Финчер в телевизоре

«Ну что, веселая командировочка выдалась? »Гладиатор« отдыхает!» Что-что, а ехидничать Дэвид Финчер умеет. Мы находимся в нескольких милях от Балтимора в похожем на пещеру здании, внутри которого мастерски воссозданы коридоры власти Капитолийского холма. На съемочной площадке работают осветители, и, если честно, ждать, пока они закончат, довольно тоскливо. Чего никак не скажешь о материале… Кевин Спейси готов к работе: конгрессмен Фрэнсис Андервуд, этот безжалостный мастер сделок и дьявольских интриг, облачен в великолепно сшитый костюм, его прическа безупречна. Через семнадцать лет после того, как они с Дэвидом Финчером до смерти напугали нас фильмом «Семь», эта парочка взялась за политику. В вольном ремейке телесериала BBC «Карточный домик» на смену Вестминстеру приходит Вашингтон, однако характерное для оригинала сочетание стыдливого юмора с политическим цинизмом сохранилось в полном объеме. На третий или четвертый день нашего пребывания на площадке во время «ланча» на ночной съемке к режиссеру подошел один из членов съемочной группы, чтобы обговорить проблему с графиком. После дружеской перебранки Финчер отвечает на последний вопрос: «Да плевать мне на то, как это воспримут! Я тебе вот что скажу: сам себя увольнять я не собираюсь!» Похоже, директор этого дурдома и сам чокнутый…

«Он зациклился на сериале, – говорит Спейси. – А когда Дэвид на чем-то зацикливается, это хорошо…» Однако со времен их последней совместной работы режиссер изменился. «Значит так, – с лукавым видом продолжает Спейси. – Он стал нетерпеливее, требовательнее, превратился в перфекциониста… Короче, теперь Дэвид больше похож на гения». Актер становится серьезным. «Он прикладывает невероятные, просто титанические усилия, чтобы заставить тебя увидеть то, о чем ты даже не подозревал. Снова работать с ним – это просто охренительно!»

Финчер ставит два первых эпизода, а также совместно с Кевином Спейси и другими, включая и основного сценариста Бо Уиллимона («Мартовские иды»), является исполнительным продюсером всего сериала. Узнав об этом, компания Netflix без раздумий подписалась на два полных сезона. «Редко встретишь такую заинтересованность, – замечает Спейси. – И очень здорово, что у нас есть время рассказать историю должным образом. У меня было полное ощущение, что я снимаюсь в настоящем длинном фильме». Финчер, ранее не замеченный в хвалебных одах в адрес студий и дистрибуторов, в восторге от мужества Netflix. «Нравится мне такой подход к делу. Типа »ну что, круто, давайте попробуем!«» Его привлекает возможность глубоко исследовать характеры героев, «особенно в свете того, что голливудские фильмы становятся все более дистиллированными. Они там все время пытаются получить волшебное средство для превращения фильмов в хиты. Поэтому очень приятно работать с другими актерами и при этом запросто произносить фразы вроде »эта сюжетная линия будет развиваться на протяжении многих часов«».

Образ Андервуда, в британской экранизации романа Майкла Доббса носившего фамилию Уркварт, в определенной степени был списан с коварного шекспировского Ричарда III. Во время работы над сценарием Спейси играл эту роль на сцене у Сэма Мендеса. После этого актер еще больше восхищен тем, что сделал в сериале 90-х Йен Ричардсон, который пробивал «четвертую стену» при помощи лукавых ремарок на камеру, вовлекая тем самым зрителей в козни своего персонажа. «Если честно, я не уверен, что понял бы, как надо играть, глядя прямо в камеру, если бы не поработал в театре, – признается Спейси. – Это меня очень многому научило. Но Йен Андерсон – это просто чудо, как он втягивает тебя в действие! А Бо нашел великолепный ход, сделав Фрэнсиса южанином. По его собственным словам, плавный ритм речи моего персонажа, все его манеры выглядели бы не совсем естественно, не будь он родом с Юга. Есть там такие фразы… да взять хотя бы ту самую, знаменитую! Ее-то мы, само собой, сохранили». (Не спрашивайте, о какой именно фразе идет речь. Мы без понятия.)

Спейси наслаждается съемками – это очевидно. Снимается сцена, в которой Андервуд немногословно излагает свои цели, в основе которых лежит желание отомстить, своему приспешнику (Майкл Келли). Он отворачивается к окну, принимая позу, напоминающую знаменитую фотографию Кеннеди в Овальном кабинете (возможный намек на амбиции героя). В перерывах они с Келли весело болтают, при этом звезда получает огромное удовольствие от дурашливых реплик на камеру («Ах, это так безнравственно!»). Финчер обращает его внимание на подтекст диалога: «На самом деле ты говоришь ему: »Для этого придется идти на подлости даже большие, чем обычно. Трупы в багажниках и все такое прочее. Надеюсь, ты к этому готов«».

По словам режиссера, без Спейси сериала попросту бы не было. «Мы написали сценарий, мы сняли пилот, но мы никогда не нашли бы другого актера, которому так нравилась бы эта роль. А Кевин как раз тот, кто нам нужен: умение говорить, умение подчеркивать определенные слова во время беседы и сноровка, которой он сам наслаждается». Каждый режиссер ищет неотъемлемое качество, необходимое любому актеру, чтобы сыграть данную конкретную роль, тот элемент, который остается с актером, как бы он ни устал. «Кевин Спейси, даже валясь с ног от усталости, остается политиком и всегда думает по-особому: »Сейчас я скажу то-то и то-то, чтобы добиться того-то и того-то«. Он живет в этой роли!» Речь заходит о Кейт Маре, играющей амбициозную журналистку Зои Барнс, которая, продав душу дьяволу Спейси ради карьеры, обеспечивает стратегически важные утечки информации в его интересах. «Кейт – предельно вежливая и совершенно одержимая девушка, – заявляет Финчер. – Вежливость ей для роли Зои вряд ли пригодится, скорее уж наоборот, а вот одержимость понадобится. Абсолютно необходимое качество».

Мара была немного знакома с режиссером через свою сестру Руни, которая, как известно, сыграла главную роль в его версии «Девушки с татуировкой дракона». «Я уже верила в него, хотя почти совсем не знала», – рассказывает актриса. В другой день и на другой съемочной площадке, в офисе The Baltimore Sun, изображающем редакцию Washington Herald, их близкое знакомство уже очевидно. Финчер из-за двери кричит гримерше, работающей с Марой: «Заштукатурь ее под Долли Партон!» Сидя спиной к камере, Мара показывает режиссеру средний палец. Финчер хохочет и принимается за других. Повернувшись к помощнику, отвечающему за работу со сценарием, он приказывает: «Отсюда и досюда все стереть, чтобы и следа не было. Понаснимали тут всякого дерьма, пока меня не было». Когда съемки уже вот-вот возобновятся, он вдруг слышит посторонний звук: журчат фонтанчики с питьевой водой рядом с комнатами отдыха. «Так, сейчас я кого-то убью, и присяжные меня точно оправдают», – бормочет Финчер себе под нос. Фонтанчики отключают. «Ладно, а теперь все дружно…заткнулись и за работу!» – рычит режиссер.

«Когда до народа доходит, что на самом деле Дэвид шутит, а это иногда происходит не сразу, – вот тогда на всех снисходит вдохновение», – рассказывает Спейси.

Именно так и произошло с Марой, которую потом больше всего мучил вопрос, как после Финчера ужиться с другими режиссерами – от кинематографистов с именем, таких как Джеймс Фоули («Гленгарри Глен Росс»), Карл Франклин («Один неверный ход») и Джоэл Шумахер («С меня хватит!»), до дуайенов телевидения вроде Чарльза МакДугалла («Офис») и Аллена Култера («Подпольная империя»). «Все они такие разные, и сначала мне было очень трудно, – рассказывает актриса. – Я никак не могла поверить в себя – привыкла делать по тридцать дублей, а тут вдруг на третьем слышу: »Отлично, снято!«»

У Финчера от совместной работы с другими режиссерами остались странные впечатления. «Я понимаю, что это покажется странным, но я в жизни не был на съемочных площадках у других режиссеров, – рассказывает он пять месяцев спустя в Лос-Анджелесе, куда мы приехали на просмотр двух первых серий. – Да, я приезжал навестить коллег, с которыми дружу, но через три-четыре минуты всегда старался смыться со съемок. И теперь, когда мне как исполнительному продюсеру приходится смотреть, как другие препарируют драму, это странным образом волнует меня». Что до вмешательства в съемочный процесс, то Финчер всегда старался предоставить другим режиссерам свободу. Его стандартная фраза на переговорах с потенциальными претендентами на кресло звучала следующим образом: «Если я пришлю вам записку, надеюсь, вы ее обдумаете, но если после этого вы пошлете меня подальше, поверьте, дорогу я найду».

«Карточный домик» снимался во время президентской гонки в США – работа закончилась в день, когда Барак Обама был переизбран на второй срок, – и его создатели с наслаждением срывают покровы с того, что Уиллимон называет «бесчеловечным прагматизмом» политической жизни. Однако их амбиции этим не ограничиваются. «Я не считаю »Карточный домик« сериалом о политике, – заявляет сценарист. – Тематика фильма гораздо шире, он об общечеловеческих проблемах, таких как тщеславие, жадность и жажда власти. Мы сталкиваемся с ними повсюду, где бы мы ни работали – на Уолл-стрит, в больнице, в юридической компании… Мы сталкиваемся с этими проблемами в любви и в дружбе. Но в мире политики ставки очень велики, и здесь люди становятся настоящими мастерами обмана, запугивания, убеждения и манипулирования».

Несмотря на весь блеск сериала BBC, перенос действия в современную Америку выглядит абсолютно оправданным. За двадцать лет, прошедших со времени показа британского «Карточного домика», профессиональная политика стала еще циничней и беспощаднее. «Когда я смотрю предвыборные президентские дебаты, у меня душа болит, – признается Финчер. – Это не дискуссия, не обсуждение каких-то планов, не формулировка проблем – это какой-то кулачный поединок, который, того и гляди, вспыхнет на самом деле. Сидишь и думаешь: »Вот во что все вылилось…Настоящий реслинг«. Так и ждешь, что вот-вот начнется: »А не пошел бы ты…« – »Сам пошел!«. Просто глазам своим не веришь. Грустно все это». Эти чувства режиссера находят свое отражение в «Карточном домике». Во многом это антипод «Западного крыла», при всем уважении к этому великолепному сериалу. Создатели «Карточного домика» не ставят перед собой задачу согреть вашу душу. «Наша задача – напугать вас до полусмерти».

Спейси не столь пессимистичен в отношении политики: «Я в нее все еще верю!» Напрашивается вопрос об его отношении к идейному содержанию сериала. «Да ничего страшного, это всего лишь развлекательное шоу, – с обреченным видом отвечает актер. – Меня же не беспокоят идейные установки Ричарда III или персонажей множества прекрасных фильмов о темных сторонах человеческой души! Вот и здесь то же самое. Давайте начистоту: Дэвид Финчер хочет заглянуть в яму и выяснить, насколько она глубока и темна. Это интересно. А вот мнения всех прочих относительно того, насколько все это близко к реальности, меня мало волнуют».

Вечер в редакции газеты становится томным. Снимается сцена первого появления Барнс на ТВ, пожинающей плоды эксклюзивной публикации, организованной Андервудом. Финчеру требуются разные дубли: Мара играет то растерянность и волнение, то невозмутимую сосредоточенность. Все это длится целую вечность. «На случай, если Дэвид сам еще не понял, что ему нужно, или уже в монтажной вдруг решит все поменять, у него есть как минимум тридцать дублей, где я не уверена в себе, и еще столько же, где я уверена в себе на все сто! – говорит актриса. – Причем он снимает не только свои варианты, но и те, что предлагаю я, так что с этим все нормально».

Вечер переходит в ночь, и самое интересное при этом – наблюдать, как один-единственный человек управляется с заполнившими целый этаж людьми, всеми правдами и неправдами заставляя их делать то, чего они (или как минимум часть из них) делать не хотят. Некоторые члены съемочной группы смахивают на пациентов с посттравматическим стрессом. Позже, уже во время постпродакшна, Финчер замечает: «Когда я впервые приехал в Балтимор, общее настроение было примерно таким: »Ух ты, звезда пожаловала! Покрутится тут немного и свалит«. Но я с самого начала говорил: »Давайте постараемся сделать то, чем потом сможем гордиться«». Как утверждает контент-директор Netflix Тед Сарандос, «проблема не в том, как адаптировать Финчера к телевидению, а в том, как адаптировать телевидение к Финчеру».
В этом заключается одна из причин интереса к «Карточному домику»: что получится, если режиссеру мирового класса предоставить полную свободу и возможность прямой связи со зрителем через эту новую платформу?

Рабочий день заканчивается в половине первого ночи. Устали, кажется, все, кроме Финчера, хотя сам он утверждает обратное. Режиссер направляется к ожидающему его микроавтобусу, с энтузиазмом распространяясь о свободе, которую дает ему эксперимент со стримингом. Впрочем, энтузиазм этот относителен: «Если мы облажаемся, винить будет некого, кроме самих себя».

Маленький экран, большие имена

Джеймс Дайер

Финчер: На телевидении по следам великих

Дэвид Линч – «Твин Пикс» (1990)
Эталонный телевизионный триллер. Сюрреалистично-мистический детектив Линча оказал огромное влияние на всю ТВ-культуру, и в этом отношении рядом с ним можно поставить лишь немногие сериалы. Кстати, кофейку не желаете?

Квентин Тарантино – «Скорая помощь»(1995), «C.S.I. Место преступления» (2005)
Телевизионные постановки Тарантино просто ломятся от фирменных приемов режиссера: достаточно сказать, что врачи в «Скорой помощи» носят темные очки персонажей «Бешеных псов». В финале своего сезона в «C.S.I. Месте преступления» он хоронит главного героя заживо… вдобавок беднягой при этом лакомятся муравьи.

Джеймс Кэмерон – «Темный ангел» (2000)
После провала «Человека-Паука» Кэмерон быстренько состряпал собственный супергероический сериал «Темный ангел» с Джессикой Альбой в роли типично кэмероновской грозной героини.

Уолтер Хилл – «Дедвуд» (2004)
Через десять лет после «Дикого Билла» Хилл вернулся к образу Хикока в пилотной серии своего вестерна, утопающего в матерщине и моральной двусмысленности.

Фрэнк Дарабонт – «Щит» (2007), «Ходячие мертвецы» (2010)
Да, с этой работы его поперли, однако пилотная серия «Ходячих мертвецов» задала тон всем последующим эпизодам одного из самых успешных сериалов нашего времени.

Мартин Скорсезе – «Подпольная империя» (2010)
Первый флирт Скорсезе с телевидением со времен спилберговских «Удивительных историй» (1986). Режиссер убедительно продемонстрировал, что, даже подрабатывая на стороне, можно с успехом использовать присущие крупным формам приемы создания образов и построения сюжета. Он снял достойный большого экрана гангстерский фильм – и всего-то за 18 миллионов долларов.

Райан Джонсон – «Во все тяжкие» (2010/2012)
Джонсон, который, по его собственному признанию, всегда был фанатом сериала Винса Джиллигэна, вставал у руля даже дважды. Труднее всего было избежать спойлеров. «Мне на мыло без конца шлют сценарии [следующих] серий. Ей-богу, это какой-то радиоактивный материал!»