», «Культпоход в театр», «Венок сонетов», «Отступник»).
-- Чем, на ваш взгляд, в кинокалендаре день минувший отличается от дня сегодняшнего?
-- Если сравнивать с эпохой государственного кинематографа, то отличается существенно. Например, тем, что в прежние времена выходило 140 картин в год, а сегодня – вы сами знаете. Раньше можно было снять фильм на важную тему, чтобы о нем написали все газеты. Сейчас достаточно просто снять фильм, чтобы о нем заговорили. Раньше многие начинающие режиссеры готовы были снимать, что попало, лишь бы выскочить из детской колыбели, и при запуске руководствовались конъюнктурными соображениями. Но зато на их фоне были видны бриллианты. Кинематограф часто открывал дорогу мистификациям, поскольку это – искусство фотографическое. Например, нарисовать лошадь получится не у каждого. А вот сфотографировать лошадь может каждый. Но если сделать сто фотографий, то две из них могут оказаться гениальными. Несмотря на этот обман, лично я Художника видел сразу. Посмотрев фильм, я понимал: снимал Режиссер. Или наоборот: тут лишь случайность, он только называется режиссером, даже если передо мной было достаточно интеллигентное сооружение. Если судить кинематограф по моей шкале ценностей, то дело тут не в технологиях или количестве производимых картин, хотя этот конвейер нам в каком-то смысле помогал. И не в деньгах, потому что самый скромный в финансовом отношении фильм может оказаться шедевром. Я считаю кинематограф высоким искусством, как музыку, как живопись. И требования к фильмам у меня как к произведениям искусства.
-- В последнее время появляется совсем мало шедевров…
-- У нас по-прежнему остались Михалков, Соловьев, Сокуров, Овчаров, Герман, Огородников, Балабанов, Рогожкин, Боброва. Не путайте, в России кризис отрасли, а не кризис ума и таланта. Вы спросите: а что вы считаете произведением искусства? Отвечаю: произведением искусства я считаю тот фильм, в котором есть несколько слоев. Как сказал Оскар Уальд: «Это реальность и одновременно символ». Первый этаж – в него и дети могут забежать. Это просто рассказанная с экрана история. Второй – более сложный: это смысловое построение картины. Третий – авторские размышления: философские, гражданские, социальные. А этажом выше есть сверх-сверхзадача. Итог. Метафора. А еще есть послевкусие. Беда в другом: у нас нет кинемато-графической индустрии. Американ-ское чудо кинематографа только в одном: он приносит прибыль. За по-следнее десятилетие российский кинематограф пережил разные этапы. Был период, когда мы думали: Америка нам поможет. Был период, когда на всех этажах «Мосфильма» задумывались совместные картины. В начале 90-х я был на фестивале в Торонто. Россия в тот момент была очень популярна на Западе. На нас смотрели как на супергероев. Участникам раздавали майки, а на майках было написано кириллицей «Киноглаз». А по-английски: Россия. Из прошлого в будущее. Потом оказалось, что попасть в будущее значительно труднее. Но, несмотря на то, что сейчас происходит, я считаю, что мы все-таки движемся, куда нужно. Другой вопрос: что нужно сделать, чтобы наш кинематограф начал приносить деньги!? Но этот вопрос не ко мне.
-- А лично для вас чем обернулся день сегодняшний?
-- С деньгами у меня натянутые отношения. Я так и не нажил ни того, ни сего, ни третьего. Что касается кино, то я привык к системе государственного кинематографа. Та система избаловала, развратила меня. Там мне было уютно, удобно. Меня нужно было подталкивать, чтобы я запустился. А я думал, выжидал, вынашивал замыслы. Теперь каждый из нас должен добиваться запуска сам, грызть землю.
-- Я слышала, что за последнее время вы трижды запускались, но…
-- В одном случае не сошелся с продюсером в концепции. Продюсер хотел получить чистый детектив. Я стал переписывать сценарий под себя и вытаскивал психологические моменты. Меня интересовало мелодраматическое в той истории. После этого мы сели, объяснились и, как говорится, расстались, сохранив дружеские отношения. Во второй раз тоже были причины. Подобные вещи неизбежны. Это диалектика. Почитайте Феллини, он писал: «У продюсера одна цель – получить деньги. А у меня цель – совершенно другая». В третий раз я уж наверняка собираюсь запуститься. На этот раз на студии «Слово», на «Мосфильме», со сценарием Анатолия Гребнева.
Профессия продюсер в нашей стране уже существует, правда она пока нащупывает свои легальные пути. Мы должны преодолеть недоверчивое отношение к людям, которые занимаются деньгами. Но в эту профессию уже пришли яркие личности. Они разбираются в соединении искусства и финансовой политики. В России в разных профессиях всегда были интеллигентные люди с широким кругозором. Не прагматики. Этим, к счастью, и отличается Россия.