Свистать всех наверх: рецензия на фильм «Грейхаунд»

Капитан Краузе (Том Хэнкс), набожный и тихий человек, получил свою первую работу во главе корабля — он должен вести эсминец ВВС «Грейхаунд» и конвоировать сотни торговых судов, плывущих из США в раздираемую Второй мировой Европу. Для этого ему нужно пройти участок Атлантического океана, где поддержку не может оказать ни американская, ни союзная авиация — так называемую «чёрную яму», где его обязательно будут ждать немецкие подлодки. Краузе должен продержаться против них целых 50 часов, сохранить жизнь экипажу и довезти-таки важный груз.

Пеленг 091, лево на борт, боевая тревога, средний вперёд — «Грейхаунд» с первых минут даёт понять, что это будет за кино: никаких сантиментов, минимум патетики, одно сплошное движение, непрекращающийся и неумолимый саспенс реального сражения. Люди бегают по мостику и кричат что-то очень конкретное, профессиональное, что-то, что не должно быть понятно простому зрителю, — и тем не менее от этого не оторваться, от этой поэтики транспортиров, циркулей и затупившихся карандашей почему-то так сложно отвести взгляд. «Грейхаунд» — чистая кинетика, фильм, из которого с военной строгостью извлекли всё лишнее: он начинается с боя и им же заканчивается, камера здесь если и покидает капитанскую рубку, то только затем, чтобы «взглядом бога» (к которому тут нередко обращается герой Хэнкса) показать, что вообще происходит в этой битве в глобальном масштабе.

В определённом смысле он очень удобно укладывается в тот дискурс, который начал нолановский «Дюнкерк» и, с оговорками, продолжил мендесовский «1917». Это военное кино, которое — может, из-за возросшей дистанции, может, из-за принципиальной позы автора — не ищет связи тех событий с реальностью и не пытается использовать военный сеттинг как пространство для знакомых драматургических шаблонов. В нём не существует ничего, кроме самой войны — ни героев, ни сюжета в стандартном представлении, только точка А и точка Б, между которыми — грязь, копоть и кровь, чистая физиология ада, в котором тогда оказались разом сотни тысяч человек по всему миру.

Причём, странно будет это сказать, скромный «Грейхаунд» эту имманентность улавливает даже, пожалуй, удачнее, чем Нолан и Сэм Мендес. У первого она несколько терялась за драматургическим трюком со временем, у второго — за трюком операторским. Режиссёр Аарон Шнайдер (свой последний фильм снявший, между прочим, аж 11 лет назад, но мастерство явно не растерявший) делает максимально, скажем так, «чистое кино» — его постановка точна и компетентна, но вовсе (а может, именно поэтому) не привлекает внимания: тут удобно провести параллель с его героями, которые, как и он, «просто делают свою работу». Почти то же можно сказать и про сценарий Тома Хэнкса, который он написал на основе книги «Добрый пастырь» Сесила Скотта Форестера, если бы не одно «но». Хэнкс, как известно, милейший человек в мире, здесь всё же сбивается на лишнюю мелодраматику — дарит своему герою дежурный флешбэк о девушке, что ждёт его по ту стороны войны. На миг, но всё же разрушает хронотопическое единство картины.

А вместе с ним и глубокую иммерсивность «Грейхаунда», но опять же только на миг. В остальное время фильм целиком посвящён моменту, он существует только сейчас, как и у главного героя, у него (а значит, и у зрителя) нет ни секунды на отдых, ни времени на поесть, он в постоянном напряжении — до лопающихся капилляров, до стёртых до крови ступней. Что самое прекрасное, пожалуй, в этом фильме: «Грейхаунд» показывает победу вопреки без всякого героического пафоса — это просто работа, одна из многих; таких, как капитан Краузе, было много, и не все они добрались домой. Символично, что кончается кино не триумфальным возвращением и не орденами на груди, а тем, что герой просто ложится спать. Завтра ещё один день.