Интервью с Фатихом Акином

«Душевная кухня» очень сильно отличается от ваших предыдущих фильмов. Почему вы решили так резко поменять свой стиль?

Потому что Обама сказал, что нам нужны перемены. Есть две основные причины. Во-первых, после того как я снял несколько серьезных фильмов, я немного пресытился, и мой собственный материал повергал меня в депрессию. Я рассказывал об очень грустных вещах, и люди считали меня печальным человеком. Мне хотелось избавиться от этого настроя, перед тем как снова приступить к съемкам. Мне нужен был перерыв. А, во-вторых, мне как режиссеру не интересно повторяться. Я хочу учиться, стать лучше, чем сейчас. Я хотел попробовать что-то еще, рискнуть и добиться успеха на новом поприще, сделать то, чего никто от меня не ожидает. Для меня это стало своеобразным вызовом, и я понял, что сейчас самое время, чтобы его принять.

А как вы изучали жанр комедии? Что-то смотрели?

У нас был долгий разговор с продюсерами о том, «что такое юмор», «что смешно, а что нет», «будут ли все смеяться над тем же, что и ты». И я был немного растерян, ведь я начинал свою карьеру с юмористических скетчей и короткометражек и даже получал какие-то награды, но добился-то я успеха своими серьезными фильмами. Со временем я просто забыл, как это – шутить. Я начал заниматься, составил список тех фильмов, которые мне нравятся и которые я считал смешными. Мне кажется, что «Вне закона» Джима Джармуша – очень смешной фильм. Братья Коэн очень смешные, Вуди Аллен, Эрнст Любич, Билли Уайлдер – для меня это все комедийные режиссеры, и я смотрел и изучал все их фильмы. Затем я открыл для себя, или даже лучше сказать, открыл заново Бастера Китона и Чарли Чаплина. Я очень благодарен своему фильму за это. Когда я пребываю в отчаянии, когда не знаю, что делать, и мне нужен совет наставника, я могу обратиться к нему с вопросом: «Эй, Чарли Чаплин, а как бы ты это сделал?»

Вы снова ставите фильм, действие которого происходит в среде «новых немцев», иммигрантов во втором поколении. Такие истории действительно более уместны в этой среде или же вы просто более комфортно себя в ней чувствуете и лучше знаете эту группу людей?

Конечно, мне в этой среде комфортнее. Для меня это очень личный фильм, в принципе, как и все остальные. Я писал сценарий вместе с Адамом Боусдуксом, который сыграл Зиноса. Он сам грек, и это фильм о его ресторане. Он не классический актер, не изучал метод Станиславского. Он такой, каков есть. Но мы не делали особого упора на то, что он грек. Конечно, у нас есть некоторые клише, но для них всегда есть причина. Например, романтическое стремление обрести дом – это мы показали. Мы сделали отсылки к другим фильмам, в которых герой ищет свой дом, скучает по местам и людям, которых он покинул в поисках удачи. Такая связь есть во всех моих фильмах, но впервые люди в моей картине не ищут новый дом, они должны защитить тот, что уже у них есть.

Персонаж Кемаль-Костолом взят из реальной жизни?

Да, он самый, что ни на есть, настоящий. У меня смещение межпозвоночного диска после того как Бироль Унель во время съемок «Головой о стену» постоянно прыгал мне на спину. А он тяжелый парень.

А как работалось с Удо Киром? Он человек другого поколения. Вам тоже пришлось носить его на спине?

Удо Кир – потрясающий человек, и я в него просто влюблен. Я знаю его со времен Блейда, Ларса фон Триера, Фассбиндера. Мне жаль, что я не смог провести с ним побольше времени. Надеюсь, что мне еще удастся поработать с ним в будущем. Он такой талантливый и вдохновляющий человек. Проведите с Удо Киром полчаса – и все ваше мировоззрение поменяется.

А вы могли бы снять фильм в чисто немецкой среде, где все герои – стопроцентные немцы, блондины?

Нет, нет, не могу. Это просто кошмар, в стиле Кафки.

Может быть, это будет следующим вызовом?

Да, вы правы. Но только с девушками-блондинками. И все. Этакий «Город женщин».