Необъяснимо, но факт: рецензия на фильм «Бескрайняя ночь»

Перед матчем местной баскетбольной команды жизнь в одном из провинциальных американских городков замирает. Все съезжаются к спортивному залу и занимают места на главное событие года (второе по важности, видимо, только случай, когда бурундук перегрыз провода перед соревнованиями). Но радиоведущий Эверетт и телефонистка Фей спешат на работу. По пути они пробуют новый диктофон, и во время записи девочка рассказывает приятелю дикие истории из научных статей. Например, что через несколько лет можно будет мгновенно оказаться в другой точке планеты или что у всех появятся переносные телефоны со встроенными экранчиками. Последнему Эверетт не верит — слишком уж фантастично.

Они наконец доходят до студии. Фей занимает своё рабочее место с десятками проводов и каналов, а Эверетт перебирается поближе к микрофону. Эфир начинается. Правда, посреди него в трансляции сразу же возникают странные звуки. Во время музыкальной паузы героиня связывается с коллегой, и они решают, что было бы здорово устроить опрос среди слушателей. Каждый, кто знаком с этим таинственным сигналом, может позвонить на радио, объяснить, с чем связаны шумы, и получить кусочек ковра Элвиса Пресли. Однако история, которую им рассказывает первый гость, оказывается неожиданно пугающей.

Ностальгический сай-фай — это явление отжившее. Не в том плане, что теряет популярность, а в том, что в его рамках появляется всё меньше оригинальных историй. Даже «Очень странные дела» к третьему сезону начали заметно сдавать — что уж говорить о полнометражных работах, которые в последнее время скорее эксплуатируют поп-культурные образы, чем выстраивают с их помощью метасюжеты. Но вот «Бескрайняя ночь», как принято говорить, не такая. Хотя бы потому, что вместо 70-х и 80-х здесь угрюмые 50-е и 60-е. Именно тогда сай-фай пережил пик новой популярности: когда о политике и культуре было принято говорить шёпотом, именно научная фантастика взяла на себя обязательства общественного голоса. О социальных страхах она говорила эзоповым языком, с помощью ёмких метафорических образов, и смелость многих тезисов тогдашних фильмов и сериалов до сих пор не перестаёт удивлять.

Взять хотя бы «Сумеречную зону» — эпохальный проект, критиковавший в том числе американскую действительность и государственную машину. «Бескрайняя ночь» — это не просто дань уважения сериалу Рода Серлинга, но и мета-сай-фай, не скрывающий своей искусственности. Авторы подчёркивают, что их кино — всего лишь очередной эпизод чёрно-белой научной фантастики из 60-х под названием «Театр парадокса». Тут даже опенинги схожи с серлинговским детищем: некий ведущий приглашает зрителя в путешествие за границы трансцендентного, далёкого от обыденной жизни, пока на экране происходит вакханалия причудливых фантастических образов.

В принципе, на этом создатели могли и остановиться. Сделать талантливую стилизацию, поупражняться в прекрасном, воспроизведя ключевые ходы старичка сай-фая, а дальше следовать по готовому шаблону. Но этого им оказалось мало. «Бескрайняя ночь» с привычно ностальгическим сеттингом и зернистым изображением впечатывает зрителя в стену всяческих оммажей — да так, что, собственно, смотрящий это и не до конца осознаёт. Интертекст в, как ни странно, всего лишь дебютной работе Эндрю Паттерсона не назойлив. Он вообще работает в связке не столько с конкретными фильмами (как это было в тех же «Странных делах», где момент узнавания, ощущения причастности к поп-культуре играл ключевую роль), сколько со знакомыми образами эпохи: похитителями тел, инопланетянами, коммунистами, журналистами, расистами в конце-то концов. Оммажи здесь не прямые, крайне абстрактные, и это заметно отличает «Бескрайнюю ночь» от других ретро-подражателей.

Можно было, конечно, ещё сильнее мимикрировать под эпоху и снять максимально аутентичное кино по форме: монохромное, более статичное, сдержанное. А то посреди разговорного триллера возникают то завораживающие длинные дубли с проездом по всему городку, то резвый эпилептический монтаж. Однако от той фантастики Паттерсон перенимает скорее не визуальный, а идейный параметр. Сай-фай 50-х и 60-х во многом был сюжетным, наполненным твистами, всяческими приёмами из бульварного чтива и, что важнее, вполне перекладываемым в формат вербальной, словесной истории. «Бескрайняя ночь» делает колоссальную академическую ошибку: чаще она рассказывает, а не показывает. Звонки и воспоминания незнакомцев, составляющие костяк сюжета, погружают в невероятные заговоры и тайны США, однако фоном зритель наблюдает только за реакцией Фей или Эверетта, сидящих на радиостанции. Фильм Паттерсона потому и озадачивает, что работает на стыке современного гипервыразительного кино, сдержанного сай-фая 60- х и напряжённых радиопостановок.

Зрительское воображение в «Бескрайней ночи» становится страшнее всякой конкретики. Это лишнее подтверждение тому, что в кино добрую часть истории конструирует непосредственно смотрящий, воспринимающий. Пока Netflix выпускает интерактивные серии «Чёрного зеркала», а VR потихоньку проникает в индустрию, малобюджетный дебют Паттерсона, где люди всего лишь обсуждают возможности угрозы, повисшей над провинциальным городком, на поверку оказывается более иммерсивным. От нас, разумеется, ничего не зависит, но вот все важные детали, которые авторы осознанно решили скрыть и умолчать, в голове рисуют новый фильм.

Будучи ложью вдоль и поперёк, «Бескрайняя ночь» воспевает искусство неправды, гиперболы. Когда Фей хочет взять интервью у прохожего старика, Эверетт обманывает её и говорит, что диктофон перестал работать. На самом деле он просто не хочет записывать нудного интервьюера и тратить на него плёнку, ведь его обыденные истории неинтересны, приземлённы. Так же всякое призёмленное становится чуждо и для «Бескрайней ночи» — картины, которая отчаянно не хочет отражать реальность в остатке и скрывает весь трагизм за пеленой научной фантастики.

Она — лишний раз напомним — прекрасно осознаёт, в рамках какого жанра работает. И что интереснее, с точностью воспроизводит его механизмы. Ведь что такое сай-фай? Кино о научных открытиях и прогрессе человечества? Инопланетянах и роботах? Не совсем. Сай-фай — это один большой самообман, попытка спрятать обидную правду за сеттингом космического вторжения или апокалипсиса. Для персонажей «Бескрайней ночи» наилучшим вариантом становится исход событий, отрицающий всякое рациональное. Когда жизнь разрушается под весом старых житейских ошибок и принять это оказывается слишком сложно, на помощь всегда приходит фикция, вымысел, фантастика — что-то, что смягчит падение.

По крайней мере, во вселенной «Бескрайней ночи» эта утопическая формула скоро знаменуется успехом. Кино — одно большое вранье, сублимация определённых чувств, в которых сложно признаться. Или которые нельзя выразить вербально. Однако при всей своей вербальности фильм Паттерсона не делает одного — имея все возможности проговорить иную, рациональную трактовку, в финале он её просто исключает. В эту историю проникло уж слишком много из реального контекста, добавь ещё — и великий обман разрушится. С другой стороны, были инопланетяне или нет — вопрос и не особо важный. Важно, что в каком-то сером американском городке людям хватило всего пары знаков, чтобы предвещать нечто ужасное. А значит, это ужасное уже давно произошло внутри.