Рецензия на фильм-победитель Венецианского кинофестиваля «Событие» — экранизацию автобиографичной драмы о запрете на аборты во Франции

Решение Венецианского жюри во главе с обладателем «Оскара» и «Золотой пальмовой ветви» Поном Джун-Хо вызвало противоречивую реакцию и у фестивальной публики (зрителей и критиков), и у тех, кто ждал результатов на другом берегу. Среди не самой сильной программы смотра 2021 года (кажется, почти все выдающиеся картины были скромно показаны вне основного конкурса) событием стала дидактическая драма о запрете абортов во Франции в середине прошлого века. Победа фильма Одри Диван, с одной стороны, стала неожиданностью, с другой — вполне закономерным решением высказаться и с большой трибуны лишний раз выступить за декриминализацию абортов.

Анамария Вартоломей на кадре из фильма «Событие»

Студентка филологического факультета Ана (восхитительная Анамария Вартоломей) на осмотре у врача узнает, что беременна. Рождение ребенка не входит в ее планы, как аборты не входят в законодательно разрешенные акты (впрочем, как и противозачаточные препараты). Чтобы продолжить учёбу, девушка решается пойти на подпольный аборт: весь фильм — ее одиссея по кабинетам, подвалам, тихим квартиркам в отчаянных поисках нужных номеров телефона и попытках самостоятельно прервать беременность.

Сценарий фильма Одри Диван основан на автобиографичном романе Анни Эрно «Событие», который относится к так называемой «литературе травмы». Писательница от первого лица рефлексирует пережитый опыт (спустя почти 30 лет после произошедшего) и подробно описывает не только точки на карте на пути к цели, но и свое состояние в этом будто бы бесконечном путешествии. Как и в картине, отец ребенка остался в стороне, а подруги поначалу лишь озабоченно перешептывались и хватались за сердце. Счастливый финал этой истории наступил 5 апреля 1971 года, когда был опубликован «Манифест 343», написанной Симоной Де Бовуар: женщины (среди которых была и, допустим, Катрин Денев) открыто рассказали о том, что делали подпольные аборты, и потребовали их декриминализации.

Одри Диван на Венецианском кинофестивале

Не надо быть знатоком статистики или ученым, чтобы трезво осознавать, что запрет на аборты увеличивает не рождаемость, а смертность женщин в результате ненадёжных домашних процедур. К сожалению, пока единство по вопросу не достигнуто, эту тему так или иначе необходимо поднимать, в том числе и в фестивальном кино. Но шепот сдавленного разочарования пронесся не из-за голой повестки или агитационной направленности картины Одри Диван, а скорее стал реакцией на довольно прямолинейный и неизобретательный киноязык, которым эта история рассказана.

Анамария Вартоломей на кадре из фильма «Событие»

В отличие от первоисточника, постановщица практически полностью стёрла личность своей героини — довольно сложно понять, что Ана за человек: есть только «ситуация», в которую она попала. Юная девушка хочет учиться, любит танцевать и пытается прервать беременность — это, в общем-то, все, что зритель о ней может узнать за весь хронометраж. В результате актёрский подвиг (который должен быть награжден орденом имени Ванессы Кирби во «Фрагментах женщины») 21-летний артистки Анамарии Вартоломей не то чтобы стреляет вхолостую, но не добирается до заслуженной вершины. Вартоломей с оголтелой смелостью и умопомрачительной отдачей врывается в натуралистичные сцены процедуры аборта — подробные, болезненные и в то же время лишенные каких-либо сантиментов: глухой к страданиями процесс — длинная игла, женщина и нежеланный плод. В это время от экрана хочется стыдливо отвернуться, и, пожалуй, эта реакция лучше самого фильма иллюстрирует климат в обществе, где, по большому счёту, тоже проще уткнуться глазами в пол, чем взглянуть проблеме в глаза. Но в этой механике мучения Ана так и остается героиней-функцией, героиней-у-которой-случилось-событие и которую можно воспринимать лишь через решимость оставить непростую ситуацию в прошлом.

С одной стороны, этот чувственный аскетизм подчиняется и общей интонации «События» — 60-е на экране узнаются только из-за титров: история будто бы зависла в безвременье, как и героиня вне личных категорий — это могло случиться с каждой вне зависимости от географии и дат на календаре. Не стремится Диван увести свой нарратив и в притчевое измерение или глубокий социальный контекст, как это сделал Кристиан Мунджиу в «4 месяца, 3 недели и 2 дня». Фильм, получивший «Золотую пальмовую ветвь» в 2007 году, роднил муки девушки с духотой целой страны и стал одним из глашатаев румынской «новой волны». Диван не говорит ни больше, ни меньше того, что происходит на экране, словно выступая в роли старшей сестры-отличницы Джулии Дюкорно, награжденной в Каннах в этом году. Обе француженки, обе изучают телесность через боль — язык универсальный и всем понятный, и обе были услышаны. Здесь можно пуститься в долгие и бесцельные рассуждения о наградах (которые, будем честны, не существуют вне политики и контекста), но куда любопытнее понаблюдать, к чему эти решения приведут (и приведут ли вообще к чему-то).