Рецензия на фильм «2 дня в Париже»

Француженка-блондинка и американец-бородач, оба сильно за тридцатник, посмотрев Венецию на втором году совместной жизни, возвращаются в Нью-Йорк и останавливаются на два дня в Париже. Она (Жюли Дельпи) – фотографиня с врожденным отслоением сетчатки. Он (Адам Голдберг) – саркастичный неврастеник, каждые пять минут подробно докладывающий о состоянии своего пищеварительного тракта. Два дня в Париже выливаются в милейшую разговорную комедию с обсуждением презервативов, хламидий, туалетной плесени, размеров толстого кота и богатого промискуитетного прошлого главной героини. Заканчивается все как в жизни – намного грустнее, чем хотелось бы.

Если рассматривать "Два дня в Париже" с точки зрения международного культурного обмена, то Жюли Дельпи полностью отвечает как за французскую часть программы, так и за американскую. Получилось все, как в жизни: Дельпи – натурализованная американка с безупречным английским языком – снимается с одинаковым успехом по ту и эту сторону Атлантики (хотя чаще все-таки по ту), и ее творческая блондинка с двойным гражданством – это, конечно же, она сама собственной персоной. Список личного реквизита, угодившего в фильм, который Дельпи сочинила, продюсировала, сама сняла, смонтировала и написала саундтрек, продолжается намного дальше, чем двойное подданство, и помимо отслоения сетчатки включает себя парижских родителей, сыгравших в фильме самих себя, и толстого кота, и старых бойфрендов, явно затесавшихся в массовку, и сыгравшего, опять же, самого себя Адама Голдберга, то есть бойфренда нового. Сыгравшего, между прочим, замечательно: позор американцам, которые до сих пор маринуют этого парня на подпевках. Работали бы с ним и дальше в том же направлении – через пару лет получили бы продвинутую версию Бена Стиллера.

В общем, правда жизни мадмуазель Дельпи, эскплуатируемая почти буквально, пошла ее лав-стори лишь на пользу. Поясним. "2 дня в Париже" – еще одна нарциссичная вариация на тему "янки на Мормартре", в которых сама Дельпи, между прочим, участвовала неоднократно, снявшись в двух сентиментальных элегиях Ричарда Линклэйтера «Перед восходом» и «Перед закатом». Но фильмы Линклэйтера, тоже эксплуатировавшие в хвост и в гриву франко-американский культурный дискорданс, страдали от некоторой искусственности интриги, драматичных соплей и подпольной мечты всех американских режиссеров снять умную европейскую картину. У Дельпи с ее калифорнийской пропиской и парижскими родителями подобные глупые комплексы отсутствуют, и там, где Линклейтер строил на фоне Эйфелевой башни многозначительные мины, она обсуждает хламидиоз и дерется сумочкой.

И, черт возьми, хорошо дерется. Недурственная адреналиновая встряска после "Науки сна" – последней парижской лав-стори, на которую ходили парами и, плача, расставались.