Пиф-паф, ой-ой-ой

Лето 2014-го. Мы с моей девушкой Леной отдыхаем на лоне природы недалеко от Куала-Лумпура. Вернее, она гуляет по джунглям и купается в местной зеленоватой речке, а я снимаюсь в малазийском фильме «Рентап», где играю британского солдата. Работа интересная; единственная проблема – в лесу очень слабый 3G. Чтобы отправлять статьи на Film.ru, мне приходится влезать на пожарную вышку и размахивать ноутбуком, как старый мандрил Рафики – львенком Симбой.

Через несколько дней после начала съемок ко мне подходит вечно обкуренный кастинговый агент: «Скажи, Артем, а Лена не хочет сняться в гонконгском фильме? Для нее есть работа. Мы и тебя возьмем, это недолго, я договорюсь с режиссером, потом привезем вас обратно».

Вообще-то, внешне Гонконг не очень похож на криминальный город: чистые красивые улицы, нависающие над головой небоскребы, толпы туристов, огромный аэропорт. Но если заглянуть за этот фасад, пройтись по «злачным местам» и присмотреться к повседневной городской жизни, обнаружится много интересного: назойливые темнокожие проститутки, славянские девушки в стриптизе, индийские торговцы наркотиками, торговцы контрабандными китайскими сигаретами, замаскированными под аудиокассеты, ресторанчики, оккупированные этническими бандами из неспокойных ближневосточных и африканских стран. Гонконгской полиции точно есть чем заниматься. И если ты был в этом замечательном придатке Китая, то, конечно, не откажешься посмотреть, как снимается криминальное гонконгское кино – а то и сняться в нем. И, может, даже понарошку словить пулю.

Наутро мы уже в Серембане – городке в 50 километрах от Куала-Лумпура. В рюкзаках – купальные костюмы и шлепанцы, поскольку играть придется самих себя, то есть туристов. Выгружаемся у фешенебельного отеля The Royale Bintang, идем через огромный холл. Съемки начинаются рано, так что мы почти не спали, но есть надежда, что гримеры наведут лоск на каменные лица. Чтобы никто не путался в направлениях, стены первого этажа увешаны рукописными пояснительными табличками на английском и китайском языках с пририсованными стрелочками.

У спортзала со стеклянными стенами, временно превращенного в гримерку, переминается целая батарея худосочных азиаток. Мы, европейцы, в явном меньшинстве. «По сюжету действие происходит в отеле, так что в массовке обязательно должны быть иностранцы», – поясняет агент. Становится ясно, почему позвали Лену: из-за цвета волос. В сознании азиатских фильммейкеров настоящий стопроцентный европеец – всегда блондин.

Пока меня причесывают, наблюдаю в зеркало, как покрывают фальшивыми татуировками азиатского паренька лет шестнадцати – его волосы тоже обесцвечены, и вид у него совершенно подростковый. «Экшен-звезда», – поясняют мне. Oh, really? Похоже, гонконгское кино молодеет вслед за Голливудом.

Быстрый завтрак на веранде на задворках отеля. Как всегда на азиатском кинопроизводстве, кормят словно на убой. Я сажусь за стол рядом с лысовато-полноватым мужчиной в очках-зеркалках, перекидываемся фразами. Интересуюсь, почему съемки гонконгского кино ведутся так далеко от Гонконга. «Эпизод, который сегодня снимается, происходит как бы в Таиланде, – говорит очкарик. – Но в Малайзии снимать дешевле, тут тебе возвращают 30% денег, вложенных в производство. А на экране все равно никто не разберет, Пхукет это или Куала-Лумпур». Ответ меня удовлетворяет: действительно, многие азиатские фильммейкеры предпочитают снимать кино «на выезде», потому что это позволяет хорошо сэкономить на расходах. А Малайзия не только предлагает самые выгодные условия, но и внешне похожа сразу на все окружающие страны – Индию, Индонезию, Таиланд, Филиппины и т.д. Так зачем платить больше?

По коридорам отеля выходим во внутренний двор, где должно развернуться кинематографическое действо. По пути мне лаконично объясняют концепцию фильма: «”Ангелов Чарли” видел? Ну, там четыре девчонки дают всем плохим парням проср…ться. Вот это, считай, будет азиатский ремейк “Ангелов”». – «А конкретней можно? Хоть на уровне синопсиса?» – «Ну, там что-то такое… Девчата-новобранцы, набиравшиеся в элитный отряд, провалили финальный экзамен. И теперь, чтобы стать копами, им надо взять за задницу главаря триад, шантажирующего весь мир каким-то супервирусом… Ой, нет, это спойлер… Короче, все будет в трейлере!»

Несмотря на ранее время – около шести часов утра, – двор уже залит солнцем. Негде упасть яблоку: между пальмовыми зарослями снует съемочная команда, бродят заспанные статисты, таскает кабели обслуживающий персонал. Идет распаковка ящиков с оборудованием. Группа китайцев, одетых в футболки с логотипами и названиями фильмов (над которыми они, очевидно, раньше работали), возится с камерой RED, еще несколько человек выкладывают рельсы, по которым камера будет ехать. Постояльцам отеля сюда сегодня путь заказан: в вестибюле висит заградительная табличка.

У бассейна в форме листа клевера – ряд лежаков, на них укладывают переодетых в купальники туристов и предлагают им нежиться на солнце, попивая коктейли. Меня помещают в сам бассейн, где плавают разноцветные целлофановые звери. Бассейн окружен искусственными скалами, с которых низвергается искусственный водопад. Пытаюсь представить, сколько стоит номер в этом отеле. Беру смартфон, вбиваю название в Гугл. На загрузившихся картинках – двухэтажные номера за 300 долларов в сутки с шитыми золотом покрывалами и окнами во всю стену. Неплохо живут гонконгские рекруты.

Прибывают звезды – четыре миловидных азиатки модельной внешности. «Они и есть модели, – поясняет агент по кастингу. – Играют агентов под прикрытием. А вон режиссер – Уилсон Чин». Я присматриваюсь: ба, да это ведь тот самый очкарик, мой сосед по завтраку. На Чине – растянутые спортивные шорты и промофутболка с иероглифами, под которыми по китайской традиции приписан англоязычный вариант названия фильма: Special Female Force.

Я не в первый раз убеждаюсь, что ожидание каких-то действий на съемках занимает больше, чем сами действия. Невыносимо долго готовят камеру, репетируют траекторию ее движения, объясняют каждому, где он должен находиться в какой момент времени. Затем все замолкают, режиссер, сидящий у мониторов, командует: Action! Щелкает хлопушка.

Камера снимает прибытие одной из героинь. Та появляется во дворе в парео, с маленькой собачкой на поводке. Режиссер недоволен первым дублем: на заднем плане пустовато. Чтобы было какое-то мельтешение в кадре, нас с Леной просят встать за спиной актрисы и разговаривать о чем-нибудь беззаботном. Не вопрос! Мы бессовестно обсуждаем сначала костюм девушки, затем собачку. «Надеюсь, они потом наложат музыку, и ничего этого на саундтрек не попадет», – шепчу я. Героиня укладывается на лежак, начинает болтать с подругой. Конец кадра. Aaaaand… cut! – торжественно объявляет постановщик.

Меня снова суют в бассейн. Я уже просидел там часа два, и солнце нещадно припекает, но работа есть работа. В это время третья девушка – гонконгская модель Джессика Си – идет купаться. Нарезает в воде круги вокруг меня. По рельсам на нас наплывает камера. Я старательно делаю вид, что вовсе не пытаюсь попасть в кадр. «Хорошо, что Джессика не малазийка, – думаю я. – Местной девице никто бы не позволил рассекать тут в открытом купальнике». Я внимательно читал цензурные правила, в Малайзии с этим строго. Но для других национальностей делают послабления. Словно в подтверждение того, что мы находимся в мусульманской стране, где-то начинает петь на минарете муэдзин, созывая правоверных на молитву в мечеть.

Сцена снята. Режиссер отправляет всех на обед. Джессику он отправляет обратно в воду. Берет в руки карманную камеру GoPro и прямо в одежде лезет в бассейн – снимать крупные планы с участием девушки. Меня разбирает смех: «Вы собираетесь вставить в крупнобюджетный фильм кадры с GoPro?» – «Да это так, для перебивок, – отвечает Чин. – Не буду же я тащить в воду дорогую камеру…»

После обильного обеда работать вообще не хочется. Но меня снова, как собаку, загоняют в лазурный резервуар. Когда полдня сидишь в бассейне, не в силах его покинуть, прелесть ситуации несколько меркнет. Жгучие солнечные лучи заставляют мечтать о кепке, футболке или полотенце, чтобы прикрыть голову, как сделали уже многие члены киногруппы. Мечты, мечты… К счастью, теперь мне не скучно: я умыкнул реквизит, лежавший на столике у «звездного» лежака – книгу «Все, что вы хотели знать о предменструальном синдроме», – и развлекаюсь интересным чтением.

Снимается кульминационная сцена. В джакузи неподалеку от меня сажают актера с бородкой, играющего мафиози – видимо, того самого, которого агентессы должны «взять за задницу». Он вольготно мокнет в воде в рубахе-гавайке, по бокам – длинноволосые красотки в леопардовых купальниках. Мафиози зовет девушку из «специального отряда» присоединиться к компании. Та покидает лежак и, не выпуская из руки своего клатча, садится в джакузи напротив бандита. Они о чем-то мило беседуют, но к консенсусу, видимо, не приходят. Милашка выхватывает из воды пистолет и застреливает злодея в упор. Теперь со всех сторон должна сбежаться стереотипная охрана в черных костюмах и таких же черных очках…

Перекур. Команда смотрит отснятый материал. Режиссер и оператор приходят к выводу, что надо сменить линзу. К камере прикручивают новый объектив, актеров торопливо сушат, сажают в воду и снимают еще один дубль. «Откуда в воде взялся пакет с пистолетом? – шепотом спрашивает Лена. – Не в клатче же она его принесла». – «Наверное, в сливном отверстии спрятан был». – «И кто его туда зарядил?» – «Да какая разница. Это же кино».

Я с интересом наблюдаю, как мастер спецэффектов в сторонке колдует над набором каких-то мини-петард. Петарды крепятся охраннику под пиджак, туда же помещается жестяная тарелка. В нужный момент петарды сдетонируют, имитируя попадание пуль, а тарелка защитит актера от повреждений.

Ассистент режиссера – крохотный то ли мальчик, то ли девочка с короткой стрижкой и в мешковатых штанах – объясняет «туристам», что сейчас начнется перестрелка, а значит, все должны драпать в панике. Массовка облегченно выдыхает: сидеть на солнцепеке уже нет никаких сил, все обгорели до рачьего цвета – даже я, у которого из воды торчит только голова. Action! – командует режиссер. Сбегается охрана, поднимается стрельба.

Европейцы вскакивают с шезлонгов и с визгом бегут через двор в вестибюль отеля. Выскочив из бассейна, я отмечаю, что бежать босиком, со скользкими ногами – не айс. В целом выходит весело, но режиссер недоволен: бежали недостаточно кучно. Наш табун прогоняют тем же маршрутом. И снова критикуют: бежали слишком медленно, не успели расчистить пространство для перестрелки актрисы с охраной. На третьем дубле я понимаю, что дорожка, выложенная камушками, невыносимо бугриста и накалена солнцем так, что на ней можно жарить яйца. Ногам ощутимо больно, но обуться нам не разрешают. После пятой попытки бегать уже совсем неохота. Дубле на десятом все окончательно выдыхаются, и режиссер Чин от нас отцепляется: ладно, сойдет. Очень вовремя: ходить уже никто не в состоянии. Я ковыляю к Лене.

«Как я тебе завидовала, – говорит она. – Тебе и твоему бассейну!» – «Как я завидовал твоему расслаблению на лежаке», – бурчу я. Вдвоем мы завидуем сибиряку Роме, который во время дублей изображает спящего, а между ними носится по площадке с крохотной видеокамерой и, несмотря на строгий запрет на съемки, за день успевает перефотографироваться со всеми подряд.

Мы пьем холодную газировку из пенопластового ящика со льдом и смотрим, как выкрашенный в блондина подросток, названный экшен-героем, вбегает на арену боевых действий, присоединяется к девушкам и изображает драку. «Нет, это не он, – вдруг заявляет Лена. – А настоящий – вот где!» Блондин сидит в двух метрах от нас, а перед камерами вместо него работает каскадер, которому по такому случаю тоже обесцветили волосы. После снятого с крана сложного трюка, во время которого трюкач взбирается на скалу и делает оттуда сальто, приземляясь на ноги (на самом деле – на подложенные матрасы), в дело вступает «настоящий» блондин. Гремит пиротехника. Взрывы бьют по ушам. Девушки носятся туда-сюда с автоматами, расстреливая плохих парней.

Смотреть на это интересно, но усталость дает себя знать – смена длится уже больше 12 часов. К счастью, начинает быстро темнеть – на экваторе ночь, как и утро, наступает внезапно. Взмокшему блондину поспешно подкрашивают потекшие татуировки. Сцену доснимают, режиссер радостно кричит: «Wrap! Всем спасибо!» Съемки в Малайзии завершены.

Три дня я провожу в постели, страдая от ожогов и боли в пятках, после чего на два года я забываю об этом проекте. Иногда гуглю его, но информации – ноль. Судя по инстаграму Джессики Си, с тех пор она успела сняться в нескольких лентах, побывать на их премьерах, выйти замуж, забеременеть и родить. Я уже начинаю думать, что фильм положили на полку (как и «Рентап», со съемок которого меня тогда сдернули), но летом 2016-го в Сети наконец появляется трейлер. И в кадре даже мелькают мои черные плавки. Значит, все было не зря. Да здравствует гонконгское кино. Ура!