Рецензия на фильм «Крик муравьев»

Неспокойная пара молодоженов из Ирана путешествует по Индии, поругиваясь то по поводу незачатого ребенка (она хочет детей, он – нет), то по вопросу, есть ли на свете Бог (он – атеист, она – верующая). У Индии готов ответ на все вопросы, и на головы иранцев регулярно сваливаются местные чудеса в решете. Йог на рельсах в позе лотоса, умеющий останавливать локомотивы силой мысли. Таксист, разворачивающий на полпути машину: в салон залетела муха, которую убивать нельзя, а нужно вернуть обратно на стоянку. Великий Ганг, который уже выплескивается из берегов из-за трупов и фекалий, но на берегу обнаженные люди радостно подставляют головы под набегающие волны и говорят "Ом!". Наконец, давно поселившийся в Индии гражданин Германии, который произносит лучший в фильме монолог на тему "почему shit happens?" и прыгает в речку сам. После такого поворота режиссер посчитал за должное упаковать камеру и завершить картину скороспелым выводом, что лучше вообще не путешествовать, а наслаждаться видом огорода, сидя у себя на даче.

С иранским режиссером Мохсеном Махмальбафом несколько лет подряд происходят странные и драматические трансформации. В начале "нулевых" он демонстративно, раздавая направо-налево интервью, ушел в двойную оппозицию. Внешнюю к режиму, заявив, что кино в Иране ему снимать опасно, и внутреннюю, переключившись с человеческих проблем, за которые мы так его любили, на поиски Бога и общего смысла жизни. В афганском «Кандагаре» /Safar e Ghandehar/ (2001), уже несущем следы режиссерского распада и неспособности сформулировать связный мессидж городу и миру, богоискательство как-то отходило на задний план перед протезами на парашютах, сбрасываемых "Красным Крестом" на местных жителей. В «Сексе и философии» /Sex & Philosophy/ (2005), возродившем на пару часов понятие "таджик-фильм", таких образов уже не наскребли и богоискательство, выпершее на первые позиции, приобрело отчасти уморительные, отчасти уже тревожные признаки режиссерского маразма.

Наконец – Индия. Здесь поиск всеобщей истины, которым режиссер так опрометчиво увлекся, оказался всего лишь тем, чем и должен был оказаться – оболваниванием одних людей другими с целью извлечения материальной выгоды. Махмальбаф, как революционер, талант и вообще здравомыслящий мужчина, еще не потерявший связь с окружающей действительностью, это прекрасно понял не только разумом, но и своим карманом. Можно себе представить, во что обошлись ему съемки сжигаемых трупов в Варанаси, где так неожиданно, вместе с бюджетом, закончился его новый фильм.

Йог на рельсах оказывается несчастным стариком, которого эксплуатируют местные нищие, собирающие с поездов бакшиш. Таксист оказывается совсем не Ганди, а дураком и хамом. Умный немец, купающийся в Ганге и уже переболевший гепатитом, брюшным тифом и дизентерией – совокупно, в разных комбинациях и по отдельности – действительно умен, раз вымуштровал иммунитет и хорошо устроился. Все это можно было оставить без философских комментариев, чуть сэкономить на трупах и продолжить «Крик муравьев» /Scream of the Ants/ (2006) в индийский роуд-муви, которым хотел казаться, но так и не оказался «Поезд на Дарджилинг» /Darjeeling Limited, The/ (2007).

Проблема в том, что восхитительные моменты правды Махмальбаф по инерции мешает с гамлетовскими текстами на тему смысла жизни, а главный герой, сделав несчастное лицо, каждые десять минут зачитывает их прямо в камеру. В такие моменты действительно лучше расслабиться, заткнуть уши и положить на глаза перчатку – как делает его невеста в самом начале фильма. Тогда и крик всех муравьев, раздавленных съемочной группой Махмальбафа в Индии, покажется не таким уж безнадежным.