Интервью с постановщиком мини-сериала «Покажи мне героя» Полом Хаггисом

Как вы занялись этим проектом?

В прошлом мае я был в Англии – готовился к съемкам фильма. К сожалению, их пришлось перенести, потому что актер, с которым мы договорились, был занят другими делами. Однажды мне позвонили мои агенты и сказали: «У нас есть для тебя несколько новых предложений». Они начали их перечислять, и третьим был мини-сериал Дэвида Саймона. Как только я услышал его имя, я прервал агентов и сказал: «Я согласен». Они ответили: «Давай мы пришлем тебе сценарий, а потом все обсудим». А я им сказал: «Нет, сперва договоритесь о моем участии, а уже потом присылайте сценарий. Я готов снимать, что бы это ни было». Они подумали, что я шучу, но я был совершенно серьезен.

Когда я встретился с Дэвидом и его напарницей Ниной Кострофф-Ноубл в офисе HBO в Нью-Йорке, я сказал им: «Что я должен сделать, чтобы получить эту работу? Я на все готов». Они спросили: «Чего ты хочешь – снять первую и последнюю серии?» Я ответил: «Нет, я хочу снять весь мини-сериал». Я решил, что, раз уж возвращаюсь на телевидение, я должен снять весь проект, а не только пару серий. Они, кажется, были слегка удивлены тем, что я готов работать над всем шоу. Но они быстро поняли, что им будет проще организовать съемки, если это будет цельный шестичасовой фильм, а не шесть серий, снятых разными режиссерами. Правда, «проще» не значит «просто». Это были очень сложные съемки.

Вы работали над этим проектом только как режиссер…

Да, только как режиссер. Я хотел снять «Покажите мне героя», потому что я обожаю сериалы Дэвида Саймона. «Прослушка» – мое любимое шоу всех времен. Но я также люблю «Угол», «Поколение убийц», «Тримей». Поэтому я очень хотел перенести сценарий Дэвида на экран. И Дэвид позволил мне это сделать. Вернее, он, Нина и соавтор Дэвида, сценарист Билл Зорзи. Правда, они разрешили мне слегка «похулиганить» – поимпровизировать с актерами и придумать несколько новых реплик. Но не более того. Просто грех было не воспользоваться тем, что я работал с блестящими актерами.

И как вам с ними работалось?

У нас был очень сложный сценарий. В нем много экспозиции – монологов и диалогов, объясняющих суть происходящего. В устах многих актеров такие реплики звучали бы безжизненно, и они бы занудили зрителей. Но наши актеры смогли наделить даже такие фрагменты жизнью.

Оскар Айзек в роли мэра Йонкерса был просто великолепен. В Вайноне Райдер я, честно говоря, поначалу сомневался. Я не был уверен, что она подходит для роли Винни Рестиано. Но она так мне нравится, что я решил, что все же буду ее снимать. И она меня приятно удивила. Вайнона идеально вписалась в свой образ, и с ней было очень интересно работать.

Все наши актеры тщательно изучали своих прототипов. Они штудировали видеозаписи, которые нам удалось собрать, заучивали биографии героев, общались с теми, кто дожил до наших дней. Они сами сделали большую часть работы, которую обычно выполняет режиссер. Мне не пришлось объяснять, кого они играют. Они знали своих персонажей вплоть до мельчайших особенностей их поведения.

Как долго вы снимали эти шесть серий?

HBO поддерживает Дэвида, но не заваливает деньгами. У нас было на съемки 72 дня, хотя мы знали, что на такой проект нужно 90 дней. У нас ведь были очень масштабные и сложные сцены – в частности, бунты жителей Йонкерса. И все это нужно было снять не за 90 дней, а за 72 дня. Но ничего не попишешь – пришлось работать в темпе. Мы снимали по 6-8 сценарных страниц в день, хотя обычно во время съемок кино в день снимается 2-3 страницы. И у нас ведь были не просто сцены с парой персонажей в комнате. Даже в разговорных сценах в «Покажите мне героя» на экране много всего происходит.

К счастью, мне очень помог мой художник-постановщик Ларри Беннетт. Я работаю с ним уже двадцать лет, потому что на него всегда можно положиться. Он воссоздал 1980-е, хотя это было нелегко. Многого из того, что можно увидеть в репортажах о конфликте в Йонкерсе, сейчас уже нет.

Где в Йонкерсе вы могли снимать?

Йонкерс изменился, но не радикально. Городская ратуша все еще ратуша. Но мы не могли там снимать, потому что она постоянно используется городскими чиновниками. Зато мы могли использовать внутренние помещения городского суда и городского совета. Также нам позволили «захватить» пристройку к ратуше – там был наш офис. Так что мы все же смогли поснимать в ратуше – если не в ее помещениях, то в ее коридорах.

У меня был отличный оператор-постановщик Андрей Парех. Мы раньше с ним не работали, но очень быстро нашли общий язык. Ему тоже нравилось работать в реальных городских зданиях с натуралистичным освещением из окон. Благодаря этому мы могли работать куда быстрее, чем если бы все время переставляли софиты. И картинка в итоге получилась очень реалистичная.

Вы планируете и дальше работать на телевидении?

Нет, я сейчас работаю над новым фильмом и готовлю еще пару кинопроектов. Я взялся за «Покажите мне героя» только ради Дэвида. Если бы он попросил меня снять сериал об истории обуви, мы бы сейчас говорили о ботинках. Я был готов работать над любым его замыслом. И слава богу, что его замысел мне был так же интересен, как и ему.

Да, вы ведь получили сценарный и продюсерский «Оскары» за «Столкновение», которое тоже изучало американскую расовую политику…

Честно говоря, я сперва сомневался, стоит ли мне возвращаться к этой теме. Но «Покажите мне героя» – это правдивая история в ином художественном стиле. И хотя это тоже повествование с множеством персонажей, их жизни не так тесно переплетены, как в «Столкновении». Собственно, в этом вся суть сериала. Мы параллельно прослеживаем жизнь бедных чернокожих женщин и дебаты белых политиков, которые влияют на судьбы этих женщин, хотя мало что о них знают. Америка разделена на классы и расы, и эта проблема в нашей стране еще надолго.

Вы уже давно живете в США, но по происхождению вы канадец. Когда вы думаете о проблемах Америки, вы смотрите на них изнутри или все же со стороны?

Конечно, у аутсайдеров всегда есть преимущество при обсуждении таких вопросов. Мы можем быть объективны – нам не нужно, например, защищать наших родителей, если те делали что-то плохое. И мы не провели всю жизнь, придумывая оправдания для того, что нам не нравится. Это всегда раздражает наших местных друзей – особенно когда мы сбиваемся на проповедь. Правда, мы стараемся этого не делать.

Я – американский гражданин, и я этим горжусь. Но я также осознаю, что, приняв гражданство, я принял на себя все американские грехи. Так что теперь я должен участвовать в решении американских проблем. Которые мне проще разглядеть, потому что изначально я – аутсайдер. Я родился в Канаде, и я прожил там 21 год, но в США я провел большую часть жизни, и теперь это моя страна. Хотя Канада мне все еще очень нравится.

Вы как-то сказали в интервью, что написали «Столкновение», чтобы «раззадорить либералов».

Да, людей вроде меня.

Вы тогда говорили о том, что многие люди полагают, что расовый вопрос в Америке решен, хотя это явно не так. Как вы считаете, многое изменилось за тридцать лет, прошедших со времени действия «Покажите мне героя»?

Ну конечно же, многое изменилось, и изменилось к лучшему. Но мы, либералы, когда чего-то добиваемся, часто решаем, что добились всего. И успокаиваемся раньше времени. Да, нужно гордиться нашими победами. Но нужно стыдиться того, что мы так долго к ним шли и что немало людей пострадало за эти годы. И нужно отчетливо понимать, что нам еще многого предстоит добиться. Особенно в отношении классовых и расовых проблем.

Да, у нас теперь чернокожий президент, и у нас немало преуспевающих черных бизнесменов и политиков. Но вот процент молодых черных парней за решеткой за эти годы почти не изменился. А от такого не вполне очевидного расизма трудно избавиться, если его открыто не признавать. Помню, в одной рецензии на «Столкновение» автор написал: «Это проблема уже решена, почему мы все еще ее мусолим?» А я ответил: «Да неужели? Вы – журналист из Лос-Анджелеса, вы думаете, что у нас больше нет расизма?» Но люди продолжают так думать. И эта гордыня – один из главных либеральных грехов.

Вас это раздражает?

Нет, потому что это и мой грех тоже. А так как я – сценарист и режиссер, то мне часто приходится ставить себя на место «злодеев» и разбираться в их мотивации. И поэтому я хорошо понимаю, чем руководствовались те, кто боролся против строительства в Йонкерсе высоток для бедняков. Они пытались защитить свои дома. Кто хочет, чтобы такая уродина стояла на их улице? Я не хочу. И вы, наверно, тоже.

Легко показать на этих людей пальцем и сказать: «Это злодеи!» Но они были такими же, как мы. И многие люди в их ситуации думали бы так же. Хотя не все бы решились сказать то, что думают. А я скажу – я не хочу, чтобы такая высотка стояла на моей улице. Потому что я не хочу, чтобы такие здания вообще строились. Фактически это современные трущобы, и в них никто не должен жить. Все люди должны иметь право на приличное жилье, и если они не могут за него заплатить, оно должно быть представлено государством. И это должны быть дома, жители которых не будут чувствовать себя отверженными изгоями, получившими крохотную подачку.

С другой стороны, жители Йонкерса, боровшиеся с многоэтажками для бедняков, прежде всего руководствовались расистскими соображениями. Они не хотели, чтобы негры жили лучше, – они хотели, чтобы негры жили в других местах. Так что это очень сложная проблема, в которой наш сериал пытается разобраться.

Как жители Йонкерса реагировали на то, что вы снимаете откровенный фильм об их городе?

Те, с кем мы в основном имели дело – мэр, члены городского совета, другие чиновники, – полностью нас поддерживали. Про других горожан ничего сказать не могу. Для большинства из них это история об их родителях. Она их лично не задевает. Но, конечно, никому не нравится думать о расизме родителей. Как бы то ни было, я не наткнулся ни на кого, кто бы попытался дать мне по морде.

Для меня это история не только и не столько о Йонкерсе. В Бронксе были те же проблемы, в Бруклине, на Манхэттене. Подъем экономики приводил к росту арендной платы, и это позволяло вытеснить в другие места всех бедняков и сделать округу безопаснее. Но это не значило, что бедняки и их жизненные трудности исчезали. И гордиться тут совершенно нечем. «С глаз долой – из сердца вон» – не решение проблемы.

Как вы думаете, зрители из других стран будут удивлены тем, что это история о расизме на севере США?

Наверно. И для меня это было очень важно. Это история о севере США в 1980-е годы. Этот штат Нью-Йорк – вроде бы насквозь либеральный. Мы столько лет показывали пальцем на юг страны и говорили: «Смотрите, там живут расисты». А южане злились и отвечали: «Вы, северяне, ничем не лучше нас. Просто у вас не было плантаций и не было рабства, потому что у вас другая история и экономика». И они были правы. Действительно, расизм в Америке можно встретить повсюду. И наш сериал не клеймит северян или южан, а рассказывает об американцах вообще.

Где вы храните свои «Оскары»?

У меня есть маленький кабинет с полочкой в уголке. Там они и стоят.

«С глаз долой…»?

Да, что-то в этом роде. Я люблю их, но не хочу, чтобы они на меня давили. Но когда я впадаю в депрессию, когда не могу придумать сюжет для нового фильма, я смотрю в угол и говорю себе: «Раньше я был хорош! В 1987 году, например. Мне тогда за это дали два “Эмми”». (Пол Хаггис был награжден за работу над сериалом «Тридцатилетние» – прим. ред.)

Что вы вынесли из этого проекта?

Я никогда прежде не был просто режиссером – я всегда экранизировал свои собственные сценарии. И мне было очень интересно научиться интерпретировать чужие сценарии и отвечать только за режиссуру. Работать было нелегко, потому что все мы – люди творческие и очень упрямые, в случае конфликтов никто не хотел уступать. Но все же это было очень интересно. И я многому научился.