Рецензия на фильм «Спеши любить»

Впрочем, не только по степени жизненной неуместности он зашкаливает за грани добра и зла. И, пожалуй, даже хорошо, что он так зашкаливает. Грядущие выпускники в кинозале сначала хихикали в кулак, потом пара девчонок в соседнем ряду начала от смеха икать, икота была все громче, положительные взрослые сзади стали на них шикать, и прояснилось, что это у взрослых не все в порядке с головой. Девчонок не облапошишь за здорово живешь. Они в любом случае развлекутся.

Итак, плохой мальчик в дурной компании (Шэйн Уэст) ночами хулиганит. Поехали на машинах к плотине, подначили какого-то лоха прыгать со скалы в воду, а он взял и разбился. Не насмерть, конечно, но плохой мальчик на этом погорел, и его наказали. Образец наказания - из правил приема в пионеры: каждый день убираться в школе, ходить в церковь по воскресеньям и участвовать в драмкружке. Все правильно, как и то, что дурная компания полагала, что он быстро положит на все это и вернется к разбою и нападениям. Но мальчик вдруг познакомился с хорошей девочкой, дочкой священника (Мэнди Мур), над которой вся школа смеялась за вечнозеленую старообразную кофточку. Помимо еще одного образца неискоренимой детской жестокости, надо добавить, что, даже если не смеяться, такие экземпляры всегда есть в своем или параллельном классе - постная физиономия, коса через плечо, вечно закутанное горло.

Девочка, разумеется, стала мальчика перевоспитывать, а он стал, разумеется, не поддаваться. Ну, что ему было надо? Отрепетировать по-пионерски роль в спектакле, что ж еще. А она что начала? Сплошные душеспасительные беседы. У нее план есть с пунктами, как жить своей жизнью, она на кладбище ночью ходит. Почему-то как раз на кладбище был ее телескоп, сквозь который хорошая девочка изучала звездное небо. Дальше тоже все по Анатолию Алексину да Сергею Михалкову, хотя первоисточником вроде является бестселлер Николаса Спаркса. Но отличие только в том, что все дети катаются на своих хороших машинах.

Когда девочка подвозила мальчика, он сначала пригибался, чтоб дурная компания его не разглядела. Когда девочка на людях обращалась к нему, он грубо ее посылал. Но репетиции продолжались, и когда дурная компания размножила на компьютере постную физиономию девочки, приклеив к ней формы секс-бомбы, мальчик не смог смолчать. Он подрался со своим другом. А на спектакле они в финале поцеловались, и тут все увидели, что они влюблены. Началось продолжение воспитания. Мальчик презентовал девочке новую кофточку, потом подарил ей звезду на небе, далее по списку.

Отец девочки (Питер Койот) был категорически против. Еще бы, ведь мать ее родами умерла, а он потом не женился. С другой стороны, он - хороший священник и все понимает. Мать мальчика (Дэрил Ханна) еще лучше все понимает, она даже мужа простила, который пошел по бабам. Большего числа самых вопиющих штампов, доходящих от Анатолия Алексина уже до так называемых девичьих пионерлагерных "альбомов с рассказами", наверное, не сыскать. Даже бывшая пассия плохого мальчика налицо. Завистница, которую он бросил, но которая, впрочем, тоже потом все поймет. Еще бы, ведь впереди - самая страшная тайна. У девочки лейкемия. Она уже пару лет умирает, и лекарства больше не действуют…

Когда выяснилась лейкемия, зал откровенно грохнул - как, примерно, от "Сиси в коме" времен начала "Санта-Барбары". Сиси все время был в коме, а разные прочие мариелены обязательно страдали амнезией. Конечно, нехорошо вот так вот проговориться - в данном случае проговориться о тайне чужого фильма. Но в ней столько чужого, сколько было мяса в советско-столовских котлетах. Это действительно комедия. И потом, вас еще ждет конец, о котором мы, так и быть, деликатно умолчим.

Добавим только, что снято все аккуратненько донельзя - так "альбомы с рассказами" в лагерях переписываются максимально красивым почерком. Только вся эта любовь на пионерском расстоянии действительно откуда-то из старого совка, по ритму и по накалу. Когда во время спектакля хорошая девочка голосит финальную песню, это вообще не кончается никогда. В ней куплетов - как в "Хаз-Булате". А когда плохой мальчик кидается все же в отцовские объятья, они оба крупно рыдают. Отец был хирург по профессии, но порыдать любил. Неясен до конца только один вопрос: о чем мальчик с девочкой разговаривали за кадром, когда не читали Библию. Или они читали ее круглосуточно, раз не позволяли себе заниматься сексом? В Америке давно не было эпохи перестройки, гласности и ускорения.

Текст: Екатерина Тарханова