«Море волнуется раз» — долгожданное возвращение Николая Хомерики в авторское кино с дочерью Сергея Бодрова-младшего в главной роли

Подростки Коля (Валерий Степанов) и Саша (Ольга Бодрова, дочь Сергея Бодрова-младшего) сбегают жить в захолустный полуразрушенный домик посреди южных лесов. Днями напролёт они будут целоваться, ссориться, говорить о любви и безуспешно пытаться заняться сексом. Однажды (на втором часу фильма) они наткнутся на соседскую хижину и ее обитателей — голых мужчину (Андрей Смоляков) и женщину (Юлия Ауг), которые подозрительно напоминают юных героев. Каждую ночь Саше будет сниться жуткая картина: она одна, повзрослевшая, стоит за окном высотки и наблюдает, как гигантская волна поглощает весь город, — этот непрекращающийся кошмар вместе с неожиданным знакомством девушка сочтёт за жуткое знамение краха любви.

Валерий Степанов в роли Коли на кадре из фильма «Море волнуется раз»

От Хомерики, который за последние 10 лет успел превратиться из выдающегося фестивального автора в постановщика арт-мейнстрима средней руки, на «Кинотавре» едва ли кто-то ждал эффектного возвращения. Надежд не вселило и представление режиссёра перед фильмом (скорее даже напротив): со сцены сочинского Зимнего театра робкий Хомерики заявил, что он «чёт попытался про любовь сделать», а затем предложил зрителям отключить мозг во время просмотра. Оттого, пожалуй, было вдвойне приятно ошибаться: впервые за 10 лет, сняв кино по собственному сценарию в соавторстве с Александром Родионовым («Сердца бумеранг»), режиссёр пусть даже на время, но вернулся к истокам, к родным медитативным и поэтичным картинам, о которых, в отличие от опусов вроде «Девятой» и «Белого снега», будут долго спорить киноманы.

Валерий Степанов в роли Коли на кадре из фильма «Море волнуется раз»

По «Море волнуется раз» кажется, словно Хомерики никуда и не уходил из своих киномиров 00-х. Пространство, как и в «977», всё такое же условное: откуда бегут герои — неясно, куда конкретно — тоже (юг, он, знаете ли, большой). Никто не скажет, сколько им лет, насколько они повзрослели за два мучительных часа хронометража, и даже мужчина с женщиной, которых встретят Саша с Колей, останутся неназванными. Отчасти из-за тайны во имя сохранения красивой метафоры скоротечности жизни и любви, отчасти просто потому, что фильмы Хомерики всегда нуждаются в загадках, умалчиваниях, неизведанном космосе чувств и мыслей, окружающем зрителя и героев. Чуть менее неспешное, чем «Сердца бумеранг», «Море волнуется раз» то ли убаюкивает, то ли, напротив, пытается вывести из равновесия публику своей закольцованностью. Чтобы описать сюжет новой картины Хомерики, придётся пересказывать целый час — и всё равно будет непонятно. Мастерство это или шарлатанство, скрытое за обманчивой графоманией, — тем более неясно, хотя, честно говоря, то две стороны одной медали.

Ольга Бодрова в роли Саши на кадре из фильма «Море волнуется раз»

В череде едва связных сцен легко заблудиться, ещё проще — начать разрабатывать хитроумный план по побегу из тесных проходов Зимнего театра прямиком на волю, где всё проще, понятнее и логичнее (так и сделала половина зала, покинув сеанс в первый час). Вот подростки занимаются петтингом, вот пьют бражку, вот ругаются из-за ерунды, вот убираются в комнате — «Море волнуется раз» больше напоминает экспрессионистическую зарисовку из микросюжетов, собранную из палитры всех чувств, от любви до ненависти. В кадре появляются дикобразы, голые Ауг и Смоляков, гигантские волны, пожирающие мегаполисы: частные образы-ощущения здесь важнее глобального сюжета, а простецкий смысл оказывается предпочтительнее сотни вариантов трактовок, которые может предложить пытливый ум зрителя.

«Море волнуется раз» вообще очень жесток по отношению к фанатам герменевтики. О чем кино? Да о любви, пожалуй. Или о её скоротечности. Или о неотвратимости умирания всякого живого — в том числе и чувств. Это не рецензент не определился, это Хомерики, с одной стороны, настолько конкретен в своих мыслях, что размышлять о картине получается только шаблонами, а с другой — оставляет так много пространства, что и зацепиться толком не за что. Лишь за эмоции, за обрывки образов, за звуки, крики, палящее солнце и льющие как из ведра дожди. В «997» герои искали душу, в «Сердца бумеранг» — пытались познать смерть и жизнь, в «Сказке про темноту» — обрести внутреннюю свободу. В «Море волнуется раз» Саша и Коля хотят слиться с миром в едином порыве, но гнетущее чувство конца вот-вот поглотит их целиком. Хомерики-художник по-прежнему способен творить — пускай дрожащей рукой и высохшими красками, но жизни в его старой палитре больше, чем у многих дебютантов «Кинотавра».