Секс за деньги: краткая история порнокинотеатров

Несмотря на фестиваль «Лето Любви» 1968 года, отмену идиотской киноцензуры, расцвет независимого кино и воздух свободы и раскрепощения, победно реявший над Америкой, в 70-е общество все еще не решалось открыто признать секс вещью обычной, естественной и небезобразной. Порно того времени представляло собой 10-минутные ролики с проститутками в женских ролях, смонтированные без титров и часто даже без звука, – на закрытых вечеринках этим «запретным плодом» наслаждались сугубо мужские компании. Уже существовали «кинотеатры для взрослых», где крутили легкую эротику, софткор вроде «Итальянского жеребца» и трэш-фильмы жанра «сексплотейшн». В широком прокате такие вольности не дозволялись: цензурная комиссия MPAA пропускала документалки о нудистской субкультуре, но при виде секса вставала дыбом. Что-то «погорячее» к мейнстримному зрителю если и проникало, то лишь в упаковке разрешенного законом «обучающего кино», где редкий показ гениталий и механические совокупления безымянных актеров сопровождались скучным бубнением диктора, разъясняющего, какая поза лучше подходит для деторождения. Естественно, смотреть такие фильмы публика ходила не ради просвещения. Инди-режиссеры же занимались этой ерундой потому, что другую работу за пределами крупных студий найти было трудно, а снимать кино хотелось многим. Естественный интерес, который гнал зрителя на сеансы, помогал им находить инвесторов и без особого риска отбивать вложенные деньги, тем более что снять подобное кино можно было за совсем малую сумму (в районе $25 000).

Американская администрация активно боролась с порнографией, поэтому, чтобы избежать обвинений в непристойности, задействованным в фильмах актерам запрещалось демонстрировать удовольствие. Результат напоминал выпуски передачи «В мире животных», а необходимость выкручиваться и притворяться бесила многих фильммейкеров: свобода хоть и декларировалась, но толковалась людьми весьма по-разному, а президентом Никсоном и многими другими представителями старшего поколения она и вовсе считалась опасной заразой. В 1972 году переквалифцировавшийся в режиссеры парикмахер Джерард Дамиано решил, что пора дать порно реальный шанс: при финансовой поддержке мафиозного клана Коломбо он снял фильм «Глубокая глотка», набрав актеров из числа своих знакомых и показав в нем минет крупным планом. Получив ленту в руки, мафия обрадовалась, заткнула Дамиано рот 25-тысячным чеком и оттерла его от дележа дальнейшей добычи, а фильм немедленно запустила в мейнстримные кинотеатры. Был большой скандал и бум, очереди на сеансы растягивались на несколько кварталов, а посвященная ленте статья в «Нью-Йорк Таймс» под названием «Порно-шик» резко увеличила количество интересующихся еще вдвое: ведь если о фильме пишет столь авторитетное издание, это наверняка не какая-нибудь пустышка.

Лента и правда резко контрастировала со всем, что в то время поставлялось на экраны робкими производителями «клубнички», и выражалось это не только в ее предельной откровенности, но и в наличии нетривиального сюжета (на приеме у врача девушка обнаруживает, что ее клитор находится в глубине глотки, а значит, чтобы жить с оргазмами, нужно оттачивать искусстве фелляции). Кроме того, работа Дамиано демонстрировала несвойственную прежнему порно высококачественную операторскую работу, новаторский монтаж, искрилась неглупыми шутками и превращала оральный секс в самодостаточный аттракцион, что для многих стало настоящим откровением: прежде минет считался чем-то грязным и неестественным, места ему в порно отводилось не так уж много. Естественно, сделать все это реальностью не получилось бы без ярких оральных талантов актрисы Линды Боримен, в титрах подписанной как Линда Лавлэйс. С Дамиано ее познакомил актер Чак Трэйнор, приходившийся Боримэн мужем, и поглядев, что девушка выделывает перед камерой, впечатленный Дамиано за пару дней накатал сценарий «Глубокой глотки» персонально под Линду. Популярность ленты, снятой всего за неделю и стоившей $22 тысячи (из которых гонорар Линды составил 1250 долларов), была шквальной, и хотя за те три года, что «Глубокая глотка» не сходила с экранов, ее успели запретить в половине американских штатов, сдвиг в массовом сознании она успела произвести грандиозный. Фильм обсуждали за чаем и обшучивали в телешоу, о нем высказывались знаменитости, и вообще вдруг выяснилось, что можно пойти на «взрослое» кино в смешанной компании без боязни, что тебя обзовут извращенцем, – если все смотрят и всем интересно, то какое же это извращение? Может, это с законом что-то не так?

Власти, естественно, всполошились и решили, что пора уже подкрутить бесстыдникам гайки, тем более что клан Коломбо активно использовал картину для отмывки денег. Прокатчик получал копию за $10 000 и мог заработать на ней за неделю в десять раз больше, крутя фильм в режиме нон-стоп, благо очереди к дверям кинотеатров не уменьшались. «Отбив» первоначальные затраты, кинотеатр должен был отдавать 50% сборов теневым «хозяевам», и за исполнением этого правила следили приставленные ими наблюдатели, считавшие людей на каждом сеансе. Конечные сборы завышались, чтобы «очистить» добытые другими путями мафозные деньги, так что, вероятно, скандальная кинолента не собрала 600 миллионов (как принято считать), но все равно она, без сомнения, стала самым прибыльным порнофильмом в истории. О последнем свидетельствует хотя бы тот факт, что служители закона, ежедневно «накрывавшие» незаконные показы и конфисковавшие фильмокопии и мешки с дневной кассой, в какой-то момент сбились со счета и перешли на взвешивание набившей полицейские офисы налички на обычных весах.

«Глубокая глотка» стала столь мощным нарывом на коже американского общества, что в 1975-м дело против «новаторов» закончилось в суде: Никсон, инициировавший этот крестовый поход против порно, был уже не у власти, но раскрученная им машина все же догнала авторов фильма. Результатом показательного судилища стал 5-летний тюремный срок для Гарри Римса – члена съемочной группы, за неимением других подходящих кандидатур сыгравшего в фильме Дамиано врача (того самого доктора Янга, что обнаружил в глотке Линды клитор и немедленно предоставил ей свой пенис для экспериментов). За компанию с сотней членов мафиозных структур его обвинили ни больше ни меньше «в заговоре с целью распространения непристойности, приведшем к нарушению государственных интересов». Таким образом, Римс (настоящее имя Герберт Стрейчер) стал первым актером в истории, осужденным за съемки в кино: предполагалось, что его пример послужит уроком для молодежи, и никто больше не захочет сниматься в таких фильмах. Молодежь, разумеется, не прислушалась. А через год обвинение с Римса сняли, поскольку релиз фильм состоялся до 1973-го, когда был принят примененный к нему «тест Миллера» на непристойность, и под новый закон о порнографии он технически не попадал. Но жизнь Гарри, как, впрочем, и Линды, уже оказалась разрушена: из порно они по разным причинам выбыли (Римс еще какое-то время снимался, но сильно пил, и когда наркотическая зависимость убила его эрекцию, стал буквально побираться на улицах), а в нормальное кино брать их никто не хотел, и оба по большому счету остались «актерами одной роли».

Но то было позже, а пока Римс позировал в обнимку с Джеком Николсоном и Уорреном Битти, а Лавлейс раздавала пачками интервью, снималась для «Плейбоя» и рассуждала о вреде цензуры, кинопроизводители срочно обдумывали новый феномен и как бы из него извлечь деньги. На большой экран повалили порноподелки разной степени качественности (причем уже не «инди» – по словам инсайдеров, немалая часть таких лент снималась на мощностях студии Paramount, и на волне успеха «Глубокой глотки» некоторые из них тоже сумели сорвать куш и завоевать культовый статус. В качестве примеров можно привести «Дьявол в мисс Джонс» и «За зеленой дверью», сумевшие выделиться из общего потока за счет градуса «непристойности», которой окончательно отпустили вожжи. При этом многие режиссеры верили, что вкладывают в свою продукцию какие-то послания, и не стеснялись насыщать сюжеты драматическими коллизиями. Общаясь с прессой, Линда Лавлейс предрекала порножанру большое будущее в Голливуде, приводя в восторг незакомплексованную часть общества. Фильмы, существовавшие в скользком зазоре между искусством и преступлением, охотно обозревались передовыми американскими изданиями, их стали показывать на кинофестивалях, а актеры «взрослого кино» типа Рона Джереми активно раскручивали свои карьеры, мелькая на ТВ: на несколько лет «порношик» вошел в моду. Но таких безоговорочных хитов, как «Глубокая глотка», больше никогда не случалось: даже ее сиквел, сделанный той же командой, стал финансовым разочарованием, чего уж говорить о фильмах, не имевших возможности пользоваться раскрученными тайтлами. Как бы там ни было, благодаря бурлению вокруг ленты Дамиано слово «порнокинотеатры» наконец-то нашло свое место в американском законе, запрещавшем размещать эти самые кинотеатры вблизи школ, – и если рассуждать от противного, то автоматически выходило, что в остальных местах порно показывать разрешается. Прокатчики приободрились: заведения получили легальный статус, и их количество сразу выросло в несколько раз. Более того, стали появляться целые сети, самой знаменитой из которых была порноимперия Pussycat.

Основали сеть двое любовников, Винс Миранда и Джордж Тейт, владевшие небольшим количеством «кинотеатров для взрослых» старого формата, не дававших им особых прибылей. Успех «Глубокой глотки» вдохновил парочку на активные действия, а желание организовать сеть пришло с осознанием того, что рекламировать один бренд гораздо проще, чем раскручивать по отдельности каждый кинотеатр. Первым кирпичом в фундаменте их империи стала перекупка лос-анджелесского кинотеатра Pussycat Theater, названного прежними владельцами в честь ленты Вуди Аллена «Что нового, кошечка?». В короткие сроки количество заведений с таким названием выросло до 12, всего же во второй половине 70-х партнеры выкупили в Калифорнии пять десятков небольших кинотеатров, хозяева которых были только рады сбыть свой полудохлый бизнес с рук. Быстро ставшее знаменитым овальное лого на фасадах, изображающее девицу с кошачьим хвостом, должно было сразу сказать любому прохожему, какого рода кино крутят под крышей заведения.

Заведения сети можно было назвать вполне респектабельными. Миранда и Тейт не только спасли от разрушения и отремонтировали много кинотеатров старой эры, построенных в начале века и отличавшихся неповторимой архитектурой, они и внутри постарались придать им благородный стиль: вельветовые портьеры, зеркальные панели до потолка, эротические картины и росписи на стенах… Чтобы не травмировать вкусы случайных прохожих, «возможно, идущих в церковь», Миранда для наружной рекламы своих заведений печатал «скромные» постеры фильмов – хотя отсутствие на них обнаженки не помогало сделать заголовки порнофильмов менее провокативными. Вдобавок зальчики сети Pussycat могли похвастать целым набором продававшихся в лобби брендированных товаров – футболок, кепок, спичечных пачек, игральных карт, леденцов (конечно, называвшихся «Глубокая глотка»), стаканов для попкорна; однажды был выпущен даже одеколон, запах которого, как предполагалось, будет везде напоминать посетителю о «задорном кино». Миранда лез вон из кожи, чтобы привить людям мысль о том, что кинотеатр категории «Икс» – не стыдное место и не притон разврата, куда приличному человеку страшно зайти, а интересное заведение с особенной атмосферой. Он любил лично объезжать залы с проверками и без пощады увольнял менеджеров, пытавшихся толкать посетителям вчерашний попкорн и хот-доги. «Джордж гордился этими кинотеатрами, – вспоминали позже его друзья. – Да, там крутили порно, но для него это был серьезный бизнес. Эти милые маленькие театрики он содержал в образцовом порядке».

Активность приносила доход: рассыпанные по побережью кинотеатры «Пуссикэт» стали любимым местом отдыха матросов и прочих мужчин в поисках недорогих развлечений. Проститутки, работавшие в близлежащих отелях, охотно «выгуливали» там своих клиентов. В зальчиках на сотню мест посмотреть можно было не только новое кино за 2 бакса, но и пачки из трех старых фильмов за доллар. Миранда водил дружбу с режиссерами, снимавшими ленты за 25-75 тысяч, и, возможно, с кем-то из мафии: он каким-то образом добился эксклюзивного права на показ лучших новинок в кинотеатрах своей сети. После прогона через «Пуссикэты» каждый фильм приносил ему около ста тысяч (для сравнения: «Глубокая глотка» на пике популярности позволяла заработать эти деньги одному кинотеатру всего за неделю) – и это еще до того, как лента попадала в официальный прокат и становилась доступна конкурентам.

Сеансы шли почти круглосуточно (с 9:00 до 5:00), киноаппараты работали без отдыха, что породило расхожий термин «грайндхаус» («молотильня»), а чтобы упростить работу киномехаников, владельцы сети даже придумали и внедрили систему автоматической перемотки, запускавшей фильмы по таймеру: теперь один механик успевал одновременно обслуживать сразу несколько расположенных по соседству кинотеатров. Миранда и его избегавший публичности любовник (по слухам, Тейт когда-то был вовлечен в скандал с несовершеннолетними и не хотел, чтобы это выплыло наружу и навредило бизнесу) купались в деньгах, выкупали в калифорнийских городах целые кварталы с кинотеатрами, отелями и ресторанами, устраивали фешенебельные вечеринки и могли единоразово «перекусить» в ресторане на тысячу долларов. 70-е, которые позже окрестят «золотым веком» порно, были для них периодом настоящего процветания.

Но далеко не все порнокинотеатры в США пытались задавать шик и стиль, и публика там толклась в основном далекая от утонченности. Среднюю аудиторию таких заведений было принято называть «мужчинами в плащах» (то есть онанистами наподобие тех, что прячутся в кустах по паркам), и на это, конечно, имелись основания: за неимением личной жизни многие приходили сюда тихонько помастурбировать. И если в кинотеатрах «Пуссикэт» в обязанности клерков входило не только подметание просыпанного попкорна, но и прощупывание просмотрового зала фонариком во время сеанса (особо зарвавшихся зрителей окорачивали возгласом: «Эй, быстро застегнулся и свалил отсюда!»), то во многих других местах контроль приближался к нулевой отметке, так что удивляться липким полам не приходилось. Одно из таких «злачных мест» показано в фильме «Таксист», где простоватый герой Роберта Де Ниро не может понять, почему приглашенная им на свидание «приличная» девушка через минуту сбежала с сеанса). Существовали и гей-кинотеатры, где в темноте один мужчина мог подсесть к другому и без затей предложить ему свои оральные услуги – хотя, по правде говоря, случиться такое вполне могло и на «обычном» порносеансе. Жители районов, в которых располагались скандальные заведения, конечно, весь этот разврат не приветствовали и всячески старались от неудобного соседства избавиться: под судебным давлением общественности кинотеатры нередко закрывались или переезжали. Но покуда любителям порнографии не предлагалось ничего взамен, помогали эти меры слабо.

Все резко изменилось в конце десятилетия, когда стали набирать популярность первые видеомагнитофоны. Теперь кино можно было смотреть дома, и для этого больше не требовался частный кинозал. Всего за пару лет продажи видеокассет и расцветшее пиратство пошатнули позиции мейнстримных кинотеатров так, что магнитную пленку хором возненавидели все прокатчики – ведь все те, кто раньше ходил на любимое кино по несколько раз, теперь просто покупали кассету и гоняли ее по кругу сколько угодно. Что уж говорить о посетителях порнокинотеатров, которых больше никто не отчитывал за расстегнутые штаны: возможность «передернуть затвор» без ненужных свидетелей стала для многих одиноких мужчин просто-таки даром небес.

В то же время полиция продолжала наступление на порнокинотеатры, расширяя карту территориальных запретов. Сеть Мирады и Тейта стала терпеть убытки, усугублявшиеся давлением общественности: против них было подано около сотни исков, касавшихся содержания постеров, расположения кинотеатров в жилых зонах, многочисленных задолженностей и т.д. Сам Винс Миранда неоднократно попадал по арест. В 1985-м он умер от невыясненного онкозаболевания (некоторые полагают, что это мог быть и СПИД, в то время часто принимавшийся за рак), а его империя стала стремительно хиреть и разваливаться на части. Гонимые законом и теряющие аудиторию кинотеатры закрывались один за другим. Унаследовавший дело Джордж Тейт покупал новые, однако они быстро закрывались тоже. Страдал не только порномагнат, но и вся индустрия кинопроката: видеомагнитофонный бум привел к тому, что в 1987 году продажи на хоумвидео сравнялись с кинотеатральными. В 1990-м могучая некогда сеть Pussycat съежилась до двух десятков заведений, а через пару лет их количество уменьшилось еще вдвое. К тому времени от полутора тысяч порнотеатров в США осталось хорошо если две с половиной сотни.

В 1994 году бизнес Тейта обанкротился, а сам он скоропостижно скончался, успев промотать все остатки былых капиталов. Новый же партнер Тейта, Джонатан Кота, вынужденный иметь дело с наплывом DVD и убийственной интернет-конкуренцией, предпочел закрыть оставшиеся кинотеатры – последний Pussycat Theater выкупил в 2001 году за 6 миллионов «король трэш-кино» Роджер Корман. Заведение было перепрофилировано в гей-кинотеатр и сменило название сначала на Tomkat, затем на Studs. Оно существует в Лос-Анджелесе и поныне, но уже больше как музей: бывшая аудитория порнокинотеатров в наши дни предпочитает заседать дома. Хотя после того, как второй зал отдали под гетеросексуальное порно, дела заведения пошли лучше: как минимум в субботние вечера оно не пустует. Вновь участившиеся возмущенные иски местных жителей владельцы пока что отбивают, но чья в итоге возьмет, прогнозировать сложно: бизнес держится на честном слове, а любая ностальгия, подточенная финансовыми трудностями, рано или поздно иссякает.

Аналогичная судьба постигла порнотеатры по всей Америке. Те, что сумели выжить, в последние годы по большей части переключились на «безопасный» артхаус, поскольку все равно никто больше не смотрит в них кино: в основном билеты покупают приезжие, чтобы сэкономить на гостинице и подремать несколько часов в темном зале. Последнее нью-йоркское заведение такого типа несколько лет назад выкупил Квентин Тарантино для личных нужд – будучи противником цифровых технологий, он решил сохранить за собой зал, в котором можно будет показывать фильмы на пленке даже тогда, когда пленочные проекторы исчезнут во всех прочих местах. В Канаде секс-кинотеатры тоже захирели и выродились: последний оплот порнушки в Торонто под названием The Metro Theatre закрылся несколько недель назад (в здании, где снимали «Море любви» с Аль Пачино, теперь будет спортзал для скалолазов), а в оставшиеся заведения в Монреале жутко заходить: в новом тысячелетии кучкуются там только извращенцы мужского пола, больше шпионящие за случайными парочками, чем глядящие на экран, да иногда приходят порезвиться нимфоманки, желающие быстрого секса без обязательств. Те, в ком «веселые картинки» пробудили скороспелую страсть, уединяются в туалете либо в специальных окруженных занавесями кабинках с видом на экран. При этом заведение зачастую не имеет даже киноаппарата, демонстрируя порно по обычному телевизору в зальчике на дюжину посадочных мест.

В последний парижский порнокинотеатр Le Beverley захаживают в основном одинокие люди старшего возраста, любившие посещать это место в молодости и состарившиеся вместе с ним: по словам владельца, члены этого пенсионерского клуба больше обсуждают друг с другом былые половые победы, чем смотрят кино. Здесь по-прежнему работает пленочный проектор, и репертуар с 80-х годов не изменился. О том, что творилось в подобных заведениях полтора десятка лет назад, рассказывает лента Жака Ноло 2002 года «Киска с двумя головами», успевшая запечатлеть последние остатки умирающей «культуры». В немецких городах «кинотеатры для взрослых» уже давно не пытаются притворяться храмами искусств: здесь продаются презервативы, есть темные комнаты для анонимного секса и кабинки с дырками в стенах, а гиды по ночной жизни рекомендуют приходить со своими партнершами и не удивляться, если кто-то вдруг захочет к вам присоединиться. Токийские и амстердамские кинотеатры кое-как выживают за счет новой моды на вуайеризм: в определенные дни и часы там собираются любители «поглазеть» и в тесном кругу наблюдают за половыми актами парочек, питающих слабость к сексу при свидетелях. Информацией о грядущих «шоу» члены этих тайных сообществ обмениваются через Интернет, а во время действа за порядком наблюдает авторитетный модератор из их числа, запрещающий касаться «исполнителей» руками либо мешать им как-то еще. По сути это, конечно, то же самое, что сплошь и рядом случается в американских, немецких и канадских заведениях, просто носит более организованный и контролируемый характер.

В наши дни порнокинотеатры можно назвать клубами по интересам, притонами, проституариями или бомжатнями, но одно бесспорно – все это уже давно не имеет никакого отношения к кино. По сути, порнокинотеатры – просто последние островки «свободы», в которой пока еще не действуют публичные правила. Но само понятие свободы за четыре десятилетия необратимо изменилось, как и весь порножанр в целом. Сегодняшние порномейкеры перешли на короткие ролики, фильмов с продуманным сюжетом больше никто не снимает, порно скорее напоминает реалити-шоу, а от достижений «Глубокой глотки» в нем осталась разве что фиксация на минете и так называемые «манишоты»: после ленты Дамиано эякуляция на лицо стала обязательным элементом жанра, возведенным в стандарт. Негусто, если оглянуться на шик империи «Пуссикэт», пытавшейся вывести порно из гетто «грязного искусства», – но и не так уж мало.

О феномене «Глубокой глотки» сегодня снимают документальные фильмы и байопики с актрисами категории «А» (см. «В глубокой глотке», «Лавлейс»). Возможно, когда-то снимут полноценное исследование и на тему порнокинотеатров. Только где его будут показывать, это уже вопрос.