Рецензия на фильм «Цена человека»

Темной ночью машина сбивает велосипедиста, и водитель не останавливается и не вызывает «скорую», обрекая свою жертву на кому и смерть. Кто виноват в случившемся? Чтобы ответить на этот вопрос, картина рассказывает о двух итальянских семьях, связанных отношениями между их отпрысками. Одну из этих семей возглавляет владелец маленькой риелторской конторы Дино (Фабрицио Бентивольо), а другую – руководитель крупного хедж-фонда Джованни (Фабрицио Джифуни). Когда сын Джованни заводит роман с дочерью Дино, риелтор использует свои новые связи, чтобы взять большой кредит и вложить его в рискованную игру с акциями. Однако сделка заканчивается не так, как хотелось бы Дино…

Представьте себе такую ситуацию. Вы – продюсер «Левиафана», который организовывал съемки фильма и убеждал режиссера, что лента обязательно возьмет «Оскар». Когда этого не случилось, Звягинцев так расстроился, что поехал в бар и всю ночь заливал там горе. Воспользовавшись этим, местные гопники украли его машину, поехали кататься и сбили бабушку на остановке автобуса. А теперь вопрос: виновны ли вы, продюсер, в смерти старушки? И можно ли назвать это повествование «мощной социальной драмой о том, как безответственность киношных боссов приводит к гибели несчастных, обездоленных людей с маленькими пенсиями»?

Если вы ответили «да» на оба вопроса, то вам, наверно, понравится «Цена человека», которая выдвигалась Италией на «Оскар», но не попала в номинацию «лучший фильм на иностранном языке». Эта картина старается быть социальной драмой и пытается показать, как все в мире связано и как проступки сильных мира сего превращаются в наказание для «лузеров». Но когда смотришь фильм без розовых очков, которые зачем-то нацепили многие писавшие о нем критики, осознаешь, что лента разваливается, потому что люди в ней поступают определенным образом не из-за чьего-то давления (личного или общественного) и даже не из-за стечения обстоятельств, а почти исключительно по собственной свободной воле.

Взять, например, Дино. Он хочет стать богаче, и потому он закладывает дом, чтобы вложиться в рискованный бизнес. Но разве кто-то заставляет его это сделать? Жена его не пилит, дочь подарков не требует, друзья не отворачиваются от него, потому что у него нет миллиона евро. И его бизнес до начала действия фильма вроде бы работает нормально. В свою очередь, Джованни ничуть не пытается «впарить» ему долю в своем фонде. Наоборот, он отговаривает нового знакомого. А когда Дино приходит заключать договор, то его специально предупреждают, что в подобные сделки по закону и по правилам нельзя вкладывать последние деньги, поскольку на них легко погореть. Так в чем же вина Джованни? Что плохого он сделал? Абсолютно ничего. И итальянское общество тут не при чем. Дино нарушил закон и разорился, потому что его обуревает неуемная жадность. Так что кино о нем – не «глубокая социальная драма», а в лучшем случае социальная реклама о наивном и опасном дураке, который до седины дожил, а разумную осторожность не нажил («Держитесь от таких подальше! Минздрав предупреждает!»). И кроме того, при чем тут погибший велосипедист?

Не при чем. Фильм начинается с гибели бедняги и заставляет просеивать все последующее повествование (как о предшествующих, так и о последующих событиях) через сито вопроса «Как это связано с ночной трагедией?». И ответ почти всегда оказывается один: «Никак». Если, конечно, вы не верите, что если вы оставили на улице машину, а ее украли для совершения ограбления, то вы виновны в гибели банковского кассира. Да, машина оказалась в определенном месте, и определенный человек получил возможность сесть за руль, потому что Дино что-то сделал, Джованни что-то сделал, сын Джованни что-то сделал, жена Джованни что-то сделала, дочь Дино что-то сделала… Но никто не просил этого человека садиться за руль, никто на него не давил, и он нарушил закон, еще когда в первый раз нажал на газ (не говоря уже о том омерзительном моменте, когда он сбил велосипедиста и поехал дальше). Итальянское общество, богачи, бедняки, семья – никто не имел к этому отношения. Даже итальянские виноделы были не при чем, потому что персонаж был трезв. Так в чем же тут социальная драма? В чем «зло, льющееся сверху»? В том, что у кого-то есть машина, которую другой может «позаимствовать»? Какая чушь…

Чем дольше анализируешь картину, тем сильнее кажется, что Джованни – лучший из ее основных персонажей. Да, он не идеальный отец и не безупречный муж и друг. Но он не изменяет жене, не обманывает инвесторов, не набивает карманы за их счет (когда его фирма идет на дно, он готовится утонуть вместе с ней), не нарушает закон и не использует свои деньги и влияние, чтобы «отмазать» сына, когда того обвиняют в серьезном преступлении. И еще он неплохо играет в теннис. Дайте нам побольше таких дельцов, и России позавидует весь мир! «Цена человека» же тщится представить дело так, будто Джованни и ему подобные – средоточие зла. Однако она не предлагает никаких убедительных доказательств этого тезиса. Кроме одной из финальных фраз о том, что фирма Джованни играет против Италии, потому что ставит на падение акций. Но ведь биржа работает как рулетка. Ставка на повышение или понижение – это просто попытка предсказать будущее, не имеющая никакого морального измерения. Равно как ставка на «красное» не делает игрока коммунистом.

Почему «Цена человека» получилась столь нелепой? Потому что это экранизация одноименного американского романа Стивена Амидона, и режиссеру Паоло Вирци вместе с коллегами пришлось многое перекроить и вычеркнуть, чтобы превратить американскую историю в итальянскую. Кроме того, в книге дорожная трагедия была лишь происшествием, запускающим финальную череду событий, а не краеугольным камнем повествования и оселком для проверки сюжетных поворотов на значимость. В результате итальянец выплеснул ребенка вместе с водой и создал картину, которая издали благодаря убедительной игре актеров и затрагиванию болезненных и традиционных для жанра тем может показаться глубокой социальной драмой. Однако она разлетается как карточный домик, как только вдумываешься в то, что, собственно, в ней происходит.