Вспоминаешь актрису Тамару Макарову, и менее всего приходят на ум слова «звезда», «дива», «кумир», «секс-символ» – мишура, которой кино увешано так густо, что не остается места искусству. Зато приходит когда-то гордое словосочетание «советская актриса». Наверное, был в нем какой-то особенный смысл.

Красивое лицо. Приветливое, но строгое. С лучистыми глазами. Тоже приветливыми и строгими. Что-то от Матери-родины. Или от любимой учительницы (не случайно ей так шла роль классной дамы в «Первокласснице»). Ореол замкнутости, закрытости – как у человека с развитым чувством достоинства, не позволяющему вторгаться в свой мир. Невозможно представить, чтобы такая женщина стала, как сейчас принято у публичных людей, полоскать на публике свое и чужое белье. Рассказывать о сердечных победах. Сплетничать о победах других.

Не знаю, было такое или не было. Интереснее, что и знать не хочется. Так при лицезрении Венеры Боттичелли любуешься чистотой линий, и нет желания домысливать ее сексуальную биографию. Жена Цезаря вне подозрений. Макарова была обручена с искусством, в котором, по глубокому наблюдению, «секса нет». А официальными брачными узами была связана с Сергеем Герасимовым – главным цезарем советского кино. То есть была вне подозрений вдвойне.

Возвращаясь к ее жизни, с изумлением вспоминаешь, что в 18 лет эта красавица танцевала на сцене чарльстон – то есть была нормальной девушкой, реальной настолько, что элегантнейший молодой актер Сергей Герасимов увлекся ею навсегда.

Потом эксцентрические крайности молодости останутся далеко в юности, и оба станут ковать в сознании масс образ нового советского человека, адекватного «Рабочему и колхознице» Мухиной. Это были люди Близкого Будущего, они возникали на экранах как бы среди прочих смертных и своим существованием несли людским несовершествам невысказанный укор. В их присутствии было стыдно расслабиться, думать о грешном, манкировать трудом на благо Родины. В их присутствии хотелось неустанно расти над собой.

Это называлось социалистическим реализмом. Звездная пара Герасимов-Макарова стала самым полным выражением этого художественного метода.

Сегодня некоторые фильмы советской поры смотреть странно – примерно как китайские ленты эпохи Великого Заплыва Мао через реку Янцзы. В них действуют не люди – рупоры идей. Очень правильные и скучные. Это совершенно не относится к фильмам Герасимова и Макаровой. Они – теплые, человечные, мудрые, душевные. Надежные. Это беспрерывная повесть о Настоящем Человеке – в картине с таким названием Макарова тоже играла, и тоже не случайно.

Герасимов умел жить вкусно. Со смаком лепил пельмени. Макарова идеально ему соответствовала: красивая, умная, все понимающая, рафинированно интеллигентная жена-подруга, хватающая любую мысль с полуслова, парирующая любое неудобство легкой светской шуткой, и всегда стоящая на твердых основах морали – красивый человек! Посмотрите фильм «Дочки-матери» (1974), и станет завидно: такой и должна быть рядовая советская семья.

Тамара Макарова изумительно владела особой интонацией – матерински мягкой, завораживающей, но абсолютно несокрушимой в своем знании, как все должно быть. Это образ-идеал, на котором нельзя вообразить морщинку, пятно на платье, сбившуюся прядь волос. Это женщина, которая умеет себя не просто вести – но нести. Так несут прекрасное – бережно. Не потому, что прекрасное хрупко. А из чувства огромного уважения. Слово, ключевое для картин Герасимова и манеры его актеров.

Эти качества были главными даже тогда, когда она играла «простых русских женщин». Та же мудрая интонация, то же чувство достоинства – в истории о колхознице, во время войны выходившей раненого немца (фильм Татьяны Лиозновой «Память сердца», где представлены только лучшие человеческие качества, и при этом правдивый и сильный).

А первым «пробным камнем» метода стала приключенческая картина «Семеро смелых» (1936), где 28-летняя Макарова сыграла энергичную комсомолку-полярницу. Команда молодых актеров была талантлива, обаятельна, достоверна, но вообразить таких героев в кино американском или французском нельзя: иная закваска. Возникший позже термин «новая историческая общность – советский народ» не был высосан из пальца: эта общность действительно сложилась, в частности, усилиями таких фильмов и актеров.

Что в них особого? А вот всмотритесь: уверенный взгляд, неистощимая энергия, простота и неприхотливость, острота ума, а главное – особое, ныне утраченное чувство единой семьи, где «никто и никогда не пропадет», потому что непременно выручат. В основе таких характеров – то, что прежде называли коммунистической сознательностью, а теперь ясно, что это была вера. Человеку же свойственно во что-нибудь верить – если не в Бога, то в другую какую утопию. Герои этих картин верили в то, что они особенные, и страна у них особенная, самая передовая и справедливая, все кругом завидуют. Это сообщало их существованию неведомую теперь гордость. И даже приблизившийся вплотную 37-й год не мог эту гордость поколебать. Она существовала как бы над реальностью. Она выражала идеал.

В этом была сила такого искусства. Отсюда его бешеная популярность – сегодня у нас и «Гарри Поттера» смотрит меньше народу, и уж точно с меньшим энтузиазмом. Тамара Макарова и ее товарищи по картине стали знаменитыми.

Такова была единая главная роль этой актрисы, которую она несла сквозь жизнь, как нимб уложенных вокруг головы волос. В другие жанры она сходила только дважды – когда играла Нину в «Маскараде» по Лермонтову и Хозяйку Медной горы в сказке Птушко – единственный фильм, где она удостоилась международного внимания и даже получила предложение сняться в итальянской «Анне Карениной». Это было бы, наверное, очень интересно и для нее и для нас, но ей не дали – негоже нашим актерам работать на буржуев. Она потом жалела – это был шанс отойти от амплуа, снять нимб, вкусить другой жизни и другого искусства.

Была у нее еще одна роль – в жизни. Эта роль совпадала с экранной: учить хорошему. Вместе с Герасимовым она создала лучшую актерскую школу в нашем кино. Из их мастерской во ВГИКе вышли поколения – от Сергея Бондарчука и Людмилы Гурченко до Сергея Никоненко, Нонны Мордюковой, Николая Еременко, Аллы Ларионовой, Клары Лучко, Натальи Белохвостиковой… В них та же закваска: чувство достоинства. Человеческого и профессионального. Звездная пара научила их тому, что искусство – скрупулезная, трудная, ответственная работа. Научила мастерству. Сегодня имя Герасимова носит ВГИК, но мастерству уже не учит. Эпоха Герасимова-Макаровой канула вместе с СССР. И точно так же потонуло в пучине времени все, во что верили и чему молились эти очень крупные мастера, очень серьезные и талантливые художники.

Это жаль. В нашей стране категорически не умеют уважать наработанный опыт и брать из него ценное. Поэтому мы всегда начинаем с нуля. Или даже ниже нуля – как теперь.