Oh, shit, I’m sorry: рецензия на фильм «Глубже!»

Талантливый и глубоко чувствующий режиссёр Роман Петрович (Александр Паль) так долго пытался поставить идеальную пьесу по Чехову, что его уволили из театра — зрителям нужно поскорее и посмешнее, а не вся эта заумь. Случайно встреченный однокурсник предлагает ему халтурку — подменить его на съёмках маленького ролика, который на деле оказывается порнофильмом. Но Роман Петрович не может просто включить камеру и стоять: он начинает работать с актёрами кино для взрослых (Любовь Аксёнова и Олег Гаас) по системе Станиславского, заставляет их вскрывать самые потаённые уголки души их озабоченных героев. И в итоге изобретает «глубокое российское порно» — новый жанр искусства, вскоре завоевывающий весь мир.

Новый фильм Михаила Сегала — это всегда праздник, жалко, что (пока ещё) мало людей это понимают. Один из самых любопытных и недооценённых российских авторов два года назад выпустил картину «Слоны могут играть в футбол» — самую сдержанную и искреннюю в своей фильмографии (хотя «Кино про Алексеева» тоже где-то недалеко), а теперь, повинуясь вполне понятному желанию не повторяться, вывернул свой режиссёрский метод на 180 градусов. «Глубже!» — эксцентричная комедия, которая возвращает Сегала во времена его «Рассказов»: зрительского хита, собранного из абсурдных, по-странному переплетённых между собой короткометражек. Та же светлая ирония, та же изобретательная работа с комедийным текстом, та же полумифическая саркастичная фигура Президента в исполнении Игоря Угольникова, как бы связывающего ленты в единую «киновселенную имени Михаила Сегала». Как и прошлые работы автора, весь фильм построен на диалогах — на двусмысленностях, недопониманиях и уморительных рефренах («Что течёт? Всё течёт!»). Тут даже название — одна большая и вполне понятная шутка, призыв, связывающий высокое искусство с его тягой к «глубокому» пониманию бытия и низкое (то есть порно), в котором «глубже» — это действие не метафизическое, а просто физическое.

Правда, в отличие от «Рассказов», «Глубже!» — история цельная. И оттого вдвойне впечатляет, как Сегал, в чьих киномирах всегда было место бытовому абсурду, здесь работает с иррациональным и сюрреалистичным. Вся его фабула — простецкая, в общем- то, шутка: глубокомысленный театральный режиссёр снимает порно. Будь это короткий метр или, скажем, рассказ, на этом можно было и остановиться. Анекдот-то уже состоялся. Но там, где другие бы закончили гэг, у Сегала он только начинается — односложный сет-ап вырастает в огромный сложносочинённый панчлайн, который становится тем смешнее, чем стремительнее он раздувается до совершенно неадекватных размеров. В каком-то смысле его подход похож на оный у «Монти Пайтон» — как в их скетче про «самую смешную шутку в мире», который от простого гэга «мужчина написал шутку и умер от смеха» вырастает в абсурдно эпическую историю о том, как правительство использовало смертельный анекдот для борьбы с нацистами. У Сегала, что интересно, «глубоким порно» тоже в итоге интересуется именно правительство, которое хочет построить доктрину русской культуры вокруг этого новооткрытого вида искусства.

Но если у «Пайтонов» шутка, очевидно, существует ради самой шутки, то «Глубже!» Сегала — и это по-своему тоже невероятный ход — в итоге из абсурдистской комедии выворачивает в неглупое высказывание о природе искусства и автора. Во второй половине картина несколько сбавляет обороты по мере того как главный герой (одна, к слову, из лучших работ прекрасного Александра Паля) добивается успеха и из андерграундного творца превращается в обслуживающего конъюнктуру законодателя мод. Его просят применить наработки глубокого порно в родном театральном медиуме, и хотя смысла в таком подходе мало, Роман Петрович с радостью берётся за работу. Таким образом «Глубже!» остроумно комментирует проблему тиражированности метода — когда одна успешная идея вдруг распространяется по всем жанрам и видам искусствам, даже там, где ей вообще не место. Особенно ироничным в этом смысле выглядит то, что противника главного героя тут играет Антон Лапенко — человек, который успешный формат инстаграм-скетча растиражировал настолько, что тот потерял всякую новизну и интересность.

Вместе с метаморфозой главного героя меняется и сам фильм — от литературной формы диалогового кино уходит в кино поэтическое, то, где не нужно объяснять чувства героев и старательно выписывать, почему тот-то полюбил этого. «Глубже!», так смешно издевающийся над желанием людей искать везде сложное и, да, глубокое (в итоге приводящее их к низкому и пошлому), в конце вырывается из нарративных оков и позволяет себе быть фильмом приятно простодушным. Великая любовь здесь возникает как будто бы просто так, а счастливый финал рушит все законы — и повествования, и логики, и даже гравитации. Потому что никакие смыслы не могут верховенствовать над чувством. Потому что честность сильнее акционизма, а смех — задумчивых гримас.