Ветераны на марше

Выходит, можно, не особенно одалживаясь, снять картину, полноценную по всем показателям: художественному уровню, эмоциональному наполнению, профессиональному мастерству. А вот чего нельзя, не имея солидных средств и материально обеспеченных доброжелателей, так это организовать картине достойную дальнейшую жизнь. Рекламная кампания, вообще любого вида промоушн, наконец, просто преодоление расставленных преград – дело финансовоемкое и, кроме того, требует особых свойств характера. Речь идет о фильме Тофика Шахвердиева «Марш Победы».
Поскольку он снят на видео, сфера его возможного распространения в известной степени ограничена. Не исключено, хотя и нельзя сказать с полной уверенностью, что картину не отказалось бы получить и показать телевидение. Но – бесплатно или практически бесплатно, за весьма условное вознаграждение. Враз обедневшие каналы все без исключения готовы тратиться на проекты, предполагающие рейтинговый успех, против чего нет смысла возражать, если бы во многих случаях достигнутые результаты не свидетельствовали о «преступных намерениях» (например, очевидное транжирство или злокозненная растрата) и, очень часто, невежестве авторов. Что касается вкуса, то не спорят – так не спорят. Сомнительное, конечно, утверждение, а главное, небескорыстное. Чем больше развесистой клюквы и(или) дурнопахнущего продукта в целлофане, тем, как правило, выше спрос. В неигровом кино особо ценится пафос искренности, то есть что-то вроде скупой мужской слезы или якобы ненароком подмеченного камерой обожающего взгляда на начальника. Еще лучше работает авторская доверительная интонация. Под этим пикантным соусом за милую душу съедаются тонны и километры лжи и туфты.
Каждый, кто видел неигровые картины Тофика Шахвердиева, знает, чего от них ждать и чего в них точно не будет.
Не будет пафоса как такового, вообще пафоса. Можно предположить несколько побудительных мотивов обращения автора к материалу: автор сам хочет понять явление; автору интересно, что же тут такое происходит; автору симпатично то, что он нашел или даже с чем случайно встретился. Отсутствие пафоса почти всегда означает отсутствие преднамеренного лукавства, однако же вовсе не равно благостному простодушию.
Ни в каком виде не будет насильственного добывания информации. Отношения автора с персонажами складываются, надо полагать, всякий раз по-своему. Нередко, наверное, они близки к игровым, когда стороны явно поддерживают взаимный интерес друг к другу. Может, оно и не так, но так выглядит.
Красавица-героиня «Марша Победы» кокетничает напропалую. Она безусловно знает, что привлекательна, что умеет рассказать смешную историю, что ее всегда выберут и отличат среди других – и автор не перечит Людмиле Ивановне, идет у нее на поводу: послушно три раза выслушивает сентенции про красную шляпку, не скупится на крупные планы, подчеркивает и непреходящую женственность Людмилы Ивановны, и ее руководящую роль в строю товарок. А вот когда она, бедная, на генеральной репетиции, уже в парадной форме, растерялась, не сумела повернуть куда надо и колонна образовала очередную «колбасу», автору отвернуться бы, не смущать прекрасную даму, ан нет, показывает и это. Впрочем, все быстро наладилось ко всеобщему удовольствию, промашка вызвала дополнительную улыбку, героиню не разжаловали в рядовые, а даже полюбили еще крепче, усатый казак-ветеран просто уже от нее не отходит.
На самом деле Людмила Ивановна Григорьева, очень похожая на Элину Быстрицкую, скорее всего, фокусирует отношение Шахвердиева ко всей этой большой колонне ветеранов войны, потому что в этой женщине угадываются и настроение, и радость, и физическое перенапряжение пожилых людей, и желание не ударить лицом в грязь. Вот они и чеканят шаг по лужам в совсем не подходящей обуви, и с командой «равняйсь!» у них проблемы, подчас и со словами возникают сложности, в «пиджак» так и норовит проскочить «н», но с этим удается справиться. Даже пресловутая «колбаса», так огорчавшая командира-тренера, в конце концов выпрямилась в приличный строй.
Их собрали для участия в параде на Красной площади. Помнится, пока мероприятие планировалось и обсуждалось, возникло немало вопросов. Должны ли ветераны пройти маршем, а перед этим, естественно, спецподготовку? Выдержат ли они такую нагрузку и стоит ли затея риска? Не окажется ли обида ветеранов, не допущенных к параду, пусть и по понятным (медицинским) показаниям, чрезмерным психологическим испытанием? Наконец, не обернется ли шествие ветеранов акцией показного почитания?
Между тем решение было принято. Ветераны прибыли к месту сбора. Не все, кто хотел, не все, кто мог. Кого-то не «назначил район», кому-то не дали разрешения врачи. Вопросы, как и следовало ожидать, остались без ответов, поскольку представляли собой скорее мнения-сомнения, чем собственно вопросы.
Тренировки начались. Не исключено, что Шахвердиев оказался в непосредственной близости от избранных ветеранов именно потому что вовсе не каждый готов согласиться с нерешаемостью задачи. Если к ней проявлен интерес, значит ответы должны быть. И самый прямой путь к ним – живой контакт с наиболее заинтересованной стороной.
Все получилось. Теплел воздух, подсыхали лужи, подоспело обмундирование (новые костюмы, сшитые, похоже, отечественными производителями), привыкали друг к другу все участники предстоящего праздника, хотя не будет преувеличением сказать, что настоящим праздником стал уже сам этот процесс единения. И все постепенно высказалось при самых что ни на есть мирных обстоятельствах – то за рюмочкой под телевизор (ветеранам показывали отснятый материал), то на прогулке в перерыве между «занятиями», а что-то вытекало и само собой, просто из наблюдений. Интересный эффект: отнюдь не домашняя жизнь сотен людей течет в атмосфере именно почти домашности, если сказать красиво – гармонии, согласия, согласованности всего со всем и всех со всеми. И это, как ни толкуй, – от автора. Им увидено, им не пропущено (вспомнить хоть реакцию молодых солдат на Ходынском поле).
В прессе первых десятилетий кинематографа рецензенты любили отметить «фотографию». Она бывала неудачной, четкой, хорошей, еще какой-нибудь, а в некоторых случаях писали: «фотография великолепная». Это очень даже уместно позаимствовать для «Марша Победы» Тофика Шахвердиева.