Интерактивный нуар

Один из наиболее ярких примеров того, как нуар продолжает свое существование и развитие: игра “L.A. Noire”, чье название довольно прямолинейно отсылает к канонам этого кинонаправления.

Дело происходит в Лос-Анджелесе 1947 года. Коул Фелпс, свежеиспеченный ветеран Второй мировой, пошел служить в полицию, чтобы искупить свои фронтовые грехи — типично-нуарные флешбэки с ужасами войны донимают нашего героя. Он начинает простым патрульным, но вскоре его ум, смелость и прочие положительные качества привлекают к нему внимание начальства. Вместе с Фелпсом мы поднимаемся по карьерной лестнице, кочуя по разным отделам и раскрывая дела, основанные на архивных данных полицейского управления Лос-Анджелеса. Убийства и поджоги, наркобизнес и коррупция — знакомая, плодородная почва для урожая нуарного мрачняка (роковые женщины прилагаются). Игру можно даже переключить в черно-белый режим для пущей атмосферности, и хотя характерного контрастного освещения не получится, деталь все равно очень трогательная.

С кино игру связывают не только название и тематика. Это повествование, как и любой фильм, в первую очередь зависит от убедительности актерских работ, и здесь они достигли беспрецедентного для видеоигр уровня качества. Специально для “L.A. Noire” была разработана технология MotionScan — вариация на тему performance capture, только здесь на исполнителей не цепляют датчики, а снимают их собственные лица с разных ракурсов 32 камерами. Изображения хитрым образом комбинируются и накладываются на игровую 3D-модель. В итоге мы видим не просто чью-то оцифрованную мимику, а настоящую актерскую игру без анимационных прикрас, перенесенную с минимальными потерями и всеми сопуствующими индивидуальными морщинками, прищурами и ассиметриями. Выглядит, кроме шуток, потрясающе: лишь порой промелькнет ощущение легкой «виртуальности», а все остальное время смотришь фактически на живых людей.

Сделано это не просто ради того, чтобы похвастаться, дескать, вот у нас тут все как в кино (хотя по степени «аутентичности» актерской игры “L.A. Noire” пока и впрямь впереди планеты всей). Один из ключевых навыков детектива — умение вести допрос. Где нужно — надавить, где нужно — проявить мягкость и сочувствие; вовремя отступить или, наоборот, пригвоздить размякшего негодяя неоспоримым доказательством вины. Благодаря MotionScan и, собственно, качественной режиссуре, при допросе можно четко видеть все эти бегающие глазки, нервно дергающиеся щеки, не к месту нахмуренные брови и прочие нюансы. Грамотно выстроенный допрос — половина успеха.

Детектива Фелпса блестяще сыграл Аарон Стейтон, до того прославившийся ролью эккаунт-менеджера Кена Косгроува в сериале «Безумцы» (“Mad Men”). Актеров из этой великолепной телевизионной саги здесь вообще встречается немало, но в большей степени игру с сериалом роднит внимание к бытовым деталям и исторической достоверности. Это вполне серьезная экскурсия в эпоху послевоенного Голливуда — в подробно обставленных интерьерах и на тщательно воспроизведенных по архивным фотоматериалам улицах с трудом можно найти какие бы то ни было анахронизмы. Костюмы, мебель, автомобили; да что там — даже форма уличных урн и лежащий в них мусор (который по долгу службы не раз придется изучать) воспроизведены с максимальной точностью. Популярная в те годы музыка усиливает и без того мощный эффект погружения.

Если умелый допрос — половина успеха, то вторая половина — это, конечно, сбор и анализ улик, без которых невозможно выстроить никакое обвинение. Даже мельчайшие детали не должны ускользнуть от внимания детектива, иначе на допросе будет попросту не о чем говорить. Кстати, именно поиск улик в основном побуждает к повторному прохождению игры — все их с первого раза найти довольно трудно, а от их наличия или отсутствия ход дела может поменяться кардинальным образом.

Разумеется, Фелпсу придется столкнуться не только с тихой криминалистической работой. Пешие и автомобильные погони, драки и перестрелки также имеют место и реализованы на крепком голливудском уровне (речь, понятно, не только о месте действия). Правда, в нуаре подобные экшн-сцены редко являются центральным элементом, и здесь их тоже не назовешь гвоздем программы — скорее, это лишь средство расслабить головной мозг, переключившись на задачи для мозга спинного. Характерной для видеоигр бесшабашности насилия, здесь нет вовсе — напротив, наш герой неохотно достает табельное оружие и не проявляет никакой кровожадности. Уместно вспомнить, что он пошел в полицию ради служения общественному благу, а не ради охоты на людей.

Игра, несколько раньше вышедшая на Западе, уже собрала массу восторженных отзывов критики, и по праву заняла место в коллекции «жанровых» кинематографичных игр Rockstar Games, рядом с “Grand Theft Auto IV” и “Red Dead Redemption”. “L.A. Noire” весьма уверенно выглядит и как линейное повествование, и как интерактивное развлечение, не говоря уж о всяких там передовых технологиях и прочих графических прелестях. Отдельным достижением можно считать то, как интересно авторам удалось воспроизвести изысканную noir-атмосферу, пусть их произведение и следует называть уже чем-то вроде пост-нео-нуара. Продолжение и/или экранизация явно не за горами.

Голливудская чернуха

Все знают, что такое film noir, и в то же время никто толком не знает, что это такое. Одно из самых влиятельных, разнообразных и мрачных течений в кинематографе XX века оставило столь гигантский след на ландшафте современного искусства, что его очертания даже не всегда можно охватить взглядом. Но мы попытались.

Нуар — весьма своеобразное явление. Начать хотя бы с того, что не существует общепризнанного мнения по поводу классификации нуара: жанр это, стиль или, скажем, настроение. Нет у нуара и каких-то обязательных и определяющих его характеристик, которые есть у военной драмы или там мюзикла, в которые можно ткнуть пальцем и сказать — ну вот же, смотрите, верный жанровый признак. Наконец, сами создатели фильмов-нуар не называли так свое творчество. Этот термин, придуманный в 1946 году французским критиком Нино Франком, получил широкое распространение лишь в начале 70-х, когда классический нуар уже давно закончился.

Тем не менее, при словах film noir у каждого в голове возникает хоть и расплывчатый, но довольно сильный образ, сплетающийся из трудноуловимых нитей — отчаяние, роковая страсть, обреченность... Племянник криминальной драмы, кузен психологического триллера, нуар — это поэзия крайностей, сумрачная ода порочной, но чувственной жизни, где за маской цинизма тлеют угольки истинных чувств. Впрочем, и такое определение, конечно, далеко не исчерпывающе.

То движение, которое кинокритики потом ретроспективно запишут в «классический нуар», родилось в начале 40-х (некоторые фильмы конца 30-х теперь называют прото-нуаром) под влиянием двух течений в тогдашнем современном искусстве. У немецкого экспрессионизма («Кабинет доктора Калигари», «Носферату», «Метрополис») нуар позаимствовал визуальную эстетику и общий фокус на внутренних переживаниях героев — в отличие от более привычных для тогдашнего Голливуда «экстравертных» романтических и приключенческих форматов. У американского «крутого детектива» (Дэшил Хэммет, Рэймонд Чандлер, Микки Спиллейн) нуар взял лексику, сомнительные моральные качества своих героев и определенное «реалистическое» смакование грубости секса и жестокости насилия, которые еще не были свойственны кинематографу тех лет.

Итак, черно-белая картинка с контрастным low-key освещением, закадровый голос, циничный (анти)герой, роковая женщина, пара трупов, дождь, загадка... С большой долей вероятности, так вы представляете себе классический нуар сороковых-пятидесятых. Однако стоит вспомнить, что самого понятия «нуар» практически не существовало в те годы — режиссеры не пытались вписаться в какой-то четко сформулированный канон. Это было некое урбанистическо-пессимистическое ощущение, витавшее в воздухе. Фильмы нуар охватывали довольно широкий жанровый спектр, и для множества авторов они были лишь дежурной попыткой ухватить текущий цайтгайст и поиметь с него свой гешефт.

В нуаре отметились Альфред Хичкок, Орсон Уэллс, Джон Хьюстон, Отто Премингер, Билли Уайлдер, Жюль Дассен и даже Стэнли Кубрик, но большинство ранних (да и не только ранних) нуаров, снятых с малоизвестными актерами и скромными бюджетами, можно смело записывать в категорию «B». И в то же время именно благодаря этим еще далеким от мейнстрима смельчакам мы обязаны тому разнообразию кино, которое мы наблюдаем сейчас. Партизанская борьба с кодексом Хейса (сводом цензурных правил 1930-1968 гг., включавших в себя, в частности, запрет на изображение успешных преступлений и, разумеется, откровенных сексуальных сцен) и посильное нарушение различных кинематографических табу существенно расширили тогдашние творческие границы. Сложное чередование мест и времени действия, флешбэки, нелинейная хронология, псевдодокументалистские приемы, популяризация антигероев — столь многое из того, что мы ценим в современном кино, уходит корнями в эпоху нуара.

Конечно, проходит не так много времени, прежде чем экспериментальный авангард превращается в мейнстрим, если он пришелся по душе публике. Уже к середине 50-х рынок оказался перенасыщен подобной продукцией — штампы нуара превратились в объект пародий и насмешек, образ закаленного тяжелой жизнью циника потерял привлекательность, роковые женщины навязли в зубах. В сытом преддверии 60-х пессимизм и фатализм перестали соответствовать духу времени. Классический нуар выдохся...

...Лишь с тем, чтобы уступить место тому течению, которое вскоре станут называть нео-нуаром. Только дурак сочтет привлекательность мрачных бездн человеческой психики «просто модой», а потому, с учетом уже имеющегося багажа, вполне закономерно выглядит появление таких картин, как «Мыс страха», «Кандидат от Манчжурии», «Чайнатаун», «Таксист», «Вдребезги», «Основной инстинкт», «Бешеные псы», «Семь», «Секреты Лос-Анджелеса», «Помни» и массы других, не менее прекрасных фильмов.

Влияние нуара можно проследить в развитии готической субкультуры, нуарные оттенки отчетливо видны в киберпанке, визуальная стилистика нуара послужила фундаментом множества антиутопий. Без нуара невозможно представить себе добрую половину комиксных экранизаций, Пак Чхан Ук никогда бы не прославился, и даже в видеоиграх мы не досчитались бы изрядного количества антигероев. И хотя чаще мы называем это все просто «триллер», не стоит забывать, что где-то за блеском крупнобюджетных нарядов и грудой накачанных современной поп-культурой мышц бьется черное сердце нуара.