НА КОРАБЛЯХ ФАНТАЗИИ НАШЕЙ

ВРЕЗ:
100 лет – такой юбилей невозможно не отметить! Тем более, что эта сакральная дата связана с основоположником, одним из отцов великой русской шкорлы мультипликации – Иваном Петровичем Ивановым-Вано.

Их было немного – пионеров-первопроходцев российской анимации. В сущности, горстка увлеченных чудом «ожившей графики» художников, фантазеров, изобретателей, выдумщиков, снимавших свои графические лента на самодельных мультстанках умопомрачительной конструкции. И хотя их привели в рисованное кино различные мотивы и побуждения – интеллектуальные, экспериментальные, публицистические – все они очень скоро испытали на себе неотразимую магию нового искусства.
Пожалуй, точнее других это стойкое романтическое ощущение выразил в своих воспоминаниях «Кадр за кадром» один из зачинателей Иван Петрович Иванов-Вано: «Подобно древним мореплавателям,- писал он,- мы отправлялись в дальние плавания на кораблях нашей фантазии, чтобы открывать новые неведомые земли и материки искусства, и очень часто нашей путеводной звездой была одна интуиция».
Что ж, попробуем мысленно пройти путем одного из Колумбов отечественной анимации – И.Иванова-Вано, родившегося ровно сто лет тому назад, проплывем, пролетим вместе с ним по морям и океанам «на кораблях нашей фантазии» к неведомым землям и материкам… И уж коли мы принимаем это поэтическое сравнение, то по мере путешествия к истокам анимации попытаемся раскрыть метафорический смысл заложенных в нем образов.
Мне, можно сказать, повезло. Прийдя в мультипликацию в начале 60-х годов, мне удалось увидеть и даже пообщаться со многими из легендарной когорты первооткрывателей: слушать воспоминания Юрия Меркулова, присутствовать на историческом студийном просмотре третьей «закатной» версии «Почты» Михаила Цехановского, беседовать с «бабушками советской мультипликации» сестрами Валентиной и Зинаидой Брумберг, брать интервью у Владимира Сутеева, встречаться с Леонидом Амальриком…
Но только с одним из них, с И.Ивановым-Вано. у меня сложились добрые доверительные отношения, какие обычно бывают между Учителем и учеником. Он вскоре стал руководителем моей диссертации во ВГИКе и больше двух десятилетий мы находились в постоянном творческом общении, встречаясь на студии «Союзмультфильм», во ВГИКе, в уютной квартире мэтра, работая над рукописями. Казалось бы, за эти годы я хорошо изучил характер мастера, его привычки, манеру поведения, любимые словечки и поговорки, но подчас, когда дело касалось принципов, он мог взорваться, становился жестким, непримиримым, язвительныс, раскрывая, раскрывая глубинные бойцовские черты своей личности.
Были в биографии режиссера факты, о которых он предпочитал не распространяться даже в своих воспоминаниях. В детстве ему удалось закончить лишь два класса приходской школы, потом наступила пора нелегких испытаний. Его мать, малограмотная крестьянка, перебравшись с семьей в Москву из Калужской губернии, оставшись вдруг без мужа, несколько лет выбивалась из сил, чтобы прокормить четверых малолетних детей.
В 14 лет Иван, мать с детства называла его ласкательно Вано, сам определяет свою судьбу, поступив на подготовительное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Его первыми учителями были художники Касаткин и Бакшеев. После преобразования училища во Вхутемас он выбирает мастерскую Ильи Машкова. Почему Машкова, а не Малевича или Кандинского? По признанию художника, его, как впрочем и многих других, например, сестер Брумберг и Юрия Меркулова, привлекала учебная программа Машкова, позволяющая восполнить серьезный пробел в образовании. В ту пору во Вхутемасе «все кипело, менялось, перестраивалось, ниспровергалось и утверждалось…» И выбрать в этом «невиданном сумбуре», как говорил Григорий Козинцев, одну из семнадцати художественных мастерских было не так уж и просто.
У Машкова была в ту пору замечательная идея – воссоздать в своей мастерской прообраз Школы живописцев эпохи Возрождения. Вспоминая о том времени, Ю.Меркулов выделил главное: «Машков раскрыл для нас в своих бесконечных рассказах и повествованиях огромную панораму искусства живописи всех времен и народов.»
Для Иванова-Вано это был неоценимый опыт. Его дочь Галина Ивановна убеждена – отец «сам себя создал», сам изучил и осмыслил не только опыт мирового изобразительного искусства, но и литературы, русской классики, фольклора, прикладного искусства. На студии «Союзмультфильм» в 60-70-е годы, пожалуй, трудно было отыскать режиссера, кто мог бы сравниться с ним по эрудиции, пониманию тонкостей народного искусства – разве что его же ученики.
Но не эти качества определяли в первую очередь его человеческую и творческую самобытность. Его внешность казалась обманчивой. Могучий, чуть сутулый и производил впечатление все знающего, немного усталого, ироничного и очень серьезного художника. Но в своих мультфильмах Иван Петрович всегда оставался прежде всего поэтом. И это поэтическое восприятие мира неповторимо преображало его творчество. Вот и образ – «корабли фантазии нашей»- был навеан, скорее всего, фольклорной поэтикой. Помнится, режиссер даже рассматривал этот образ как один из вариантов названия своей главной книги.
- Он должен быть похож на чудесную птицу, – размышлял вслух художник,- и паруса – словно крылья – легкие, невесомые, прозрачные… Чуть повеял ветерок фантазии и корабль сразу подхватило и понесло в удивительный мир, рожденный воображением художника…
Так, или примерно так рассуждал семидесятилетний мастер. Мне иногда казалось, что и свою жизнь Иван Петрович воспринимает как бесконечное захватывающее путешествие в творимую им волшебную реальность. И право же, полсотни поставленных им рисованных, кукольных и перекладочных фильмов вполне весомый аргумент для такого предположения.
Избрав столь романтический, но близкий природе анимациоиного кино способ странствий в самый воображаемый из экранных миров, художник с такой же поэтической определенностью обозначил направление и цель своих исканий: открывать неведомые земли и материки нового искусства…
Но решение этих задач требовало уже не метафорических, а вполне конкретных творческих усилий и напряженных экспериментов. По своему психологическому и творческому складу Иванов-Вано – художник-искатель, всю жизнь он был нацелен на поиск, эксперимент.
- Сколько себя помню, – признавался режиссер, – мы всегда что-то искали в мультипликации, открывали, обновляли, совершенствовали… В этом был для меня стимул творческого вдохновения.
Собственно, поиски и эксперименты с первых шагов работы в мультипликаций стали для режиссера неотъемлемой частью творческого процесса.
- Наша работа над фильмом «Китай в огне» стала лабораторным этапом освоения техники плоской бумажной марионетки. Здесь мы осваивали специфику работы под съемочным станком… Подобно музыканту за роялем, мы свободно варьировали под станком движение, искали его характерный ритмической строй, импровизировали… Стремление непрерывно снимать, анализировать снятое не покидало нас ни на минуту. Таким путем мы восполняли отсутствие опыта…
И последнее признание художника:
- За всю жизнь я очень много времени провел непосредственно у съемочного станка, и это необычайно помогло мне. Постепенно я познавал аппарат, возможности пленки, перемены экспозиции для нахождения наиболее выразительного решения кадра.
Одним из первых, вместе с Д.Черкесом, он обратился к детской тематике, создав по мотивам стихотворной сказки Корнея Чуковского «Крокодил» фильм «Сенька-Африканец». Уже после первого просмотра фильма, вспоминает режиссер, «наблюдая за живой и непосредственной реакцией зрительского зала, я понял, что в лице детей мультипликация обретает самого чуткого и благодарного зрителя» Может быть, именно поэтому всегда, когда предоставлялась такая возможность, я с радостью брался за постановку фильмов для детей.«
Очень современно по языку, графическому стилю, упрощенному »под детский рисунок«, выполненному обобщенной контурной »проволочной« линией, воспринимается и другой фильм этих авторов – »Каток«.
Была у Иванова-Вано еще одна заветная мечта – снять русскую сатирическую сказку, по оригинальному сценарию А.Курса, где был выведен и зло осмеян плюгавенький, с тонким бабьим голоском царь-придурок. заигрывающий с немецкой дородной царицей Тетехой. Совместно с сестрами Брумберг он снял »музыкальную сатиру« »Сказка о царе Дурандае«. Приступая к работе над фильмом, Иванов-Вано вместе со съемочной группой ездил в Сергиев Посад, познакомился с организатором и директором Музея народной игрушки.
Лишь окунувшись в богатейший материал народного изобразительно и прикладного искусства, режиссер определил свое главное направление в искусстве, ошеломившее зрителей в послевоенные года первым полнометражным рисованным фильмом »Конек-Горбунок«, раскрывающим красочный мир сказочной Руси. Вместе со своим учеником художником Львом Мильчиным из ставшего уже легендарным первого выпуска »Кафедры художников-постановщиков мультипликации« ВГИК, авторы по существу утверждают русскую национальную изобразительную традицию в нашем анимационном кино.
Лев Мильчин синтезировал в изобразительном строе фильма богатейший материал ннародных промыслов – деревянной и глиняной игрушки, пряничных досок, вышивки, народного лубка, а режиссер обогатил ленту выразительной игрой персонажей, колоритными народными характерами, лукавым и острым народным юмором.
И еще об одной удивительной черте творческой индивидуальности режиссера нельзя не сказать. Постоянно экспериментируя, осваивая новые темы, жанры, стили, уникальные технологии, он никогда не испытывал чувства страха – вдруг что-то не получится, такое в экспериментальных лентах бывает, и он принародно сядет в лужу, станет поводом для насмешек своих же, острых на и перо коллег. Ведь повесили же на студии к какому-то юбилей большой и довольно едкий шарж на режиссера, он как и другие ведущие мастера довольно часто становился объектом удивительных по меткости и выразительности шаржей. и сопроводили подписью: »хоть и неважное панно, зато здесь важное Вано«…
Но что еще удивительнее – Иван Петрович ни разу так и не потерял свое лицо. Видимо каждый раз срабатывала его фантастическая таинственная »путеводная звезда« – интуиция, которая помогала художнику находить единственно верное решение. Вот, к примеру, жанр сказки, возобладавший в 50-60-е годы в нашем мульткино. Иванову-Вано нередко приходилось буквально проламываться сквозь частокол шаблонов и штампов, бескрылых и стереотипных решений, чтобы открыть новые захватывающие перспективы развития жанра.
Еще в 30-е годы, работая над »Царем Дурандаем«, режиссер задумал экранизировать »Левшу« Н.Лескова. Но прошло ровно тридцать лет, прежде чем он получил возможность осуществить давний замысел. Наверное, не каждый из маститых режиссеров решился бы в 63 года отбросить наработанный опыт, принесший ему авторитет и признание в рисованном кино, и вернуться к полузабытой, как многим казалось, примитивной технике плоских вырезных перекладок, овеянной романтическими исканиями молодости.
А он вернулся. Не побоялся. И наша анимация обогатилась еще одним шедевром, полнометражным фильмом »Левша«.
Что это, если не интуиция? Чутье? Очень верный инстинкт на все русское? И это, конечно. Но была еще убежденность, что яркая колоритная форма сказа могла быть адекватно выражена только в стилистике народного лубка, с его характерной обобщенностью и лаконизмом образов. Иван Петрович чувствовал это всем своим нутром, иначе, говорил он, не добиться внутренней органики слова и изображения, а если он в чем-то был убежден, то двигался к цели с неудержимой пробивной энергией танка, сметая любые препоны на пути.
Среди своих студентов он загодя подбирал художников, исподволь ориентируя их на выразительные возможности лубка. И нашелся-таки художник – Аркадий Тюрин, который почувствовал графическое богатство и неповторимое своеобразие старинной русской народной гравюры, ее особую красочность и композиционную выразительность. К работе над фильмом режиссер привлек и других талантливых выпускников института – Марину Соколову и Анатолия Курицына. И хотя технология фильма долго уточнялась и совершенствовалась, с подачи аниматора Юрия Норштейна было найдено самое точное решение.
Образный мир лубка наполнился на экране эмоциональной атмосферой, созвучной интонационному строю сказа, живой колоритной речи. И еще фильм »Левша«, без всякого преувеличения, открыл для нашей анимации один из интереснейших жанров народного сказа, объединяющих фантазию и реальность, сказку и быль, историю и легенду.
На занятиях со студентами художественного факультета ВГИК восьмидесятилетний профессор не уставал повторять: »Запомните на всю жизнь – перекладка обладает неисчерпаемыми возможностями обогащения изобразительной формы мультфильма!«
Прошли годы, и фильмы Юрия Норштейна блестяще подтвердили правоту мэтра. Да и сам Иван Петрович после »Левши« еще много лет всем остальным техникам предпочитал перекладку.
Он одним из первых осознал» что народное поэтическое творчество как бы аккумулирует в себе непреходящие, неумирающие нравственные ценности многих поколений, не терпящие, по замечанию знатока и собирателя сказочного творчества А.Афанасьева, «ни малейшего намеренного уклонения от добра и правды»…
Мне вспоминается один давний случай, рассказанный много лет назад известным художником-аниматором студии «Союзмультфильм». В конце войны на студии проводился набор на курсы художников-аниматоров – остро чувствовалась нехватка художников этой профессии. На выпускном экзамене один талантливый молодой художник, блестяще выполнив задание, в финале сцены поступил крайне жестоко с фольклорным персонажем. Иван Петрович, входивший в экзаменационную комиссию, а может быть, даже возглавлявший ее, не выдержав, вскочил прямо в просмотровом зале и закричал: «Вон! Во-он из студии!!!»
Говорят, он потом настоял, чтобы этого курсанта вообще отчислили с курсов. Нравственное чувство художника было оскорблено.
Удивительно, прошло столько лет, а рассказаный случай не забывается. Сегодня, смотря по телевидению зарубежные мультфильмы, порой вслед за Учителем, хочется кричать: Вон! Во-он с экрана!!!

Недавно во ВГИКе на кафедре художественного факультета отмечалось столетие со дня рождения основателя «Мастерской художников-постановщиков мультипликационного фильма» Ивана Петровича Иванова-Вано.
В его мастерской была устроена выставка работ художника. Собрались друзья, ученики, педагоги, студенты. Дочь Галина Ивановна поведала об одном курьезном случае, давшем толчок созданию Мастерской. В 1938 году времена были суровые. Отца отчислили со студии за прогул. А в это время в Институте кинематографии создавался художественный факультет. Вот Иванову-Вано и предложили организовать Мастерскую мультипликации. Он согласился. Набрал небольшую группу молодых художников – и вскоре после войны они прославили нашу мультипликацию на весь мир.
Снимая на студии фильмы, Иван Петрович серьезно задумывался о совершенствовании школы, разработке методики обучения художников в мастерской. Первым согласился помочь Анатолий Сазонов, из того легендарного «алма-атинского» выпуска. Он оказался замечательным педагогом, вскоре стал профессором, автором серьезных исследований по мульткино. Вел мастерскую и другой верный соратник режиссера Лев Мильчин.
Сегодня мастерскими руководят более молодые ученики Ивана Петровича -«шестидесятники»- Станислав Соколов, Сергей Алимов, Аркадий Тюрин, Леонид Носырев. Последний хоть и не учился у Иванова-Ва-но, но по своим творческим установкам, опоре на традиции народной изобразительной и прикладной культуры, фольклора, разделяет традиции вгиковской школы, а уж опыта и мастерства ему не занимать.
И еще. Очень хочется совершить путешествие «на кораблях фантазии: нашей» в мир фильмов классика отечественной анимации, проплыть, пролететь над открытыми им землями и материками, ощутить поэзию и аромат древней сказочной Руси… Сценарий уже готов!