Гений и злодейство: рецензия на биографическую драму «Тень Караваджо»

Микеланджело Меризи, известный как Караваджо (Риккардо Скамарчио), отличался не только художественным талантом, но и буйным нравом. Скандальный живописец переполошил церковь предельным реализмом своих полотен, стал еретиком в глазах инквизиции, а вскоре и убийцей. В мае 1606 года у Караваджо не задается игра в мяч – в потасовке художник убивает человека и объявляется Папой Римским Павлом V вне закона. Живописец бежит из Рима в Неаполь, но попадает в поле интереса следователей – помимо преступных дел реформатор живописи оскорбил Ватикан пренебрежением к религиозным канонам: в изображениях Христа не было святости – чистый натурализм, мадонн списывал с уличных куртизанок, да и библейские сюжеты он создавал, выхватывая фактуру из простой жизни народа.

Риккардо Скамарчио в роли Караваджо на кадре из фильма «Тень Караваджо»

Жизнеописания великих художников силами кино – тема, которую едва ли кто-то назовет востребованной, по большей части – дополнительной (всю нагрузку берут на себя документальные серийники и разного рода реконструкции; справляются, надо сказать, неплохо). Но современность стоит на своем, продолжая рефлексировать над скользким вопросом гения и злодейства – в списках полиции нравов числятся не только поп-иконы вроде Майкла Джексона, но и признанные мастера кисти (допустим, Полю Гогену уже который год припоминают сексуальную распущенность во времена пребывания на Таити). С итальянцем Караваджо ситуация обстоит еще более криминально: за творческим измерением титана барокко стоял нестерпимый характер заядлого сластолюбца, завсегдатая тюрем и асоциального элемента, проведшего последние годы жизни в изгнании. «Тень Караваджо» режиссера Микеле Плачидо на то она и тень, что берет в фокус темную сторону творческой активности Меризи. Про кьяроскуро, предельный реализм и драматическую образность полотен, считай, зритель все знает, а вот с какими внутренними демонами боролся художник, да и не был ли он сам демоном в глазах церковников и рыщущих наемников – предмет рассуждения, взятый во внимание байопиком Плачидо. 

Луи Гаррель в роли Омбра на кадре из фильма «Тень Караваджо»

Караваджо украшает соборы и частные коллекции здесь не так часто, как вступает в перепалки и нежелательные ссоры, а порок и губительная страсть к плоти показаны почти с пазолиниевской головокружительностью. «Тень Караваджо» проходит мимо художественных вопросов, заостряя внимание скорее на экзистенциальных: как земля носит таких гениев, у которых всегда за поясом припрятан кинжал, а за реализмом величественных полотен – человек низменных страстей. Фильм убедителен в той методичности, с которой развеивает идеал, оговоренный властью папы и католическим институтом. Караваджо порвал с показной святостью живописи, которая транслировала религиозные смыслы для простых масс, – вместо идеалистических образов художник предпочел натурализм и динамику телесных форм. Святые на его полотнах, как и библейские персонажи, были найдены на площадях и в городских трущобах, силой кисти превращаясь из нищих в апостолов и целомудренных мадонн. Пусть заявленный Риккардо Скамарчио едва ли справляется с ролью опасного художника, энергия бессмертного Караваджо ощутима в ткани фильма – в самой эстетике и тональности, стилизованной под условное «Призвание апостола Матфея» или «Положение во гроб». В актерском цеху, например, куда приличнее выглядит Луи Гаррель в роли секретного следователя Ватикана или эпизодическое появление Изабель Юппер в образе маркизы – какой-никакой ход в нудном течении исторической драмы. 

Изабель Юппер в роли Констанцы на кадре из фильма «Тень Караваджо»

Надо сказать, что драма Караваджо здесь не в полном смысле исторична – в нужный момент Плачидо дает волю домыслам и легендам, лежащим в поле исследований касательно смерти художника. Там, где Караваджо игнорировал мифы и непогрешимые догматы католичества во имя реальности, фильм поступает обратным образом – мифы о судьбе творца он ставит во главу угла. Кое-где, пожалуй, это отнюдь не вредно – лента заряжается энергией детективного триллера, где баловня судьбы то и дело выслеживает взбешенная инквизиция во главе с упомянутым красавцем Гаррелем. Но сказать сверх того, что любой гений и реформатор по необходимости социально опасен, пожалуй, «Тени Караваджо» так и не удалось. То, что творцу необходимо заглядывать в бездны ада, чтобы взбираться на вершины прекрасного, в общем-то, было понятно из любой энциклопедии о титанах живописи.