Рецензия на фильм «Весна, лето, осень, зима… и снова весна»"

 Значит, имеется достаточная по деньгам аудитория, которой это надо. Без подобной оценки, однако, еще один фильм Ким Ки-Дука даст удовольствия вдвое меньше, чем может.

А все-таки про то, что нравится, говорить жутко неудобно. Кому какое дело? Впрочем, выход давно существует – говорить с ним самим: с тем, что нравится. Увы, это заняло бы много-много страниц, которые следовало бы писать много-много дней – ровно столько, сколько делалось кино, а потом уже было бы пережито и годилось для публикации. Так что для нас сейчас это не выход, и остается противоположное отползание, хотя оно – паллиативное средство. Значит, на плавучей пагоде, на озере, что Ким Ки-Дука, видно, касается лично ("Остров"), старый буддийский монах жил и воспитывал какого-то шаловливого малыша. Это первая часть, "Весна". Во второй малыш стал юнцом и ушел, в третьей спрятался в пагоде снова, но его забирают при трагических обстоятельствах. Естественно, в четвертой части, когда старый монах скончался, состарившийся юнец возвращается, чтобы в пятой начать воспитывать того же самого малыша.

Вот эта вот вечная закольцованная структура – самое слабое, что есть в фильме, так как гениальным бывает лишь то, чего еще не было. Но весь материал как раз тянет на то, чего еще не было. Он сильный. Сегодня, когда все смешалось, поди объясни большинству очевидности меньшинства. Ким Ки-Дук, словно детскую сказку, объясняет такие очевидности, как "одиночество вовсе не значит, будто все дозволено" или "то, что бога нет, не отменяет того, что за все надо платить". Он делает это единственным путем, доступным большинству – природным, прозрачным, наглядно-объективным, так как никакие компьютерные спецэффекты сегодня не убеждают, что черная кошка – не белая. Наоборот, все время ее закрашивают. Ведь кошка всегда гуляет сама по себе, а компьютерам это совершенно невмоготу.

Не будем о коллизиях, но когда голый ясельный малыш берет в руки змею и отбрасывает – да блин, вы себе представьте, как это снять. Ясно, змея на съемках была без жала, а что это меняет, если она – змея, он – малыш, и каждый план выстроен идеально, как иероглиф? Все красиво именно в натуре. Буквально следом за змейкой будет неподдельно с рыбкой, с лягушкой. Лягушка в запруде пыталась доплыть до берега с привязанным ниткой к лапке довольно увесистым камешком. Это же как-то снято. Или еще, с той же кошкой – старый монах срочно должен был написать на полу классическую сутру. Вы представьте, что тушь была рядом, а кисточки, видимо, далеко, но любимая белая кошка сидела на коленях. И вот нам опять же крупно, подробно и натурально показывают, что он сделал. Монах сунул кошку подмышку, взял ее белый хвост, макнул его в черную тушь и написал иероглиф. Потом второй иероглиф. Потом зарисовал весь пол. Ну, да, кошка в кадре орет, и достаточно выразительно, но опять же не портит сказочной красоты. Мою, к слову, почти такую же белую даже выкупать в ванне за пять минут – это море крови (моей), и было бы вообще крайне неэстетично.

Привлечь к себе любовь пространства – вещь этапная, достигается путем долгой тренировки. К тому же старый монах в исполнении О Юнг Су – породистый в каждом жесте. А если еще учесть, что его как бы условную молодость сыграл сам Ким Ки-Дук (новелла "Зима"), и сложить два и два – просто диву даешься, что все-таки по сю пору верна вроде бы сто лет как вымершая очевидность.

"Нормальный человек – это гений. Все остальное – отклонение от нормы".

Текст: Екатерина Тарханова