Братья Коэн играют фолк

Возьмите щепотку «Большого Лебовски». Добавьте чайную ложку «О, где же ты, брат?». Подлейте капельку «Перекрестка Миллера». Обильно побрызгайте «Бартоном Финком». Поздравляем, вы создали «Внутри Льюина Дэвиса» – самый коэнутый (да, есть такое слово) фильм братьев Коэн.

Беспристрастный портрет талантливого неудачника, безукоризненное воссоздание дружеской фолк-тусовки Нью-Йорка начала 1960-х… У «Внутри Льюина Дэвиса» много выдающихся граней. В этом году картина штурмом взяла Канны, получила Гран-при жюри и стала одним из фаворитов грядущей «оскарной» гонки. Однако братья Джоэл и Итан Коэны до сих пор не знают, что думать об удивительно теплом приеме, который их творению оказали критики и зрители. Конечно, они польщены и обрадованы. Но они также озадачены тем, что их фильм смотрят как комедию, хотя он рассказывает мрачную историю неуживчивого фолк-музыканта (Оскар Айзек), чья карьера и личная жизнь рассыпаются буквально на глазах.

«Комедия – это термин с жестко определенным смыслом, – рассуждает Итан. – Не знаю, подходит ли он тут. Конечно, когда вы смотрите наши фильмы, вы вправе смеяться. В нашей новой картине нет шуток, но вы вправе смеяться». Он останавливается, чтобы подумать о сказанном. «Делает ли это фильм комедией?»

По словам Итана, работа над картиной началась с автобиографии Дейва ван Ронка, автора и исполнителя песен, который был важной фигурой в фолк-мире до появления Боба Дилана. «Прочтя книгу, мы задумались о начале 1960-х и о рождении современного фолка, – рассказывает режиссер. – Потом мы решили снять об этом фильм. Мы взяли за основу книгу Дейва ван Ронка, потому что там превосходно описана фолк-тусовка. Но нас интересовал мир ван Ронка, а не сам музыкант».

Как всегда чуткие в подборе звезд, братья не стали нанимать актера, который бы открывал рот под музыку. «Так как это кино о музыканте, мы решили пригласить того, кто умеет петь и играть, – поясняет Джоэл. – Мы знали, что иначе кино не сложится, но мы также понимали, что такого актера будет трудно найти. Нам нужен был исполнитель, который вытащит всю картину и который не даст петуха, когда придется петь вживую. Нам повезло – мы нашли Оскара. Я до сих пор не верю в наше счастье. Если бы нам пришлось снова снять картину, но уже без Оскара, я бы отказался. Потому что это невозможно».

Несмотря на его блестящую игру, Айзек удивительно скромен, когда обсуждает свой талант. Для него песни Льюэлина – не личное достижение и не саундтрек, заслуживающий тиражирования, а лишь часть образа персонажа. «Когда я играю музыку на сцене, мне всегда очень стыдно, – говорит актер. – Не потому что я плохо пою, а потому что я чувствую себя нагим, как Адам и Ева в райском саду. В такие минуты я раскрываю слушателям душу, и мне стыдно из-за того, что они могут увидеть и услышать. Именно поэтому я хорошо понимаю Льюэлина, который раскрывается лишь тогда, когда выходит на сцену. У Чарльза Буковски есть стихотворение «Синяя птица», которое начинается так: «Синяя птица живет в моем сердце и вырваться хочет наружу, но я с ней очень суров». Синяя птица Льюэлина вырывается наружу, когда он берет гитару и начинает петь. Иначе общаться он не умеет. Это его единственная связь с миром».

Оценив душевность пения Айзека, многие зрители называли новый фильм Коэнов их самым эмоциональным и трогательным произведением. Братья с такой оценкой не спорят. «Эмоции в нашем фильме в основном передает музыка, – говорит Джоэл. – Каждая песня – новый этап постижения персонажей».

«Безусловно, – соглашается Итан. – Если просто прочесть сценарий, то…»

«То что?» – спрашивает Джоэл.

«То читатель воскликнет: “Что эта за чушь?” – смеется Джоэл. – Музыка всегда эмоциональнее диалогов. Нас часто хвалят за то, что на самом деле создали авторы саундтрека. Музыка – это сила, чувак».

Подобно драматургу Бартону Финку, одному из ранних героев Коэнов, Льюэлин мучается не только вопросами повседневного выживания, но и главной проблемой современного искусства. Может ли он продать свой талант тем, кто готов за него заплатить, или же он должен творить чистую, непродажную музыку?

«Да, – кивает Итан. – Отличный вопрос. Можно ли продаться и остаться творцом? Есть ли точка пересечения между бизнесом и искусством? Возможно ли сегодня творить для души, а завтра – по заказу? Или же компромисс – это всегда лицемерие? Наш герой проповедует одно, а пытается делать другое. Можно ли так жить?»

«Что творец думает о себе, когда нарушает свои принципы?» – спрашивает Джоэл.

«Успех в одном, неудача в другом, – эхом отзывается Итан. – Какой успех тебя устроит? Сколько неудач ты можешь вынести? Сложнейшая проблема. Особенно для нашего героя. Нам проще, потому что…»

Джоэл смеется: «Мы давно продались».

*Этот материал был опубликован в журнале Empire за август 2013 года