Рецензия на фильм «Изгой»

Голливуд как бы возвращается к тому, что положено изначально. Хотя Даниэль Дефо издал "Робинзона Крузо" в 1719 году, робинзонада Земекиса-Хэнкса нелитературна. Там и текста немного, и жанра нет – так, всего понемножку. Там есть кино в чистом виде, когда понятно, на что пошли деньги в размере 90 миллионов, и их не жалко.

Почтмейстер (Том Хэнкс) живет по минутам, по трезвону мобильника, по расписанию авиарейсов. Вся его жизнь, включая невесту (Хелен Хант), праздники и подарки, регламентирована извне - компанией, технологией. И вот авиакатастрофа над морем, и почтмейстер четыре года на необитаемом острове. Все рухнуло, но "Изгой" сделан так, что рушится не только жизнь отдельного почтмейстера. Во-первых, уже в катастрофе чувствуешь неуют. Природа слишком натурально издевается над человеком, бьет в морду, кидает, ломает, несет куда-то, чтобы у любого зрителя на ближайшее время не возникало желания куда-нибудь лететь. Во-вторых, теплый остров тоже совсем не радует. Конечно, когда Хэнкс бьется с железобетонным кокосовым орехом, разводит огонь и пытается ловить рыбу, это смешно. Так же было смешно у Джерома с консервной банкой, которая потом стала напоминать дьявольскую улыбку. Но в данном случае смех какой-то нервный. Хэнксу надо-то было всего ничего, поесть и выпить, а не искать приключений на свою задницу, но и сейчас такое "ничего" в одиночку не легче, чем тысячу лет назад. В-третьих, когда почтмейстер придумывает себе друга в лице баскетбольного мяча фирмы "Уилсон", речь заходит действительно о дружбе, о предательстве и разлуке, и в конце концов плакать хочется. Короче, кино забирает, затронув основополагающий прожиточный минимум любого современника.

Хэнкс с Земекисом давно в надежной связке. Хэнкс – прямой потомок Авраама Линкольна, и вся биография с детства прямиком несет его в отцы нации. Земекис тоже все может, многостаночник и трудоголик, и чистый жанр "Что скрывает ложь" сделал, к примеру, в перерыве между съемками "Изгоя". При желании оба уже могут себе позволить не нагнетать ситуацию, обойтись без дешевых трюков. Хэнкс не зря толстел перед "Изгоем" на 20 килограммов, а потом на них же худел. Он себя проверял на прочность, так же как "Изгой" проверяет на прочность стандартного почтмейстера. Уилсон вообще – фамилия нынешней жены Хэнкса, матери его детей, то есть в фильме нет ничего лишнего, специального. Слишком затянут финал, но не все же идеализировать. Зато труп летчика, прибитый к берегу – не для развития сюжета. Радиопередатчика в его карманах не оказалось. Оказалось, что летчик просто раздутый, позеленевший, и его надо похоронить.

Программный минимализм картины, простота отношений при дикой сложности съемок приводит к выводу совершенно эпохальному. Кино как таковое – это экзамен по силе духа. Если она уже есть, то включает в себя все подряд – волны, ливни, китов, самолеты, рубку леса, витье веревок. Вот для чего кино изобретали. А еще один вывод полезен нам. Как ни удивительно, но когда теперь Голливуд затевает блокбастер, то для затравки, для демонстрации силы и далеко идущих намерений достаточно попасть к нам сюда, в Россию. Фильм начинается на Красной площади, первые пять минут все старательно говорят по-русски и носят шапки-ушанки. Красная площадь вполне подстать необитаемым островам.

Текст: Екатерина Тарханова