Буря в пустыне

«Представьте, что вы богаты. И вот к вам приходит человек и предлагает сделать четырехчасовой фильм без единой звезды, без единой женщины, без любовной истории и почти без экшн-сцен. А снимать надо в пустыне. Что вы скажете?» – так о замысле «Лоуренса Аравийского» рассказывал Омар Шариф, иллюстрируя всю его невероятность. Впрочем, в эпоху продюсерского кино эта история выглядела чуть иначе, чем мы можем представить ее сегодня со слов Шарифа.

Разбившийся на мотоцикле по пути домой в 1935 году легендарный британский разведчик Томас Эдвард Лоуренс еще при жизни был одним из самых желанных героев для голливудских боссов. Человек-загадка, незаконнорожденный сын лорда Томаса Чэпмена, возглавивший во время Первой мировой арабское восстание против турков, описал свои приключения в мемуарах «Семь столпов мудрости», облегченная версия которых, названная «Восстание в пустыне», стала настоящим мировым бестселлером. Залогом ее успеха стало сочетание восточной экзотики с исключительностью личности рассказчика, туманность мотиваций которого лишь добавляла книге очарования. Тем не менее Лоуренс ни разу не дал согласие на экранизацию собственной истории, хотя такие предложения ему, разумеется, неоднократно поступали.

Александр Корда, например, еще в 1940-х собирался снимать «Семь столпов мудрости» с самим сэром Лоуренсом Оливье, но изящному созвучию актера и персонажа не суждено было состояться – в том числе, кстати, и по финансовым причинам. Лишь в 1960 году драматург Майкл Уилсон, незадолго до этого уговоривший брата героического разведчика Арнольда Лоуренса дать согласие на экранизацию, представил продюсеру Сэму Спигелу сценарий картины.

Спигел немедленно отдал сценарий идеологически безупречному режиссеру «Моста через реку Квай» Дэвиду Лину, и работа началась. Надо сказать, что амбициозного плана снять эпическое полотно без участия звезд у Лина, разумеется, не было. На главную роль он приглашал Альберта Финни (усомнившегося в успехе предприятия) и Марлона Брандо. Когда оба отказались, свою роль сыграла случайность – Лин увидел молодого театрального актера Питера О'Тула в картине «День, когда ограбили английский банк» и тут же понял: «Это Лоуренс». Режиссер был непреклонен и, несмотря на сомнения продюсера, утвердил никому не известного ирландца на главную роль. Почти та же история случилась и с Шарифом. В роли шерифа Али Лин видел, как ни странно, не французского араба, а Алена Делона. Однако капризная звезда «Рокко и его братьев» отказалась играть героя в карих контактных линзах. Нелишним будет заметить, что дебютировавшие на большом экране актеры остаются друзьями по сей день.

Когда актерский состав, несмотря на все сомнения и возражения Спигела, был наконец утвержден, возникла новая проблема – картина фактически осталась без сценариста. Героически выбивший у родственников Лоуренса права на описание его подвигов Уилсон попал в «черный список сценаристов» из-за симпатий к коммунистам. За работу взялся Беверли Кросс, но ни одна из написанных им строчек текста так и не вошла в картину – проект был передан Роберту Болту, который значился в титрах как единственный сценарист до 1995 года. Нельзя сказать, что это было совершенно безосновательно: от первоначального уилсоновского текста фильму досталась история, а все диалоги и характеры были полностью переписаны Болтом. Также надо отдать ему должное – заканчивать текст пришлось в поистине экстремальных условиях уже во время съемок.

Дэвид Лин был настолько воодушевлен свалившейся на него ответственностью, что решил снять приключения полковника Лоуренса максимально близко к реальности. Согласно его первоначальной идее, снимать картину планировалось в настоящей пустыне – в Иордании. Было найдено поразительное место – в 240 километрах от ближайшего оазиса. Там была отснята большая часть натурного материала, но в какой-то момент продюсеру пришлось все же охладить авторский запал, напомнив о гигантских неустойках, которые грозят и без того неочевидно успешной картине болезнями членов съемочной группы, оказавшейся в ближневосточном пекле. В результате часть материала была отснята в Испании и Марокко. С другой стороны, если бы не маниакальная увлеченность режиссера, картина и вовсе могла бы не состояться – вместо запланированной пары месяцев, кинематографистам пришлось провести в песках почти целый год.

Лин был не одинок в своем фанатизме – вторым двигателем процесса стал исполнитель главной роли. О'Тул, по словам очевидцев, на долгие месяцы фактически превратился в Лоуренса: он не только выучил арабский и научился по-бедуински изящно держаться в верблюжьем седле, но и сделал по просьбе режиссера пластическую операцию, изменив форму своего ирландского носа на чисто английскую. Кроме того, актер умудрился обогатить арабскую культуру: чтобы дольше держаться в седле, он придумал подкладывать под него коврик из губчатой резины. Это изобретение О'Тула до сих пор используется наездниками-бедуинами, а актер получил от благодарных арабов прозвище, которое примерно переводится как «Отец губки». Надо сказать, что все предосторожности не помогли актеру избежать травм: по возвращении домой ему пришлось немедленно лечь в больницу с множественными ожогами, переломами, вывихами и двумя сотрясениями мозга, полученными в результате многократных падений с верблюда.

Несмотря на все лишения, перенесенные съемочной группой, первые тестовые показы не вселили в режиссера уверенности в успехе у зрителей. Мало того, что брат Лоуренса выбежал из зала через час после начала, окрестив кинематографистов предателями, так еще и Спигел был разочарован медитативным ритмом картины. Никто и предположить не мог, что фильм возьмет «Оскар» в семи номинациях (первую из восьми номинаций получил О'Тул, так и не заимевший за всю карьеру ни одной статуэтки) и войдет во все возможные списки лучших фильмов на свете.

Все это особенно удивительно, учитывая продолжительность картины, за которую фильм неоднократно подвергался критике. Сегодня сложно представить блокбастер продолжительностью 222 минуты, но именно столько длилась первая версия фильма. Впоследствии картина была несколько раз отреставрирована и перемонтирована. В частности, в подготовке издания 2000 года приняли участие Мартин Скорсезе и Стивен Спилберг, неоднократно заявлявший, что именно «Лоуренс Аравийский» вдохновил его начать карьеру режиссера. В этом году 50-летие картины решили отметить полной цифровой реставрацией и выпуском на Blu-ray. Впервые новая версия «Лоуренса…» была показана в Каннах, а 4 октября фильм на один день вернулся в кинотеатры, и невозможно не признать, что благодаря реставраторам состоялось новое рождение картины, которую язык не поворачивается называть пыльным словом «классика» – настолько актуально он смотрится сегодня.

Зрителям, которые впервые познакомятся с шедевром Дэвида Лина сейчас, можно не только позавидовать, но и посоветовать найти для первого просмотра максимально широкий экран. Совершенно психоделические пейзажи просто физически не вмещаются в стандартные мониторы и телевизоры, а приключенческие эпизоды (вроде атаки Акабы или взрыва поезда) захватывают дух так, будто картина снята совсем недавно. Есть, впрочем, и еще один фактор, помимо визуального совершенства, за создание которого признанного классика голливудского «большого стиля» даже странно хвалить. В конце концов, грандиозный для своего времени «Мост через реку Квай» сегодня вызывает разве что большое уважение, но никак не любовь – настолько идеологически устаревшей выглядит эта потрясшая немало умов картина.

«Лоуренс…» же и сегодня смотрится поразительно свежо. Причина, вероятно, в том, что в каждой из своих инкарнаций он был созвучен эпохе, а сегодня уже окончательно вышел за границы любого контекста. В 60-х память о герое была еще жива, а читатели его книги с нетерпением ждали экранизации знакомых событий, в 80-х фильм выглядел противовесом ироничным боевикам, а сегодня смотрится полностью самодостаточным произведением, ценность которого не в следовании историческим реалиям, а в эпическом масштабе не столько событий, сколько центральной личности.

О'Тул и Лин сумели пробиться сквозь недомолвки Лоуренса и создать на экране ницшеанского размаха трагедию сверхчеловека, соответствие которого реальному характеру в конечном счете не так уж и важно. По сравнению с их героем любой сегодняшний человек-загадка вроде финчеровского Цукерберга из «Социальной сети» – открытая книга. Неспешный рассказ о взлете и крахе великого человека завораживает. И, честное слово, сейчас, во времена высоких технологий, когда бюджеты в Голливуде измеряются сотнями миллионов, а зрительский успех зависит от качества 3D, очень полезно вспомнить, что настоящий эпос всегда вырастает из идей и архетипов. Не зря же пытливый андроид Дэвид из «Прометея» изучает человечество именно по «Лоуренсу…»: биомеханическому существу с IQ 350 в этих вопросах наверняка можно доверять.