Интервью с Иваном Охлобстиным

Иван Охлобыстин перестал служить в церкви, после того, как сыграл инфернального шута в «Царе». По его собственной просьбе ему запретили исповедовать и венчать. Теперь он временно только актер и снялся в сериале Интерны – первом смешном и неглупом русском ситкоме без закадрового смеха. При ноже и желтых очках, Охлобыстин рассказывает о сериальной культуре и о кривых путях, которыми все равно придется прийти к православию.

- Вы любите сериалы? Вам близка эта культура?

-Обожаю. «Лост», «Декстер», «Побег из тюрьмы», «Хаус» любимый, «Безумцы», обожаемая «Сестра Джеки»… Они превратили формат сериала в формат романа. Повесть – кино, роман – сериал.

А «Сестра Джеки» – это вершина этого романного жанра, но долго она продолжаться не будет, просто нет литераторов для того, чтобы соответсвовать этой бедной женщине. Там так здорово все сделано, так умно…

Смотрите: бывают сериалы с законченной историей в каждой серии, с продолждением, есть блочная система, а вот «Сестра Джеки» организован тематичеки. Прямо они навешивают несколько тем: мужчина и женщина, отношение человека с Богом, отношения с высокими технологиями, измение человека высокими технологиями… Вот Джеки начинает думать о Боге. Она со своим половым партнером начала этот разговор, потом к мужу пришла и продолжает этот разговор. Вроде бы это не прицеплено к сюжету, пока не понимаешь, в какой ситуации она находится. Она впервые это для себя открыла возможность Бога. У нее нравственная самоценность была высока до такой степени, что то, что она почувствовала саму вероятность Бога и его присутствие биологически.

Я себя в какой-то момент поймал на мысли, что сериалы сдвигают кино, по вине жадности самого же кино, в нишу экспериментального, художественного, на этот раз по-настоящему художественного. Надо вот просто Рубенсом быть, чтобы тебя пошли смотреть. Но может оно и к лучшему, пусть режиссер оттачивает свое искусство на хороших сериалах, заслуживает свое право снимать эталонный фильм, который всем откроет глаза. «Интернов», например, впервые в России снимают так, как будто это полнометражный фильм. И никакого закадрового смеха. «Интерны» и так очень смешные. Съемки ведутся на цифровую камеру Red One, которая дает картинку, близкую по качеству к кинопленке. Бесконечные дубли и репетиции.

- Вы ведь сценарист прежде всего, вы занимались сценарием «Интернов»?

-Нет. Я в это не вмешиваюсь совсем. Сценарий – волшебный литературный материал. Океан юмора и при этом нотка добрая есть. Сценаристы – врачи. Генеральный продюсер тоже пишущий. Тоже врач. Они тему эту знают, знают изнутри.

-А вот Дусмухамметдов, создатель сериала, сказал, что вы вместе дорабатывали сценарий.

- Бывает ситуация, когда текст мне неудобен, нелогично так играть для моего аппарата. Я могу немного изменить конструкцию слова, при этом полностью сохранив суть. Иногда мне приходит в голову что-то свое, я говорю об этом Славе Дусмухаметдову, а если это что-то глобальное, он уже договаривается с ребятами-сценаристами. Раньше у нас довольно часто был сценарист на площадке, но потом они посмотрели, что мы не корячимся, не издеваемся над текстом, не меняем его кардинально, и расслабились. Им невероятно тяжело, потому что материал большой, а жанр деликатный. Он испохаблен предшественниками. И поэтому надо сохранить какой-то уровень качества. Даже если это не будет самый смешной сериал на свете, пусть он будет улыбчивый и интеллигентный.

- Вы ориентировались на каких-то великих сериальных врачей прошлого?

- Я с удовольствием посмотрел «Хауса», это один из счастливых периодов моей жизни. К тому моменту я уже подсел на сериалы, «Декстера» посмотрел, «Лост» посмотрел, пока у них видения не начались и это не перестало быть интересным. «Хаус» – это чистой воды детектив, и потом там великолепная игра Хью Лори. У него огромное обаяние, конкурировать с ним это все равно, что с Олегом Далем. Ну совершенно другая антропология, подача юмора другая.

Потом я начал смотреть «Клинику». Мне ее уже здесь дали, когда я начал работать над «Интернами». Честно – не понравилась. Она динамичная, она смешная иногда, когда поют. Там есть отличные репризы. Но клиника там совсем другая. Не на них надо ориентироваться. Вот у меня есть друзья в 67-й больнице, там один друг бесконечно похож на нашего героя, венеролога Купитмана.

Он врач со степенью, над ним уже вся больница смеется.

Врачи, кстати, с удовольствием смотрят наш сериал. Это мне, как сыну военного хирурга, льстит.

Вот все, что я могу сказать о своем отношнии к великим сериальным врачам прошлого. Надо отдать им должное, но они совсем из другой оперы. В нашей больнице ни один Хаус не справится.

- А насколько эта больница похожа на нормальные больницы? Таких чистых, с новыми кроватями, пустых я что-то не видел…

- То, что пустовато – это правда. Но это закон жанра, такое допущение. Что до остального – я тоже разделял ваше мнение, что у нас бюджетные больницы ужасны. А потом я вспомнил. Я детей периодически вожу на диспансеризации. Потом, если мы куда-то едем, я всегда узнаю, где здесь больница. Я вспомнил: даже в провинции все резко делится. Либо совсем плохая бюджетная больница, либо такаие, как у нас. Примерно двадцать процентов таких. Областная больница, например.

- С вашей стороны, с актесрской – есть разница, работать с цифровой камерой red или с пленочной?

- Мне с цифровой больше нравится. Дублей больше, возможностей больше.

Я сам себе как объект актерской гордости и тщеславия не интересен, мне литературную гордыню нужно смирять. Но возможность поэкспериментировать в видео гораздо больше, чем в кино. В кино ты можешь всего несколько вариантов сделать, а тут – сколько угодно, диапазон мимики, интонации велик, его интересно попробовать.

Другое дело, стал бы я сам такой камерой снимать? Но я и другой бы не стал снимать, я отказался от этого еще давно. Безо всякой истерики отказался от профессии режиссера, перешел в профессию сценариста. Мне не понравилось, что быть режиссером – очень тяжело по организации, я не отдыхал и не думал.

- Почему вы после выхода фильма«Царь» (2009)« написали письмо Патриарху с просьбой запретить вам служение?

- Я тогда написал, что несмотря на то, что у меня юридически все хорошо… Имеется благословение святейшего патриарха Алексия, царствие ему небесное, а благодать обратной силы не имеет. Это навсегда, ныне, присно и во веки веков. Но вот я снялся в фильме »Царь«. Честно выполнил все, что от меня требовалось. Сверхзадача этого фильма – показать святого человека, митрополита Филиппа. Я должен был обеспечить резкий, неприятный контраст его святости. Что я и сделал. Это вызвало резонанс. Несмотря на то, что вроде бы все де-юро хорошо, общая реакция была – чересчур. И тогда я написал Святейшему, как верный солдат докладывает о приближении неприятеля. Эта ситуация вызывает определенного рода шум, возможность критиковать церковь. Начинаем ругать шута Вассиана, переходим на Охлобыстина, а потом и на всю церковь. Как же можно, чтобы черта такого играл русский православный священник? И я доложил честно Святейшему, что может быть, на период, пока я буду сниматься, запретить меня к служению. А я же не могу назад повернуть, я не выплачу все эти неустойки. Тогда через меня не смогут критиковать церковь.

- Что делать, если церковное искусство, которое должно возвышать, оказывается просто очень плохим? Нарисовано левой задней ногой?

Это плоховато, но не страшно. Вот я ездил в Тамбов, не по церковной линии, а по каратистской, на дан-тест. Получил гигант ское удовольствие, вдохнул России. Никто не поймет все возможности духовного падения и духовного взлета русского человека, не столкнувшись с этими просторами, не вдохнув их. И меня там повели к батюшке, к отцу Николаю.

Дивный человек. Но все у него по-деревенски- просто. Некоторые иконы очень качественные, а остальное – что самодельное, что бабушки принесли. У нас же не поощрялась в Советском союзе иконопись. Не все могли себе позволить, это только для интуристов. Шедевров у него нет, но мне так понравился этот человек, так понравилась обстановка, здоровенные каратисты, которые дедуличке в ножки кланяются, сам он похож на Деда Мороза.

И он с ними разговаривал, как с внучатами. Здоровые мужики, 40 лет, там, 45, которые считаются авторитетами в мире каратистов, которые только что крушили кирпичи, лупасили молодых, как дети, захлебываясь от спешки, рассказывали ему о своих проблемах. Это так умилительно было.

А с другой стороны, сидим мы с Домогаровым в храме, где в Суздале »Царя« снимали, глядим на высоты вот этих храмовых сводов, расписанных… ну это шедевр! И он сам по себе роскошный, в золоте весь. Гигантские пространства, все сделано основательно, каждая дверная ручка – какой-то архангел. И мы выходим из храма и стоят халабуды… и мы понимаем, что как пятьсот лет назад, когда строили этот храм, они так же и стояли. Вот у нас сверхидея: там – »на храм золота не пожалеем«, а здесь – »да ладно, не буду я гвоздь забивать, пусть скрипит ступенька". Вот такой у нас подход, чисто российские дела. Азиатчина.