Экранная жизнь господина Фандорина: интервью с Александром Адабашьяном

Александр Артемович, идея экранизировать роман "Азазель" была Вашей?

Нет. Как-то в ясный день мне позвонил Константин Львович Эрнст. Спросил, не интересует ли меня экранизация одного из романов Акунина. Я спросил: "Кто это такой"? В ответ было долгое молчание Константина Львовича. Затем он сказал: "Сейчас вам привезут книжки". Действительно, приехал человек, привез книги Акунина. До этого, признаться, я не слышал о нем. Во-первых, потому что был занят другими работами. Во-вторых, вообще равнодушен к детективной литературе. Не то, чтобы я ее игнорировал, но столько всего надо прочитать и перечитать на старости лет, что читать даже приличную детективную литературу кажется времяпрепровождением впустую. Но… я начал читать привезенные книги и не мог уже оторваться.

Что именно Вы прочли?

"Азазель", "Левиафан", "Статский советник", "Смерть Ахиллеса"… все подряд. Мне очень понравился язык, понравилось то, что Акунин не претендует на высокую литературу. Понравились все эти загадочки, которые там есть, скрытые цитаты, пародии – в том смысле, в каком пародия понималась в XIX веке. Некий парафраз… Или апокриф. Как хотите. Да, это беллетристика, но в романе Акунина все время витают тени русских классиков.

Тургенева, Достоевского ….

Толстого в том числе. После этого у меня была встреча с Акуниным. Мы познакомились, и он мне очень понравился, хотя я не давал своего согласия на постановку до тех пор, пока не прочту сценарий. Потому что условиями контракта с Акуниным были:
во-первых, он сам будет выбирать режиссера, во-вторых, сам будет писать сценарий и, в-третьих, сам же будет иметь решающее слово при утверждении актера на роль главного героя. Одно из этих условий уже было соблюдено: он ткнул в меня пальцем как в будущего режиссера… Акунин видел мою единственную режиссерскую картину "Мадо", знал другие работы в кинематографе, это определяло его выбор. Но мне было как-то некомфортно, я знал, что Акунин сам собирается писать сценарий. До этого он сценариев не писал, а я представляю себе, что такое экранизировать собственную прозу. Трудно переводить все в действие и в связи с этим что-то упрощать – характеры, взаимоотношения, как того часто требует кино. Заменить, допустим, какое-то яркое описание фразой, строчкой: "И он побежал по лесу…" или "Машина остановилась на перекрестке…". Например, Юрий Маркович Haгибин, которого я глубоко уважал и уважаю, никогда сам не писал сценариев по своей прозе… Он объяснял это тем, что перевод своей литературы в иную сферу для него невозможен, и отдавал на сторону авторам, которые могут это сделать. Например, "Чистые пруды" – это сценарий Беллы Ахмадулиной. Однако сценарий Акунина, на удивление, оказался очень крепко сколоченным и близким к роману. В совместной работе Акунин проявил себя человеком вполне покладистым в том плане, что если я предъявлял какие-то претензии и он убеждался, что это соображения разумные, он довольно спокойно соглашался.

Вы решили ограничиться только романом "Азазель"?

Он мне интересен тем, что там Фандорин появляется впервые, там есть драматургия, развитие характера. В следующих романах Акунина господин Фандорин – уже этакий Шерлок Холмс. Он холодно идет по действию и лишь в конце объясняется, как он гениально все раскрыл. По той же схеме, что и Шерлок Холмс в конце каждой истории: сидя у камина, он объясняет туповатому Ватсону, равному по глупости читателям, насколько он потрясающе проницателен, что все сразу понял только по оставшемуся пеплу от сигары.

Акунин говорил в своих интервью, что согласится только на большой бюджет при экранизации его произведений и что нищенские деньги его отпугивают. Насколько обеспечен ваш фильм в этом плане?

Финансирует нас ОРТ. По сравнению с другими сериалами, мы обеспечены лучше. Но по сравнению с тем, что должно было быть (все-таки XIX век, костюмы, интерьеры) – конечно, нищета. Тем более, если сравнить с английским фильмом о Пуаро.

Хотя там нет, как будто, особой роскоши. Все скромно.

Скромно по их понятиям. По нашим же, на деньги, отпущенные на "Пуаро", год могла бы существовать огромная телекомпания. Вспомните, какие там интерьеры, костюмы, какие машины и поезда… Там ведь все делается широко и свободно. Нам, конечно, придется всячески скрывать свою нищету. Но все-таки постараемся, чтобы не было такого мексиканского кошмара, когда две женщины стоят якобы в Лондонском аэропорту "Хитроу", где приземляются "Боинги-147" А снято все это между двумя фанерными щитами, мимо которых раза три в одну и ту же сторону пробегает один и тот же носильщик.

У вас несколько разных географических объектов, в том числе Москва, Санкт-Петербург, Англия, где происходит часть событий. Как это реализуется на экране?

Санкт-Петербург появится минимально. Англия в сценарии заменена неким Рулетенбургом, который будем снимать в Чехии, экспедиция туда намечена очень короткая. Москва – в Москве, в Москве же – павильоны.

В романах Акунина все время идет игра с известным литературным материалом. Будете ли вы снимать детектив в чистом виде? Или сохраните элементы игры, присутствующие в романе?

Конечно, сохраним его иронию. В лексике Пыжова ощутима лексика Порфирия Петровича. В описаниях приемов у Амалии чувствуется влияние и Настасьи Филипповны, и Зинаиды Засекиной из "Первой любви" Тургенева. В характере Зурова есть что-то и от Ноздрева, и от Долохова. Все это – литературные реминисценции, не имеющие визуального эквивалента. Как это сделать? Чтобы Амалию играла Юлия Борисова, игравшая Настасью Филипповну в "Идиоте" Пырьева? Или Юрий Яковлев, игравший князя Мышкина в той же картине, играл Фандорина? Но это будет уже ассоциация не непосредственно с литературными героями; к тому же, сейчас уже мало кто помнит пырьевский фильм. Поэтому играть в такие игрушки никак не получится, хотя и жаль. Мы хотим снять некий собирательный XIX век.

Но у Акунина точно обозначено время действия каждого романа. "Азазель" – это 1876 год?

У нас действие начнется в Москве примерно в 1840-50 гг., а с приездом Ивана Бриллинга сразу настанет где-нибудь 1870-80г. Мы столкнем две эпохи, потому что Бриллинг – это время технического прогресса: телеграф, телефон, электрические дороги, такое все сияющее, никелированное. А до этого – самоварное, островское Замоскворечье. И вдруг в него сразу въезжает Санкт-Петербург, Европа – так сказать, перестройка. Но никакой иронии по поводу сегодняшнего дня. Боже упаси!

Каково участие в вашем проекте компании "ТРиТэ"?

Деньги дает OPT, a "ТРиТэ", с которым этот канал давно сотрудничает (вместе ими сделано несколько сериалов, в том числе "Остановка по требованию"), занимается производст-вом нашем картины. Там профессиональная, грамотная команда, опытный генеральный продюсер Леонид Верещагин. Снимает фильм Павел Лебешев, с которым я столько уже вместе работал. Очень я доволен художником-постановщиком. Это Вера Кондова – недавняя выпускница ВГИКа, талантливая, энергичная, с сумасшедшими идеями. Пусть фонтанирует.

Ходят слухи, что вы искали на роль Фандорина актера, который напоминал бы того Фандорина, что появится в фильме Никиты Михалкова по роману Акунина "Статский советник", то есть Олега Меньшикова? Это так?

Абсолютно нет. Вот перед вами Илья Носков, он будет нашим Фандориным. Как видите, никакого сходства с господином Меньшиковым. Тем более, Михалков намеревается снимать фильм с большим бюджетом, а не телевизионный сериал, как мы. Там Фандорин совершенно другой. Мы искали Фандорина по тем представлениям, которые были у автора и у меня.

Кто еще занят в картине?

Марина Неелова в роли леди Эстер. Нам бы очень хотелось, чтобы Бриллинга играл Сергей Безруков, Пыжова – Юрий Нифонтов из театра РАМТ. На роль благополучного петербургского чиновника Мизинова прочим Олега Басилашвили.

А кто прекрасные дамы – Амалия, Лиза?

Лиза – студентка Театрального училища им. Щукина Марина Александрова: в картине Глеба Панфилова "Романовы. Венценосная семья" она играла одну из дочерей императора. В роли Амалии – Лариса Борушко-Меньшова. Она играла в Областном театре, потом в театре им. Гоголя. Сейчас вне сцены. Мы с ней провели пробы. По-моему, очень интересно получается. И в самой личности ее есть что-то от Амалии. При некоторой расслабленности ощутима скрытая взрывная энергия. Ахтырцева играет Кирилл Пирогов из Театра Петра Фоменко, Грушина – Феликс Антипов с Таганки, Зурова – Сергей Чонишвили из "Ленкома".

Верно ли, что у вас будет сниматься Эва Шикульска?

Да, она сыграет гувернантку Лизы, мадам Пфуль. Идея снимать в этой роли зарубежную актрису шла от одного: если уж мы претендуем на дорогостоящую историю, то чего ж нашим отечественным артистам изображать иностранный акцент? Можно ведь пригласить зарубежных. Мне это показалось логичной постановкой вопроса. Что касается Эвы Шикульской, то я с ней знаком. Мы были вместе на фестивале в Риге. Она – замечательная актриса. К тому же снималась в наших фильмах "Звезда пленительного счастья" и "Объяснение в любви". И умница, что ничего с собой не делает, пытаясь сохранить молодость. Раньше была красивая 20-летняя женщина, теперь – красивая 50-летняя… Когда я позвонил ей и предложил сняться в небольшой комедийной роли, она сразу согласилась.

Акунин назвал "Азазель" конспирологическим детективом. Конспиралогия – это тайновидение. Определит ли это что-то в вашей стилистике?

Акунин все время придумывает для каждого романа некие подзаголовки, но это опять из тех самых игр.

Обычно телефильмы снимают в сжатые сроки. Дали ли вам послабление?

Сроки – адские совершенно. По сравнению с другими сериалами, у нас чуть легче. Но – пять серий! Начав в мае съемки, мы должны сдать картину к концу июля. Работать будем по принципу кино, то есть снимать в одном объекте все относящиеся к нему эпизоды, независимо от их места в сериале. Потом уже будем расставлять их по местам. С одной стороны, это облегчает задачу, с другой – усложняет, поскольку у нас сжатый съемочный период. Это 12-часовой рабочий день и 6-дневная рабочая неделя. Будем пытаться еще при этом репетировать. Уже сидели с оператором и художником, многое разрисовали. Словом, к съемкам были готовы. Сроки подгоняли… Глаза боятся, а руки делают. Помимо всего прочего, эта работа нам в удовольствие, вот и стараемся сохранять ощущение игры.

Некую легкость?

Легкость в способе съемок, в отношениях персонажей. Допустим, мы строим декорации в павильоне. Когда за окном писаный задник, то можно написать просто какую-то старую Москву, а можно поленовский "Московский дворик". Или "Грачи прилетели" Саврасова. В Петербурге можно вспомнить Остроумову-Лебедеву… То есть не думать, где конкретно наш дом находится, а что-то сочинять.