Рецензия на фильм «4:44 Последний день на земле»

Он и она живут в пентхаусе на Манхэттене. Он старше и, что называется, "артист", она пишет минималистичные картины – мажет разложенные на полу большие листы черным и синим. По вечно включенному телевизору выступают политики, католики и Далай-Лама. Все они на разные лады пытаются решить, что делать – ведь завтра в 4.44 утра наступит конец света.

Абеля Феррару традиционно принято считать художником диким и неистовым. Но мнение это сформировано прошлыми картинами, и нынешнему зрителю, привыкшему к яростно нашинкованному изображению, оно вряд ли будет понятно. Сегодня «Плохой лейтенант» или «Затмение» выглядят почти элегическими по ритму произведениями, пусть и посвященными самым темным закоулкам человеческих душ. В этом смысле "Последний день на Земле", с одной стороны – наследует ритмическим особенностям почерка мастера, а с другой – закрывает тему единственным возможным образом.

Вряд ли Феррара желал попасть в тренд – он давно заслужил право не оглядываться на коллег, – однако его новый фильм удачно вписался в линейку регулярно поступающих фантазий на тему Армагеддона. Конец света по Ферраре оказался наиболее человечным и формально реалистичным: просто озоновый слой прохудился, и значит мы умрем. Режиссер разглядывает происходящее несколько по-чеховски, будто под микроскопом. Если завтра – все, то чем, собственно, заняться? Сесть в лотос и помедитировать? Побриться или позвонить родным? Увидеть старых друзей и помириться с девушкой? Написать в дневник?

Эти вопросы неспешно и решает герой Дефо, медленно проплывая от отчаяния к смирению. Все это временами невыносимо медленно, а временами и просто невыносимо. С другой стороны, как еще передать ощущение времени, которого осталось так мало и которое никак не кончается?

С этой задачей Феррара, в совершенстве владеющий поэзией физиологии, справляется блестяще, предлагая зрителю самый, может быть, невыносимый интерактивный аттракцион этого лета. И как истинный поэт, он не боится конца, но интересуется, как сделать так, чтобы Армагеддон стал не концом, но началом большого белого бесконечного света.