Танцы в темноте и культурная экзотика

Конец года (совпадающий в этот раз с финалом века и тысячелетия) – хороший повод подвести разного рода итоги. В кино так получается, что цифры сборов подсчитают лишь в декабре, а лучшие фильмы для "Оскара" определят только к весне. Так что пока оставим в покое Голливуд. Тем более, что и без него кинематографическая картина года уже завершена, а основные штрихи в ней обозначены результатами наиболее престижных фестивалей.
Если суммировать эти результаты, можно сказать, что 2000 год не был совсем уж плохим и даже принес пару-тройку выдающихся фильмов. Так же как 1990-й стал "годом Линча", а 1995-й – "годом Тарантино", нынешний можно назвать именем Ларса фон Триера. Чья "Танцующая в темноте" не только победила в Канне и признана лучшим фильмом Европы, но вызвала самый громкий – не всюду, впрочем, позитивный – резонанс. Нравится-не нравится – но это очевидный лидер года, самая главная его художественная провокация. Хотя к провокациям Триера пора бы уже привыкнуть и так нервно на них не реагировать.
Другая привычка, воспитанная уже целым десятилетием, – это экспансия восточных кинематографий. Иранские, китайские, японские фильмы вытесняют с экранов арт-хаусных кинотеатров западную продукцию. Они более аутентичны и не менее изощрены формально. Достаточно сослаться на корейский "Остров" – одновременно студию садомазохизма, вывернутую наизнанку любовную историю и шедевр живописно-поэтического кино. Стоит вспомнить и "Дьяволов на пороге дома", и "Любовное нестроение" – две китайские картины, которая чуть не победила "Танцующую" в Канне.
Десять лет назад думали, что это мода, которая быстро схлынет. Сегодня ясно, что Восток – это надолго. И в Венеции, и в Локарно, и на только что завершимшемся фестивале молодого кино в Турине выиграли фильмы с экзотической восточной фактурой. Спецприз туринского жюри достался картине "Три брата" казаха Серика Апрымова. Апрымов – самый серьезный и глубокий из авторов казахской "новой волны" – прокатал своих "Трех братьев" по нескольких фестивалям и собрал урожай призов – от Токио до Турина. Грузин Дито Цинцадзе представил вне конкурса фильм "Потерянные убийцы", снятый в Германии и тоже только что отхвативший несколько призов.
Вдвоем посланцы этих маленьких кинематографий сложили коллекцию наград, которой могли бы позавидовать их российские коллеги. Ведь, кстати сказать, за весь 2000 год ни один российский фильм не был отмечен ни одним существенным фестивальным призом, а в программе многих фестивалей страна Россия как участница просто не значилась. Самые заметные российские фильмы – "Москва" Александра Зельдовича и "Дневник его жены" Алексея Учителя – тоже не изменили этой ситуации. А "Свадьба" Павла Лунгина, хотя и получила второстепенный приз в Канне, осталась скорее экзотическим продуктом экспортного французского кинопроизводства.
Наконец, третью тенденцию года можно обозначить, как мультикультурность. Не миновало ее и американское кино. Одной из самых интересных в Турине была ретроспектива Джеймса Тобка. Тобак – крупный бородач с еврейской грустью в глазах и российскими корнями: его натуральная фамилия Табачников. Двадцать лет назад он ворвался в кинематограф фильмом "Фингерс", где блестяще выступил Харви Кейтель в роли фрустрированного пианиста. Не случайно впоследствии актер прославился в фильмах Тарантино и Джейн Кэмпион: эти режиссеры многое взяли от Тобака. В следующей его картине Exposed Кейтель играет уже главаря террористической банды, которая взрывает парижских капиталистов. Дурацкий сюжет не имеет никакого значения, поскольку Тобак наполняет его энергией нью-йорксих и парижских улиц.
По сути Тобак проделал ту незаметную работу, которая провела мировой кинематограф от восторженных жанровых стилизаций Трюффо к тотальному жанровому стебу Тарантино. Сам же Тобак по дороге где-то затерялся: будучи уже известным сценаристом, режиссером и лауреатом "Оскара" за документальный фильм, он выпал на целое десятилетие и остался бы реликтом 70-х годов, воздух которых безошибочно запечатлен в его фильмах.
Однако недавно Тобак вернулся – вернулся с фильмом "Черные и белые", который стал одним из самых оригинальных событий киногода. На фоне истории завоевывающей популярность рэп-группы Тобак показывает, как меняется в обществе расовая сексуальная ориентация. Юнцы и девушки из богатых белых семей под влиянием своих музыкальных кумиров предпочитают черных партнеров, а женщина-антрополог (ее играет Клаудиа Шиффер), перепробовавшая "в научных целях" с дюжину негров, в финале оказывается в объятьях монструозного Майка Тайсона. Большой черный мужчина Тайсон и большая белая женщина Шиффер образуют харизматическую "пару XXI века". В чем нет никакой идиллии: Тобак не скрывает, что "почерневшая" культура пропитана опасностью и насилием, однако принимает мультикультурный мир таким, каков он есть, находя его достаточно увлекательным.
Есть только две страны в мире, где мультикультурность не просто присутствует в крови нации, но и составляет ее основу. Помимо Америки, это, конечно, Россия. И не надо быть пророком, чтобы предположить: только осознав это, российское кино сможет снова стать заметным на кинематографической карте 21 века.