Испанский режиссер Хуан Карлос Фреснадильо перехватил эстафету у Дэнни Бойла и ловко снял сиквел его зомби-апокалипсиса «28 дней спустя» /28 Days Later…/ (2002) – «28 недель спустя» /28 Weeks Later…/ (2007). Несмотря на свой дурной английский, плохое знание географии Лондона и крючкотворство городских властей.

-- Да точно так же, как Дэнни Бойлу, – мы просто вставали в три или четыре часа ночи и снимали, пока все спят. Вообще, лондонцы – главная помеха для съемок в городе. Они любят себя и не любят, когда их беспокоят. Городские власти дают разрешение на съемку только пятнадцати минут – это один дубль! Так что было очень тяжело. К счастью, помогала полиция. Я помню, как мы заблокировали Даунинг-стрит: скопилась огромная толпа, все такие недовольные… А сделать-то ничего нельзя: полицейские с нами!

-- Боялись облажаться и снять фильм хуже Бойла?

-- Не то слово. Когда я встречался с Дэнни, который был продюсером сиквела, он сказал что-то вроде того, что ему очень понравился мой фильм «Интакто» /Intacto/ (2001) и он думает, что «28 недель» я сниму не хуже. А я начал ныть: «Да ты сошел с ума, я же вообще не знаю Лондона, я плохо говорю по-английски, не умею снимать фильмы про зомби». На что Дэнни ответил: «Ты иностранец, значит, посмотришь на все свежим взглядом».

-- Но вы все-таки видели хорроры, ну и хотя бы Джорджа Ромеро? Или тут расчет тоже был на свежий взгляд?

-- Ну почему, я смотрел «Ночь живых мертвецов» /Night Of The Living Dead/ (1968) – мне она правда очень нравится. Хотя я бы не сказал, что специально слежу за новинками зомби-кино. Моя путеводная звезда – это, скорее, Дэвид Линч. Но мне интересно, как это – быть зомби. Мы обсуждали с актерами, которые их играли: какова природа ярости этих существ? Решили, что это смесь боли и желания отомстить. Именно так они и должны были играть – припоминая разные неприятные случаи из своей жизни.

-- Первый фильм был, скорее, соревнованиями по многоборью, а второй – уже кино о семье. Отчего такая серьезность?

-- «28 недель» – это кино о восстановлении населения и страны вообще. Это серьезные дела, и их лучше показывать глазами семьи – так, знаете, появляется дополнительный драматизм.

-- Но в фильме есть и политические намеки?

-- Конечно, есть. Хотя я себе специально таких задач не ставил, просто хотел показать критическую ситуацию с точки зрения всех ее участников – местных, чужаков, солдат, семейных, одиноких, здоровых, больных. А все вместе – это и есть политика.