Народ - за Гриффита

Картинка из «жизни, как она есть». Последний день конкурса «Гамбургский счет кино», ретроспектива Дэвида Уорка Гриффита. Гражданин N с соседнего ряда, вне себя от восторга, отпускает реплики: «Класс!», «С ума сойти!», «Блеск!», или что-то вроде того. Неожиданно «обрывается» пленка (для «фильмы» начала прошлого века – дело обычное). За время перерыва и после сеанса автор этих строк успел поговорить с гражданином N не только о короткометражках Гриффита, в обилии представленных на конкурсе, но и о том, как важно сохранить в себе фантастически первозданную свежесть восприятия кино, забытого или полузабытого за давностью лет. Для того и проводится в четвертый раз в Доме Ханжонкова международный конкурс «Гамбургский счет кино».
В этом декабре в своеобразное соревнование вступили игровые, документальные, научно-популярные и анимационные фильмы 1911 года. В России этот год ознаменовался появлением исторической эпопеи «Оборона Севастополя» Василия Гончарова и Александра Ханжонкова (приз общественного жюри и жюри критики за наиболее выдающуюся продукцию). Она была показана в рамках программы, предоставленной Госфильмофондом, и вызвала самые противоречивые чувства. Странно видеть в одном фильме наспех сколоченную декорацию тонущего русского корабля и роскошно нарисованные задники разрушенного Севастополя, аффектированную игру актеров и обезоруживающе естественное поведение перед камерой оставшихся в живых ветеранов войны… Только в финале фильм освобождается от иллюстративности и обретает мощное эпическое дыхание. Становится определенной историческая концепция: русские проиграли, победителей не судят, история всех примирила и разместила на своей «доске почета». Воины, будь то французы, англичане, русские – облагороженные временем красавцы, одетые с иголочки, сверкающие орденами и медалями. Все они – носители живой исторической памяти… «Оборона Севастополя» потому и осталась в истории кино, что обозначила переход от набора примитивных иллюстраций к осмысленной драматургии, от частного к целому. Время требовало крупных форм при тщательной проработке деталей.
В начале прошлого века бытовало мнение: зрители не в состоянии высидеть фильм, если он длится более 10 минут (потом время увеличилось до 20, 30, 40 минут). Тем не менее, четырехчастевая «Оборона Севастополя» пользовалась оглушительным успехом. Во Франции хорошо ходили на картины Луи Фейада из серии «Жизнь, как она есть», а ведь их нельзя назвать очень короткими (так, продолжительность «Дефекта», награжденного призом общественного жюри за достижения в области драмы – 45 минут). А все потому, что у картин Фейада – острый, увлекательный сюжет, и проблема «высидеть – не высидеть» отпадает сама собой.
В США тем временем режиссеры и продюсеры бились над тем, как сделать свою продукцию суперзрелищной. Искомого эффекта можно было добиться, выехав на природу, в горы и прерии, то есть снимать вестерны, и не в штучном порядке, а поставить производство на поток. Вестерны пеклись в буквальном смысле как блины – один-два в неделю! Самый длинный из них, представленный в программе «Гамбургского счета», называется «Захватчики» (1912) и длится около 45 минут. Кстати, ретроспектива фильмов Фрэнсиса Форда (старшего брата знаменитого Джона Форда) и Томаса Инса из частной коллекции Тэга Гэллахера подтвердила, что вестерн – феномен не столько эстетический, сколько идеологический: кто бы, кроме потомков пионеров Дикого Запада, мог подумать, что индейцы – такие душегубы, мерзавцы и предатели!
Определенными переходными тенденциями отмечена документалистика начала 10-х годов. Контрасты иной раз поражают воображение: на одном полюсе российская десятиминутка «Открытие моста через Волгу в центре Ржева», где картинки сменяют друг друга без всякой логической последовательности, и французская «Охота на цапель в Африке», легкая, изящная по форме зарисовка, по сути дела являющаяся серьезным обвинительным актом (перьями этих цапель украшают шляпы для светских дамочек). Видно также, как документальное кино от прямолинейной и зачастую непродуманной фиксации факта идет к осмыслению происходящего в эстетическом плане. Яркий пример тому – «Япония, производительница гетас» (деревянных башмаков), в котором не только запечатлен во всех подробностях процесс изготовления обуви, но и показано без всякого рекламного глянца, насколько эти башмаки красивы и удобны.
Несомненный интерес вызвали научно-популярные фильмы французской компании «Эклер». Всевозможные скорпионы, морские звезды, раки, амблистомы – словом, твари земные, небесные и подводные, сняты в основном с одной точки. Камера малоподвижна, но ее статичность позволила великолепно передать ощущение зачарованности красотой этих существ.
Конкурс проводится с расчетом как на специалистов, так и на самого широкого зрителя (он-то и приходил, в основном, на бесплатные сеансы в Дом Ханжонкова). Самым примечательным для них событием явилась обширная ретроспектива Гриффита, великого режиссера, и через 90 лет сумевшего завладеть сердцами публики. «Приключения Долли» (1908 г., дебют Гриффита как режиссера); «Лоундейлская телеграфистка» (1910 г., приключенческий фильм с отличной работой актрисы Блэнч Суит, приз жюри критики за наиболее выдающуюся продукцию); «Дом, милый дом» (1914 г., четыре последовательно рассказанные истории и аллегорический финал напрямую подводят к пониманию сложной конструкции «Нетерпимости»); «Мать и Закон» (1919 г., cовременный эпизод «Нетерпимости» с изменениями и дополнениями) – наивные и сентиментальные, но блестяще разыгранные и срежиссированные, эти ленты все еще способны вызывать восторженную реакцию, подобную той, о которой рассказано в начале статьи. А это доказывает, что старое доброе кино просто необходимо периодически вытаскивать из архивов на свет божий – оно живо до тех пор, пока мы его смотрим.