-- Расскажите, пожалуйста, как Вы работали с Валуевым? Были какие-то сложности или особенности работы с человеком без актерского опыта?

-- Все, что живо и непредсказуемо, для меня интересно, доставляет удовольствие. Для меня его живые реакции были стимулом, я должна была ему соответствовать. Когда я увидела, что Николай Валуев по-настоящему неординарный человек, я поняла, что мне придется ему соответствовать, как непрофессионалу.

-- А было что-то такое, чему Вы научились у чемпиона мира по боксу?

-- Я не по этой части. Боксу не научилась. Хотя был забавный эпизод. Его герой открывает дверь, а там стоит моя героиня Таня, которая изображает его жену Катю. Она пытается ударить Егора по лицу и не попадает. Когда мы репетировали, Коля оказался «на своей территории». Он говорит: «Не бойся, бей!» Я боялась, я попаду. «Нет-нет-нет, ты не попадешь». И показывает, как он не двигает телом, а просто двигает головой, и моя рука проходит в пустоту. У него такая хорошая реакция… Ну я и расслабилась, а когда расслабилась, пошло плечо, и я задела его по кончику носа. Было смешно. И он, конечно, очень добрый человек. Он рассмеялся и сказал: «Ммм. Попала. Надо же!»

-- В нашем современном кино такие цельные женские образы очень редко встречаются, Вам так не кажется?

-- Надо сказать спасибо Мизгиреву, автору сценария. А что до цельности… Я играла женщину, которая играет другую женщину. Здесь можно говорить о цельности только в том случае, если Вы в конце фильма полностью ее приняли. Это было, наверное, самым сложным моментом, даже сложнее, чем изначальный испуг перед работой с чемпионом мира по боксу.

-- Играть человека, который играет другого человека?

-- Да. Это действительно самый сложный мой опыт в кино. Я сначала внутренне разбивала в диалоге фразы на те, которые говорят Таня, моя героиня, и Катя, которую Таня вынуждена играть. Разбивала буквально на слова.

-- А вы занимались ее прошлым? Обсуждали, откуда она такая взялась?

-- Это женщина, у которой достаточно сложные отношения с людьми, она мир воспринимает воинственно, это видно. Она не открыта по отношению к миру. Ей действительно очень нужны деньги для спасения другого человека. Она не проститутка. Вряд ли она выросла в этом городе, скорее всего приехала откуда-то и живет девочками, знаете, когда снимают квартиры на несколько девочек сразу. Это жалкое существование. Все время и все силы тратятся на то, чтобы зарабатывать деньги. Когда она пришла устраиваться стриптизершей, услышала, что придется спать с клиентами – и поняла, что на это она готова тоже. Вот таким образом она попадает в ту историю, которую вы видите.

Возможно, с другим сценарием я бы попросила все тщательнее обсудить или встретиться со сценаристом. Но в данном случае, Филипп правильно говорил: это все-таки мужская история, и главная роль тут у Коли Валуева.

-- История, которую Вы рассказали, получилась невероятно питерской. А до этого у Вас был очень киевский фильм «Красный жемчуг любви» (2007).

-- У меня были съемки еще одного фильма в Одессе, и прямо оттуда я переехала в Питер. Без теплой одежды, в северный город. С очень добрыми, но все-таки северными людьми, очень закрытыми. С ветром. И с большим человеком.

-- Страшное дело.

-- Наоборот, хорошо…

-- А городская среда важна для актера?

-- Давайте будем конкретны. Вы имеете в виду проживание или работу?

-- Работу. В Москве, в Питере, в Одессе…

-- Ну, в Одессе, к сожалению, производства нет. Там есть прекрасная заброшенная киностудия, возможно, ее сейчас будут реконструировать и что-то делать.

-- Все плохо?

-- Все никак. Огромная роскошная киностудия на Французском бульваре, с огромными павильонами, огромными складами, где лежит куча одежды.

-- Шляпа Д'Артаньяна…

-- Например (смеется). Но об Одессе нельзя говорить как о городе, который производит кино. А актеры в Москве и в Питере не отличаются. Хотя… мне питерские люди, как ни странно, по своей чистоте нравятся больше, чем московские. Они менее циничные. Возможно, они внешне более закрытые, потому что все время холодно (смеется). Но внутренне они какие-то более чистые, непосредственные, что ли…

-- Актеры играют эмоции на основе каких-то наработок или жизненного опыта. Ненависть, страх, ярость, отвращение, жалость, любовь – все, что угодно. С Вашей героиней очень плохо обращаются, издеваются, унижают. Как можно сыграть ее эмоции, чтобы не убить всех вокруг себя?

-- Я не могу ответить на этот вопрос, он хороший, но сложный. Начнем с того, что я против того, чтобы даже обсуждать тему опыта. Я не считаю, что опыт нужен, особенно в кино. Я думаю, что опыт рождает штампы. Вы переносите опыт, один образ похож на другой… Я в этом смысле, наверное, назову себя «непрофессионалом», но это осознанный подход к работе. Я выбираю только те истории, сюжеты, сценарии, которые не похожи на предыдущие. Я не хочу никому ничего доказывать, не хочу садиться на тот образ, который мне однажды удался… Я хочу делать только то, чего не знаю.

Исходя из такого подхода, можно себе представить, как со мной сложно работать в кино. (смеется) Но это вопросы к Филиппу. Я хочу полностью избавлять себя от опыта предыдущих ролей, каких-то воспоминаний, физиологических вещей, которые мне подсказывает моя услужливая память, я хочу находиться в «сейчас».

-- Но это не оставляет Вам никакой границы между собой и…

-- Да, возможно это даже немножечко опасно, но пока – тьфу-тьфу-тьфу – все в порядке, я не прохожу реабилитацию в клинике. Мне нравится не играть, а проживать за эти два-три месяца то, что кто-то написал на бумаге…

-- Вы не хотели бы сами снять кино?

-- Мне нравится эта идея, но я перфекционист, я измучаю людей. Мне надо, чтобы люди соответствовали… Я не смогу работать с друзьями, с них нельзя требовать. Это очень серьезные энергозатраты.

-- Последний вопрос: сейчас самая главная новость – запуск Большого адронного коллайдера. Вы как-то следите за этим? Вас беспокоит эта история?

-- Мне страшно. Я, с одной стороны, восхищаюсь учеными, потому что они фанатики, я их называю актерами, но только у них в раз в десять больше ответственности. Мне хочется им верить. Раз они говорят, что все будет хорошо, и Швейцария и вся Европа не попадет в черную дыру… Все равно страшно, но я их понимаю. Чем больше доверия будет этим людям, чем больше вообще будет доверия – тем больше шансов, что все будет хорошо.