Григорий Чухрай: «Моя война стала моей судьбой»

23 мая исполнилось 80 лет Григорию Наумовичу Чухраю. Его фильмы составили славу отечественного кино, они известны всему миру. Но еще раз напомним: "Сорок первый" (приз Канн 1957 г.), "Баллада о солдате" (приз Канн 1960 г.), "Чистое небо" (второе место среди лидеров проката 1961 г), "Жили-были старик со старухой" (1965), "Память"(1971), "Трясина" (1978), "Жизнь прекрасна" (1980), "Я научу вас мечтать" (1985). Событием недавнего времени стал выход в свет книги "Моя война", в которой Григорий Наумович вспоминает "сороковые, роковые…", которая потрясающей правдивостью и остротой может соперничать с самыми лучшими страницами нашей военной прозы.

Григорий Наумович, как на вас повлияла война?

Многим в творчестве я обязан армии. Первое – никого не бояться. Я видел такое, после чего мне уже не было страшно. Второе – ценить историю своей страны. Это не значит, что надо соглашаться и с хорошим, и с плохим, что было в истории. Надо помнить свою историю; хорошее постараться не утратить и развивать, а плохое стараться не допустить.
Армия меня закалила, я умел защищать себя. Как-то на "исторических" встречах интеллигенции с руководителями партии и правительства я отвоевал у Никиты Сергеевича Хрущева существование Союза кинематографистов, который хотели распустить как ненужный орган.

Как вы относитесь к современным фильмам?

Действительно, в массе своей --это упадок в кинематографе. До послед-него времени это был один из лучших, если не самый лучший кинематограф в мире. Многие фильмы были шедеврами мирового кино, мы были законодателями моды. Де Сантис специально приезжал на Украину к Донскому, он считал его учителем. Сегодня меня многое огорчает, но есть и очень хорошие работы. Однако, как ласточка не делает весны, так и несколько хороших работ не делают кинематограф.

Григорий Наумович, почему ваши фильмы – почти все на военную тему?

Война произвела на меня глубокое впечатление, ведь я прошел ее от начала до конца. Многие мои однополчане, когда я стал известным режиссером, присылали мне свои воспоминания – сценарии в кавычках. В них они рассказывали о страшных моментах, пережитых на войне.
Я тоже часто рассказывал эпизоды войны, и мои друзья-кинематографисты кричали: "Это же сценарий!" Но искусство не отражает быт. И я писал однополчанам: "Искусству не интересно, что ты пережил на войне, а важно, что ты на войне понял".

Другие сценаристы предлагали Вам простые истории, мелодрамы?

Конечно. Но я снимал фильмы по своим сценариям. Единственным исключением стал "Жили-были старик со старухой" с Дунским и Фридом. А так я сам придумывал сценарий, приглашал профессионала, и в такой творческой атмосфере я обычно рассказывал сценаристу свой сюжет, потом мы с ним по отдельности работали над эпизодами, обменивались ими, исправляли.

Вы можете назвать кого-то своим учителем, повлиявшим на творчество, сформировавшим вкус?

Мне нравились фильмы Ромма, Довженко, Барнета. У них я учился на хороших фильмах, но одного учителя не было, да и не могло быть.
Потом я близко сошелся с Довженко, и он как бы благословил меня на первый мой фильм. Он сказал: "Ты вот сейчас приступишь к своему первому фильму, ты должен любить всех своих героев – и положительных, и отрицательных. Если этого не будет – то грош цена твоим работам".

Можете ли вы назвать кого-нибудь своим преемником?

Любимым моим учеником был Квирикадзе. Я считал его очень талантливым художником и, по-моему, не ошибся. Еще ценил Хамдамова, мне нравились его рисунки, его богатейшая фантазия: костюмы, образы.

Как вы относитесь к творчеству сына, Павла Чухрая?

Я могу сказать одно: у нас с ним был негласный договор, а может быть, и гласный: я никогда не буду помогать ему в творчестве; более того – он обижался, когда я хотел ему помочь. Я никогда не был у него на съемочной площадке. Я думаю, Павел – большой художник, для него ценны его взгляды, которые, правда, существенно отличаются от моих.

У вас недавно вышла книга "Моя война"?

Да. Я заключил договор с издательством на то, чтобы написать книгу о войне. Но когда начал работать, оказалось, что содержание значительно отклоняется от проблем одной только войны. И я решил, что изменю название книги "Моя война" на просто "Судьба". Но недавно у меня случился инфаркт, и книга вышла с ее прежним названием.

Вы сейчас работаете над второй книгой?

Я делал записи и отдал своей внучке Дарье Павловне, попросив привести их в какой-то порядок. Я художник, я все время думаю над поступками и характерами людей. Записывал свои мысли, но не всегда. Сценарных записей я не делал, но издательство, возможно, поместит в эту книгу сценарий "Баллады о солдате".