ГОД 1964

(Продолжение. Начало в №№ 9/45 – 46/86)
8 января – с поразительным упорст-вом и безоглядностью Оргкомитет не оставлял забот о братских республиканских кинематографиях. Еще раз специально рассмотрен вопрос «Об оказании творческой помощи республиканским кинематографиям». Решено:
-- в целях действенной помощи направить в январе-марте бригады в составе ведущих мастеров и наиболее продвинутых специалистов сроком на 10-12 дней с тем, чтобы «внимательно ознакомиться с работой киностудий, вопросами формирования тематического плана, оказать практическую помощь авторам сценариев и съемочным группам, вступающим или находящимся в производстве»;
-- обязать бюро творческих секций выделить в состав бригад наиболее активных и квалифицированных работников студий Москвы и Ленинграда.
На этом же заседании Оргкомитету пришлось заглянуть уже в не совсем далекое будущее, когда по соседству со зданием Васильевская, 13, должно было подняться здание «пристройки», то бишь нынешнего Дома кино.
За эту будущую красотищу пришлось заранее наобещать многое. А именно:
«1. По окончании пристройки передать Мосгорисполкому театральное здание по ул.Воровского, 33, со всем оборудованием для использования по назначению.
2. В I квартале 1964 г. выделить Мосгорисполкому для строительства 5-этажного жилого дома СРК 400 тыс. руб. и строительства детского сада на 280 мест 290 тыс. руб. за счет собственных средств СРК СССР.
3. По окончании строительства жилого дома и детского сада возместить Горисполкому жилую площадь, предоставленную для переселения граждан с территории строительства по Васильевской ул., 13, а также предоставить Мосгорисполкому 50 мест в детском саду Оргкомитета СРК СССР.
4. По окончании строительства домов ЖСК »Советский кинематографист – 2« перевести в первые этажи этих домов, предоставленные Оргкомитету СРК СССР, редакции журналов »Советский экран« и »Искусство кино«, соответствующим образом оборудовав помещения для этих целей».
И еще один вопрос был решен в этот день: Оргкомитет поддержал организацию Дома кино в Минске по принципу долевого участия других творческих союзов Белоруссии. Выделены необходимые средства.
22 января – Президиум Оргкомитета заслушал отчет о совещании руководителей союзов кинематографистов соци-алистических стран, состоявшемся в Берлине 16-19 января 1964г.
Начиная с этого момента, СРК, надо сказать, не на шутку озаботился состоянием контактов с соцлагерем. Отныне на Старую площадь просто пудами будут поступать бумаги со всевозможными планами, предложениями и прочими инициативами по экстренному наведению мостов и рапортами делегаций, которые эачастат в Польшу-Чехословакию.
Изучая сегодня эту адскую по масштабам и интенсивности работу, трудно поверить, что разворачивалась она тогда по инициативе самого СРК, «по зову сердца». Скорее всего, то было звеном какой-то грандиозной, чисто политической спец-операции, а наша прогрессистская Васильевская оказалась, как минимум, инструментом политической разведки.
На том же заседании Президиум Оргкомитета порешил, кому в наступившем году на какой фестиваль ехать. Басовскую «Тишину» с антикультовыми мотивами решили запулить в Карловы Вары. «Живые и мертвые» А. Столпера, шпаликовско-данелиевскую «Я шагаю по Москве» и грузинский «Белый караван» решено было приберечь для Канн или Венеции. Ну, а «Гамлету», ясное дело, на роду было написано поехать в Лондон или Эдинбург…
22 января – СРК провел совещание редакторов московских киностудий. В СССР институт редактуры, в том числе и студийной, был первым бастионом идеологической цензуры. Над ним возвышались еще, как минимум, пять укреплений цензурной обороны. И, пожалуй, не будет особым преувеличением сказать, что едва ли не самые большие потери советские музы несли уже на этом, самом первом рубеже политконтроля. Редакторы, в том и числе и студийные, действовали подчас куда ретивее и жестче, чем профессиональные главлитовцы. В силу своей особой профессиональной близости к «творческому контингенту» (в отличие от цензоров-профи, работавших тайно, в укрытии, вне зоны прямого контакта с творцами) студийная редактура была прекрасно осведомлена, кто чем дышит, от кого какого «подарочка» можно было ожидать. Многие представители редакторского цеха имели вгиковские дипломы, хорошо понимали «иносказательные» возможности экранного искусства, безошибочно распознавали, как совершенно «безвинный» сценарий может превратиться на экране в чистейшую крамольщину. И недаром многие, самые необычные, дерзкие и острые проекты тихо и бесславно погибали не в стенах Кинокомитета и кабинетах высших пар-тийных держиморд, а не выходя даже за пределы студийных проходных (не согласных и сомневающихся отсылаю к своей книге «Кино и власть»).
Впрочем, далеко не все люди редакторской профессии были «верными помощниками партии». К счастью, были редакторы, которые, рискуя судьбой, были подлинными помощниками и умелыми защитниками режиссеров и кинодраматургов и не раз и не два всерьез подставлялись, прикрывая собой крамольные замыслы. Так что смотр редакторских сил в стенах СРК был затеян не случайно.
24 января – на очередном заседании Идеологической комиссии состоялись «слушания» по вопросу о выполнении киностудией «Мосфильм» указаний июньского Пленума ЦК КПСС о повышении идейно-художественного уровня своей продукции. С докладом выступил директор «Мосфильма» В.Н.Сурин. Ассистировали – предком А. Романов, С.Герасимов, Г. Чухрай, В. Басов, А. Столпер и, как это ни удивительно, – А.Тарковский, у которого решался вопрос с запуском будущего «Рублева».
Поразительно, но почему-то стенограммы именно этого заседания партийной инквизиции не сохранилось. В нед-рах архива ЦК КПСС удалось откопать только запись заключительного слова самого Л.Ф. Ильичева, шефа идеологической комиссии. Сначала он огласил список главных творческих достижений «Мосфильма». Ими оказались «Живые и мертвые», «Тишина» и «Оптимистическая трагедия». Далее потекло иное: «Нет никакой радости и удовольствия принижать наши достижения. Но согласитесь: год все-таки после встреч (руководителей партии с интеллигенцией – В.Ф.), а отличных фильмов все еще мало./…/
Давайте поговорим о партийном руководстве. Если раньше у нас встречались люди, считавшие, что художник вообще »свободен« от обязанности отстаивать политическую позицию партии, то теперь можно услышать отрицание необходимости партийного руководства под другим, столь же фальшивым предлогом. Теперь нам говорят, что партийность в творчестве – да, ибо советские художники по своему сознанию коммунисты, а партийное руководство – нет, ибо – поскольку художники за линию партии – оно стало излишним и не может восприниматься иначе, как недоверие со стороны партии.
О каком недоверии может идти речь? Разве не было сказано в свое время деятелям советской литературы и искусства, что они должны решать творческие вопросы сами? Ведь это высшее доверие, ибо оно означает, что партия доверяет нашим художникам осуществлять творческий контроль за творческим процессом в стране, доверяет проводить ленинскую политику в литературе и искусстве.
Но у одних, как вы знаете, не хватило ни политической, ни художественной зрелости, чтобы справиться с этой задачей, у других недостало искренней заинтересованности в том, чтобы помочь своим товарищам удержаться на высоте требований партии. Более того, свобода творчества в интересах народа была воспринята как свобода в интересах отдельных групп и индивидуальностей, т.е. в ущерб интересам народа, в угоду своеволию и произволу.
И вы помните, что получилось на практике./…/
Вопрос стоит только так – взаимодоверие. Партия доверяет художникам, доверяйте и вы партии! Партия доверяет художникам, несмотря на ошибки, которые отдельными из них допускались. Так кто же, кроме наших идейных противников и идейных несмышленышей, может говорить об ограничении свободы творчества со стороны партии?»
Вас еще не затошнило?
Прошу прощения за то, что напомнил, какими изысканными речами потчевали в те времена нашего брата.
Когда я уж совсем было отчаялся узнать что-либо еще о знаменательном событии, подоспело неожиданное, но очень приятное и содержательное послание от известного кинодраматурга А.Лаврова, автора знаменитого телесериала «Следствие ведут знатоки». Оказывается, он был непосредственным участником того самого заседания Идеологической комиссии и присутствовал там как главный редактор объединения телефильмов.
Вот его рассказ:
«После посещения Н.С.Хрущевым выставки художников, разгневавшей его, наступила очередь кинематографистов. На Идеологической комиссии предполагался разгром »Мосфильма« со снятием генерального директора, однако »Тишина« В. Басова наверху понравилась, и погром смягчили. Вели комиссию Ильичев и Аджубей.
В ответ на очень достойное выступление А.Тарковского о его желании поставить »Рублева«, Ильичев бросил реплику: »Я и сам еще не знаю, как соотносятся корни религиозного и народного искусства«. Аджубей злобно говорил: какое безобразие, что режиссеры столько получают за фильм, что могут 2-3 года отказываться ставить то, что им предлагают. Понимание заработков кинематографистов как средства управления непокорными творцами отразилось в готовившемся в то время новом Гражданском Кодексе, где статья о правах на фильм оказалась без всякого упоминания о вознаграждении, хотя оно оставалось в »Основах авторского законодательства«, продолжавших действовать еще 10 лет.
Вскоре после Идеологической комиссии кинематографистов прорабатывал зав. Отделом культуры ЦК Поликарпов. Его выступление зал прерывал шумом и дружным топотом. Болезненно бледный Поликарпов несколько раз даже выкрикивал »Не запугаете!«
Понятно, что на Идеологической комиссии происходило еще много интересного. Я же напомнил те реплики, которые и по сегодняшний день создают кинематографистам проблемы».
25 января – в московском кинотеатре «Россия» состоялась премьера фильма «Тишина», признанного образцом решения темы культа личности. Помнится, на вгиковском семинаре по современному фильму, который на нашем курсе вел Г.А. Капралов, я накатал разгромную статью «Против тишины в советском искусстве», обвинив авторов в камуфляже и утаивании подлинной правды о Гулаге. За такого рода учебные труды следовало бы исключать из института без объяснения причин. Но мой педагог заботливо спрятал мою писульку куда подальше, и дело обошлось без последствий…
31 января – вот были времена: чего только не обсуждали! В ЦДК имела место творческая конференция «Эстетика времени и исполнительский стиль киноактера».
Январь – по инициативе СРК местными властями принято решение о строительстве и реконструкции студии «Туркменфильм».
3 февраля – КГБ СССР – не прошло и года – повторно постучался в ЦК КПСС с настоятельным предложением обратить самое пристальное внимание на умонастроения студентов ВГИКа. «Киноведы» с Лубянки не обходили своим вниманием главный кинороддом страны еще с чудесных сталинских времен. О чекист-ском погроме во вгиковской общаге, ярко воспроизведенном в фильме П.Тодоровского «Какая чудная игра», мало что придумано. Сценаристов Ю.Дунского и В.Фрида «замели» в преддверии дипломных работ, М.Калика определили в следственную камеру тоже прямо со студенческой скамьи.
Славная традиция имела продолжение даже в 1958 году, когда были изобличены в антисоветской деятельности и арестованы студенты-первокурсники В.Златверов и А.Кафаров. Арест вызвал тогда настоящий студенческий бунт.
В кагэбэшной «телеге» 1963 года Цент-ральный комитет извещался, что ВГИК просто кишит антисоветчиками и студенты чуть ли не в открытую обсуждают, как лучше свалить советскую власть…
Донос имел не только косвенное, но и самое прямое отношение к СРК, ибо вчера был студент – а сегодня уже полно-правный член творческого союза. Достаточно сказать, что в чекистской «рецензии» прямо назывались фамилии Вадима Дербенева, Леонида Калашникова, Натальи Рязанцевой…
(Продолжение следует).