В конкурсе XV «Кинотавра» – фильм «72 метра» Владимира Хотиненко и его постоянного соавтора Валерия Залотухи. Появившись в прокате в феврале этого года, картина собрала более 2 млн. долларов – роскошная цифра для российского кино. Интерес к истории гибели экипажа подводной лодки «Славянка» объясняют мощной рекламной компанией на Первом канале, участвовавшем в производстве фильма, спекулятивностью темы – перекличкой с трагедией «Курска», а также любопытством – как выглядит «наш ответ» «К-19» Кэтрин Бигелоу? Есть еще момент, накаливший чувства: пресспоказ «72 метров» состоялся через несколько часов после взрыва в московском метро. Телеэкраны вещали о героическом спокойствии попавших в катастрофу людей, уводя разговор от проблемы ответственности государства. Циничное смещение акцентов повлияло на восприятие фильма: многие обвинили ленту Хотиненко в «излишнем патриотизме» и конъюнктуре.

-- Можно ли назвать ваш фильм патриотическим или это продолжение темы, затронутой в фильме Вадима Абдрашитова и Александра Миндадзе «Остановился поезд», где патриотизм, героизм одних людей – следствие безответственности других, вынужденная реакция на ситуацию?

Владимир Хотиненко: Надо определить, что мы подразумеваем под патриотизмом. К глубокому сожалению, патриотизм часто приравнивают к национализму. В таком случае я отвечу отрицательно. Но если патриотизм – любовь к родине, ответственность, выполнение обязательств, то «72 метра» – патриотическое кино. Человека, у которого есть достоинство и честь, можно считать патриотом. Моряки, как социум, некая среда, имеющая для России огромное значение, являются людьми, обладающими этими качествами. Сейчас многие слова и понятия девальвированы. «Патриот» – едва ли ни ругательство. На такие же «вилы» я натыкался, когда снимал «Зеркало для героя». 1987, начало «перестройки» – в то время было невозможно рассматривать сталинские времена в положительном аспекте. А я сказал, что и в ту эпоху были счастливые люди. Так и сейчас. Хотя, знаете: сегодня об этических проблемах фильма «72 метра» говорить легче, чем до премьеры. Я знаю результаты проката, и это делает слова о патриотизме более аргументированными: правоту подтвердило число зрителей. Считается, что кассу собирают фильмы о бандитах, а у нас один выстрел, 45 секунд катастрофы, никаких аналогий с «Курском»: мы почти не изображаем социальных проблем, безобразия на флоте – только историю людей.

-- Моряки живут в нищете. На борту «Славянки» всего один исправный дыхательный аппарат. Разве это не социальный контекст?

В.Х.: Мы старались пройти по лезвию бритвы. С одной стороны, не хотелось заступать за территорию ТВ и снимать социальный репортаж. В то же время, нельзя было отрывать героев от бытовой среды. Интересно, что моряки, испытывающие те или иные проблемы, их не замечают. Это потрясающие люди. Они мечтали о море и умудрились сохранить мечту. Их «любовная лодка» о быт не разбилась. Поэтому я не хотел, чтобы героем картины стал социальный контекст. На ранней стадии проекта я посмотрел практически все фильмы о подводных лодках, прочитал массу литературы. Когда говорят об аварии на той или иной подлодке, акцентируют внимание на мировых проблемах, всемирных катастрофах, но забывают о конкретных людях, которые сидят в полной темноте, рассказывают анекдоты и ждут, ждут. Гибель людей на «Курске» использовали, как политическую карту.

-- Ретроспекции, воспоминания зритель видит глазами офицера Орлова. Можно ли считать персонаж Марата Башарова главным? Почему таковым не стал капитан корабля?

В.Х.: Капитана Геннадия Янычара зрители и так полюбили с первого кадра, хотя у Андрея Краско, как и у остальных актеров, небольшая роль. Орлов – «неправильный» офицер, знакомство с ним начинается с гауптвахты. Делать «правильного», «обтекаемого» человека главным героем – неверный драматургический ход, не соответствующий действительности. Жизнь – сложнее, моряки – ребята лихие. Когда нашу картину показывали в Доме кино, вдова одного из погибших офицеров сказала, что сильнее всего родственники подводников опасались бестактности с нашей стороны. Они боялись, что мы начнем ерничать, стебаться, обличать власть, но, слава богу, этого не произошло, и в каждом из наших персонажей они узнавали своих близких и, соответственно, выбирали главного героя для себя лично.

-- Несмотря на неприязнь к национализму, фильм обвиняют в отсутствии политкорректности. Русские оказываются героями, а украинцы, мягко говоря, не очень. Вы согласны с обвинениями?

В.Х.: Вопрос – «Почему картина пропитана нелюбовью к украинцем?» – считаю бредом. Я имею право высказаться по поводу отделения Украины от России, я – наполовину украинец. К тому же, в фильме всего один эпизод: команда Янычара отказывается принять новую присягу. Мы превратили эпизод в светлый, трагикомичный этюд. Реальность суровее, мрачнее. Но сцена существует в воспоминаниях, поэтому происходящее окрашено в теплые тона, как все воспоминания и сны Орлова: сияющий Севастополь, сверкающие набережные, белоснежные корабли. Мы снимали эту часть в фильма в Севастополе, задействовали экипажи настоящих кораблей. Когда мы попросили нескольких человек выйти из строя, чтобы «принять» украинскую присягу, ни один из моряков не согласился сделать два шага вперед. Я бился полчаса, уговаривая: «Братцы, это кино, игра». Нет! Российские моряки не хотели даже понарошку присягать другому государству.

-- Орлов снимает часы с руки умершего деда-моряка, некогда ставившего мины в водах, где тонет «Славянка». Происходит взрыв, и герой говорит: «Это моя вина». Преступление-наказание. Людей утягивают на дно грехи?

В.Х.: В этом мире все взаимосвязанно. Событие, произошедшее далеко, каким-то образом влияет на твою жизнь. Историю с часами придумал Залотуха. В книге Александра Покровского такого микросюжета не было. По сути Валерий создал оригинальный сценарий, повесть «72 метра» – совсем другая история. Из литературного первоисточника мы позаимствовали новеллы и байки. В более полном виде они вошли в телефильм из трех серий, которые должны скоро выйти на ТВ.

-- Героями ваших фильмов часто становится интеллигенция. Доктор, сыгранный Сергеем Маковецким – единственный, кто выбирается на поверхность и, возможно, именно он обеспечит избавление остальным. Интеллигенция спасет мир?

В.Х.: Напротив: это уцелевшая часть экипажа дает доктору шанс на спасение. Человек, которому достался единственный дыхательный аппарат, должен быть гражданским лицом. Это логика жизни. Мне кажется, что именно за этот поступок фильм можно называть патриотическим. Потому что защита родины – это зашита любого гражданского человека, нравится он тебе или нет.