Рецензия на третий сезон «Игры в кальмара» — финал главного бесчеловечного реалити-шоу в мире

Заключительные шесть серий южнокорейской «Игры в кальмара» вышли на пике геополитической нестабильности, когда надежд на дальнейшее мирное сосуществование осталось мало. Нравоучительные приёмы шоу могут показаться циничными и бестактными — заламывание рук в период любого кризиса граничит с пошлостью, особенно когда этим занимается бездушная рыночная машина в лице Netflix. Почти четыре года спустя после выхода первого сезона Хван Дон-хёк по-прежнему упрямо верит в человечество, хотя надежды видит всё меньше, крови — больше. Доделанный как будто в спешке финал получился местами примитивным, но часто эмоциональным и проникновенным. На фоне всеобщей стерильности поп-культуры был обнаружен похвальный гуманизм. 

Чо Юри в роли Джун-хи на кадре из сериала «Игра в кальмара»

По сути, новые эпизоды «Игры» лишь продолжают начатые во втором сезоне состязания. Попытка восстания против организаторов, предпринятая игроком 456 Сон Ки-хуном (Ли Джон-джэ), обернулась провалом — за идею погибло больше 30 человек. Полициейский Хван Чун-хо (Ви Хаджун) пытается найти местонахождение игр и своего брата, жуткого распорядителя Хван Ин-хо (Ли Бён Хон). Бежавшая из Северной Кореи снайперка Ноыль (Пак Гю-ён) постепенно взламывает систему изнутри. Ставки растут, животных инстинктов становится всё больше, выбора — меньше.

Ли Джонджэ в роли Сон Ки Хуна на кадре из сериала «Игра в кальмара»

Продолжать или остановиться? Спасать или спасаться самим? Тяни, потом обязательно толкай: моральные дилеммы большинство игроков мало интересуют, ведь они собрались здесь ради решения своих финансовых невзгод. Помнить стоит только о денежном призе размером в 45,6 миллиарда вон. Каждая новая игра выкашивает людей в геометрической прогрессии, становится всё более беспощадной и снова обманчиво «детской». В прятках игроки с ножами могут убивать игроков с ключами, пока те ищут выход из смертельного лабиринта. В прыжках со скакалкой те, кто чудом перепрыгнул, мешают закончить испытания другим. Пожилая мать идёт против обезумевшего сына, а затем кончает с собой. Участники с наркотическими зависимостями теряют рассудок. Сон Ки-хун на этот раз почти никак не предотвращает массовое безумие, а скорее наблюдает со стороны. Единственным проблеском надежды мужчина видит девочку-младенца, которую родила участница под номером 222 (девушка вскоре сдаётся из-за травмы ноги). Ребёнок и сам становится участником — ему по наследству переходит и номер, совсем как финансовые долги родителей. Ни один из участников «Кальмара» не выигрывал соревнования дважды. Героический Сон Ки-хун имеет все шансы, но находит нечто более ценное — шанс на духовное искупление и перерождение.

Чо Юри в роли Джун-хи на кадре из сериала «Игра в кальмара»

Три основные сюжетные линии распределены не всегда равномерно — благородный полицейский и снайперка нередко уступают игрокам и в значимости, и в логике поступков. К финалу Хван Дон-хёк вознаграждает героев за мужество, кровожадную аудиторию — за терпение. Получает некую индульгенцию и ведущий, передавший денежные призы победителям. Главный ажиотаж в Интернете после премьеры вызвало появление Кейт Бланшетт на последних минутах сериала — лауреатка «Оскара» воплотила американскую вербовщицу с демонической улыбкой. Метким ударом ттакчи (традиционная корейская игра) «Кальмар» теперь плавно перетекает под управление Дэвида Финчера и его американского ремейка, снятого все так же для Netflix. Хван Дон-хёк умывает руки: его басня о зле капитализма приобрела дикую популярность, но достучаться смогла до единиц. «Мы не лошади, мы люди», — ломает четвёртую стену Сон Ки-хун в финальном монологе. Загнанные лошади очень устали. Люди (как и авторы сериала) сделали всё, что смогли.

Кейт Бланшет на кадре из сериала «Игра в кальмара»