«Сегодня, как мне кажется, надо радоваться тому, что уже не за горами настоящий расцвет нашего кино. И что все больше снимают молодые режиссеры, среди которых действительно очень много достойных», – говорит основатель премии «Ника» .

В Театре Российской армии 23 марта пройдет XX церемония награждения национальной кинематографической премией «Ника». Какими достижениями «Ника» гордится и какие обиды не может простить? Об этом «Итоги» расспросили отца-основателя и художественного руководителя премии режиссера.

-- Начнем с претензий, Юлий Соломонович. Недавно «Итоги» призывали вас к дискуссии по поводу Дома кино. Но вы отказались. Настолько полюбился зал в Театре Российской армии?

-- Нам там уютно. Хотя вы правы, выбирать особенно не приходится, ведь из Дома кино нас, мягко говоря, поперли… Но отказался от комментария я лишь потому, что никакая реальная буря вокруг Дома кино не бушует. Фоновый шум… Я выиграл все суды, и мне должны вернуть кресло директора. Хотя я делал это совсем не для того, чтобы его снова занять. Просто должна была восторжествовать справедливость. Хотелось доказать, что нельзя поступать нечестно и подло с заболевшим коллегой, который сохранил Дом кино для кинематографического сообщества в самые трудные «приватизационные» годы. Это моя личная выстраданная позиция, и выслушивать чужую ложь я больше не хочу. Тем более что в свое время сказано было предостаточно. Думаю, для нынешних молодых кинематографистов вся эта катавасия с Домом кино как Гражданская война. Красные пришли – грабили, белые пришли – грабили… Это же так давно было. Но мне до сих пор обидно за наш храм, который заполнили сегодня менялы. Это ведь совсем разные профессии – бизнесмен и мать Тереза.

-- Простите, но вы не слишком похожи на мать Терезу.

-- Но и бизнесменом, к сожалению, никогда не был. Повторяю, мы относились к Дому кино как к храму. Существуют такие дела, например общественная работа, которыми нужно заниматься бескорыстно или не заниматься вообще. Между прочим, до всех событий мне тоже говорили: давайте приватизируйте собственность, будете как все другие творческие дома. Но я объяснял, что все это будет выглядеть… как-то жалкенько, что ли. Нашлись те, кому так не показалось. Поэтому сегодня я куда с большей радостью поговорил бы о совсем другом, например о 20-летнем юбилее нашей старейшей кинематографической премии.

-- Тогда поздравляю.

-- Спасибо. Но мы не хотим становиться на котурны и пафосно зацикливаться на юбилеях и победах. Напротив, надеемся провести очень смешную, лихую и домашнюю церемонию. Ведь мы хорошо помним державу, из которой двадцать лет назад пришла «Ника».

Когда идея премии разрабатывалась, отдаленно маячил только один пример – «Оскар». Соревноваться с американской киноакадемией бессмысленно: у церемонии «Оскара» стопятидесятимиллионный бюджет, телетрансляция на полтора миллиарда человек, участие мегазвезд. Такое оборудование сцены, спецэффекты, свет и декорации для нас недоступны. Однако существует отечественный «золотой ключик», открывающий самые заповедные двери и при наших скромных возможностях. Я имею в виду ключик самоиронии. На этом языке можно сказать многое, и совсем не обязательно, чтобы стучали барабаны, трубили горны и били радужные фонтаны. Хотя и это тоже приятно!

-- Это из самоиронии ваша картина «Парк советского периода» (2006) представлена сразу в трех номинациях?

-- Голосую не один я. Со мной высказывают свое суверенное мнение еще 642 человека. Вместе с тем я считаю, что работы артиста Михаила Ефремова, художника Ольги Кравчени и композитора Максима Дунаевского достойны самой высокой награды. Я думаю, что и вы с этим можете согласиться. Что же касается меня как режиссера, сопродюсера и соавтора сценария, то уже несколько месяцев назад я снял картину по этим главным номинациям. Сделал я это как раз для того, чтобы не подставляться и не выслушивать вопросы, подобные вашему. Кстати говоря, последние четыре года такие же самоотводы брал и , президент нашей академии.

-- Но стоило ему уйти, как «Андерсен. Жизнь без любви» (2006) был выдвинут сразу по шести номинациям. Умеете вы быть благодарным.

-- Вполне допускаю, что среди голосовавших за «Андерсена» были не только те, кому близок этот умный и яркий фильм, но и те, кто любит Рязанова и хочет сделать ему приятное. И академики имеют на это право.

-- А как же высокое искусство?

-- Фильм «Андерсен», на мой взгляд, более чем соответствует критериям высокого искусства. Но я, признаться, не припомню случая, чтобы даже за безусловный шедевр художник не получал бы по башке от своих же коллег. Помню, выходил с просмотра гордый за приятеля, снявшего свой первый очень хороший фильм, и вдруг слышу, как группа режиссеров ругает картину так, будто она совсем ничтожная. Конечно, о вкусах не спорят. Да мы и не стараемся найти истину в последней инстанции. Мы отслеживаем тенденции, стараемся поощрить и порадовать наших товарищей. С любовью и доброй улыбкой.

-- В ответ улыбаются?

-- Удивительно, что я своей «никовской» деятельностью не породил ни одного настоящего друга. Лауреат «Ники» уверен, что награда достается ему по заслугам и справедливости, а мы лишь оформляем то, что и так очевидно. А тот, кто приз не получил, видит в нас врагов и подозревает в черной зависти, а иногда и в подлоге.

-- И все же любая премия волей-неволей проводит определенную политику…

-- «Проводит» – неправильное слово. Это наши оппоненты в свое время восклицали: посмотрите, в чьих руках кинематограф, это же кошмар! Проводить – значит навязывать, проталкивать любым способом. Но что принципиально изменится в кинематографе, если победит «Остров» (2006) или «Свободное плавание» (2006)?

-- Кириллу Серебренникову можно не беспокоиться?

-- Его картина «Изображая жертву» (2006) – в списке номинантов, так что тоже имеет все шансы. Но единственное, что я могу гарантировать, – ни президент академии, ни совет академии, состоящий из 19 достойнейших людей, ни президиум из 50 выдающихся кинематографистов, ни дирекция никоим образом не могут повлиять на счетную комиссию. Она собирается отдельно под приглядом трех адвокатов, и никто не знает даже, где именно. Все решат члены Большого жюри, то есть все члены академии.

-- Неужели за двадцать лет они ни разу не ошибались?

-- Как раз вчера мы сидели с нашим директором, пытаясь предугадать какие-то тенденции для осмысления результатов тайного голосования. А вот этот фильм? Он – лучшее из всего, что удалось пока снять режиссеру. А этот? Он – отражает важный вектор современного развития. И так далее. Вообще, мне кажется, в этом году невозможно определить явного, безусловного лидера. На первой «Нике» награждали «Покаяние» (1984): эта картина открыла нам глаза и была обречена на богатый урожай премий. В другие годы случались яркие художественные прорывы, например фильмы Германа или Сокурова. А в этом году любые прогнозы можно выстраивать только по методу Агафьи Тихоновны: вот если бы к сценарию этого фильма добавить красоты того да ритма третьего, вот тогда он точно оказался бы победителем. На мой взгляд, наше голосование напоминает слоган китайского ресторана: «Полтора миллиарда китайцев не могут ошибаться!». 642 академика не могут ошибаться.

-- «Золотой орел» восславил «Остров», премия критиков «Белый слон» – авторское «Свободное плавание». Говорят, ваш выбор будет колебаться где-то между этих двух полюсов.

-- Что бы академики ни решили, об итогах все равно будут писать ерунду. «Золотой глобус» часто предваряет итоги «Оскара». А иногда не предваряет. Награждение Гильдии актеров США имеет большое значение для «Глобуса». А иногда не имеет. Ну и что? В конце концов, повторение результатов – не что иное, как утверждение неких доминант, сложившихся в кинематографе в тот или иной год. Американский «Оскар» подводит итоги более чем пятнадцати крупнейших общенациональных премий. В Италии существует триста кинофестивалей, и у каждого свои награды. Все эти премии и смотры как-то коррелируются между собой, происходят взаимопроникновения и взаимовлияния. Картина, получившая приз в Венеции, едет в Роттердам, а потом выходит в прокат. Никого это не беспокоит. Что в Роттердаме думают о Венеции? Да ничего.

Конечно, из-за того, что сегодня премий уже нарублено как фарша, может показаться, что значение каждой конкретной мельчает. Но именно «Ника» остается старейшей кинематографической наградой страны, что бы там кто ни говорил.

-- Вы принципиально не произносите словосочетание «Золотой орел»?

-- А зачем? Они работают так, как хотят, и это их право. Там в основном мои коллеги и добрые знакомые. Мы ведь, кажется, живем в свободной стране? В которой сегодня, на секундочку, существует около десяти кинематографических премий.

-- Но мы-то говорим не о простых премиях, а о национальных.

-- Так они все национальные! Этот статус никем не присуждается и никем не подтверждается. У нас сейчас вообще что ни премия, так «человек года», «человек столетия», «лучшие достижения», «великие победы». И награды охотно хватают, причем люди не чета нам. Даже министры, депутаты и священнослужители обожают все эти «золотые плащи», «серебряные шпаги», ордена орла, льва и крокодила. Ничего страшного я в этом не вижу. Ну играем мы в Латинскую Америку, ну и что? Детство было тяжелое, голодное, вот с золотыми цацками и не наигрались. Неудивительно, что и академий развелось невиданное количество. Хотя сами мы так изначально и не назывались. Слово «академия» родилось гораздо позже, имелось в виду старое греческое обозначение собрания умных людей. А вот наши друзья-оппоненты, когда только создавались, декларировали совсем другое. Мол, уж мы-то будем не как эта «Ника», которая только развлекаловка, хиханьки да хаханьки, у нас все будет по-настоящему, одиннадцать отделений, научная работа… Но об этих широковещательных заявлениях все немедленно забыли. И премия у них получилась – точный клон нашей.

-- Так ведь академики, насколько я понимаю, одни и те же.

-- Да, многие кинематографисты – члены обеих академий. Но это как раз нормально. По слухам, товарищ Сталин заметил однажды: «У меня для вас других писателей нет». Так вот у нас для вас других кинематографистов нет. Зачем устраивать на пустом месте войну Алой и Белой Розы? Обзывать коллег перебежчиками и т. д. и т. п.? Это смешно и недостойно. Эльдар Рязанов, президент нашей академии, дружит с Владимиром Наумовым, президентом другой академии… Какие вопросы это может вызвать? Понимаете, когда я придумал эту награду, вокруг была пустыня: не существовало самого такого понятия, как профессиональная премия. Впервые приз вручался не в профкоме, ЖЭКе или спорткомитете. Впервые мы сами голосовали за своих товарищей. Это было внове и всем очень понравилось. Сегодня существует множество схожих идей, по-разному реализованных. Ну и что? Только честь и слава «Нике», поругиваемой и хвалимой, за то, что прошла по снежной целине, пробивая дорогу последователям. Не буду скрывать: иногда становится тяжело и обидно. Хочется сказать: граждане-товарищи, что же у вас такая короткая память? Почему не хотите быть болельщиками хорошего дела? Но время лечит раны, и сегодня, как мне кажется, лучше радоваться тому, что уже не за горами настоящий расцвет нашего кино. И что все больше снимают молодые режиссеры, среди которых действительно очень много достойных.

-- Неужели обивают пороги вашей академии?

-- Ну зачем же так? Мы бы считали за честь принять в нашу славную компанию каждого талантливого кинематографиста. Хотя основной прием был прекращен уже давно. Но согласно регламенту выигравший «Нику» имеет право вступить в Российскую академию кинематографических искусств.

-- Отказывать приходилось?

-- Редко. Вообще должен сказать, что уже лет пять назад все вопросы как-то устаканились. Мы учились и совершенствовались вместе со всей страной, устанавливая новые правила, ритуалы и регламенты. И вот уже двадцать лет достойно существует независимая и старейшая российская национальная кинематографическая премия – итог профессионального и беспристрастного суждения 642 талантливых людей.