В 1993 году Гильермо дель Торо снимает по собственному сценарию дебютный полнометражный фильм «Кронос» – борхесо-лавкрафтовский хоррор про антикварного жука, наркотическую зависимость людей от хода времени, про сына, восстающего против отца, про одержимость властью и жажду крови. В общем, если не страдать излишней скромностью – про все. Страшно сказать, но эта фантасмагория, полностью экранизированная в Мексике, насчитывала всего один приличный спецэффект. Точнее даже не эффект, а собранный вручную гаджет – золотой скарабей, в чьи механические внутренности древний алхимик, скончавшийся, как не сложно догадаться, при весьма драматичных обстоятельствах, заточил насекомое, вырабатывающее эликсир бессмертия. Если приложить ювелирного скарабея к коже, жучок, почуяв живую плоть, запустит сложный часовой механизм из колесиков и шестеренок и впрыснет в кровь омолаживающую дозу выдвижным шприцом. Побочным эффектом эликсира была мгновенная зависимость от жучка из золота, радостное чувство вседозволенности и вампиризм.

Сейчас остается констатировать, что по количеству золота, спецэффектов и прочей роскоши последний опус Гильермо дель Торо «Хеллбой 2: Золотая армия» /Hellboy II: The Golden Army/ (2008) отличается от дебютного «Кроноса» примерно также, как роскошный ювелирный салон в центре Москвы от маленькой бархатной шкатулки с крошечной фамильной драгоценностью. Раз в год такую вещь приятно вынуть из недр шифоньера и за пару минут созерцания получить достаточную дозу удовольствия, чтобы весь следующий год ходить мимо всех ювелирных салонов с равнодушным лицом. В общем, если свести прошлую и будущую эволюцию дельТоро к некоему лаконичному неравенству, то выглядеть оно будет так: перевесит ли золотой жучок, в которого умудрились затолкать весь смысл религии и культуры, сбацанную на компьютере золотую армию «Хеллбоя 2», смысл которой остается весьма расплывчатым, несмотря на подробнейшие объяснения в начале фильма?

Такова, наверное, судьба всех интересных, амбициозных и необычно начинавших режиссеров. Сначала они снимают у себя в провинции громкие дебюты с одним, но гениальным спецэффектом. Потом их переманивает Голливуд, где они с переменным успехом отстаивают творческую независимость, подсаживаясь на инъекции золотым жучком. В конечном итоге им дают под расписку очень большие деньги и отсылают в Новую Зеландию делать монументальные фэнтези по Толкиену – именно он будет снимать «Хоббита». Продюсировать его взялся Питер Джексон, проделавший абсолютно ту же эволюцию от восхитительных фантазмов ручной домашней выделки к мегаламонским, громоздким и довольно бесмыссленным экранизациям литературной классики, обсуждать в которых, по большому счету, абсолютно нечего.

Но в отличие от Джексона, который вряд ли уже обрадует своих поклонников «Дурным вкусом» /Bad Taste/ (1988) или «Живой мертвечиной» /Dead Alive/ (1992), Гильермо дель Торо выработал в отношениях с золотым жучком бокс-офиса персональную систему сдержек и противовесов. Это позволяет ему работать на два фронта: сегодня снимать нестыдные голливудские блокбастеры типа «Блэйда 2» /Blade II/ (2002), а на вырученные деньги, проникнувшись радостным чувством вседозволенности, творить нетленку – авторскую хоррор-трилогию о Гражданской войне в Испании, почти невозможный симбиоз левых политических манифестов, привидений, розенкрейцерской мистики, пионерских ужасов и ненормативного католицизма. Трилогию, в которой есть что обсуждать.

Впрочем, до определенного момента было что обсуждать и в голливудской карьере дель Торо. Как минимум – до 1997 года, когда он переехал в Штаты снимать «Мимикрию» (у нас больше известную как «Мутанты» /Mimic/ (1997)) – второй фильм после удивительного «Кроноса». Из-за конфликта с продюсером Бобом Вайнштайном, перемонтировавшим картину, убрав из нее самые опасные и богохульные моменты, из «Мимикрии» получился скорее крепкий ужастик про тараканов, мутирующих в нью-йоркской канализации, чем религиозная, богоборческая мистерия «про все», которую хотел снять идеалист дель Торо, еще почивавший на лаврах своего мексиканского дебюта. И действительно: реализуй этот пассионарий-мексиканец, воспитанный бабкой-католичкой, которая умудрилась пропустить его через несколько сеансов экзорцизма и подкладывала в шлепанцы алюминиевые крышки от бутылок, чтобы «ребенок страдал во Иисусе», историю про мутанта-таракана по имени Judas, мимикрирующего под католического падре и распинаемого как Judas Priest, получился бы один из самых эффектных и бескомпромиссных фильмов 90-х, после которого история кино пошла бы немножечко другим путем.

Немножко другим путем стала развиваться и вселенная дель Торо. «Мимикрия» – вообще очень важный фильм в его карьере. Режиссерский оселок, отметивший смену вех и некоторое смягчение богоборческой составляющей в его буйных фантазиях, барочных чудовищах, вдохновленных Гойей, ацтекскими культами и испанским поэтом Гонгорой . Способстовала этому и личная трагедия: в 97-м, когда еще шла работа над «Мимикрией», мексиканские бандиты, прознав, что сын уехал в Штаты на богатые хлеба, похищают его отца (дело в тех краях обычное), которого с большим трудом удается выкупить. Дель Торо, испытавший колоссальный нервный срыв, долгое время находится в депрессии. Видно, своей компрометацией Отца, что в «Кроносе», чей божественный жук-скарабей подсаживал людей на иллюзию бессмертия, что в фигуре Judas Priest в «Мимикрии», выворачивающей наизнанку Священную историю похлеще другого мексиканского кинорадикала – Алехандро Ходоровски, он забрался в такую важную консерваторию, где лучше вести себя тихо и лояльно. Впрочем, он так и останется маленьким мальчиком, которому бабка, показывая на деревянную фигуру распятого Христа, вырезанную с большой, чисто католической любовью к анатомическим подробностям, скажет самую страшную в его детстве фразу, что от «этого тела он будет вкушать сегодня плоть». Собственно, он так и останется этим испуганным ребенком, который ложился спать с томиком Лавкрафта и мыслью, что завтра будет питаться трупами.

Уже в первой части испанской хоррор-трилогии «Хребет дьявола» /Espinazo del diablo, El/ (2001) скомпрометированную фигуру отца дель Торо подменяет живописанием сиротства и богооставленности. Божественный жучок продолжает сладко тикать, но уже во внутренностях чудовищной авиабомбы, которая падает с небес прямо на ребенка, готова взорваться в любой момент. Он вовремя подсказывает главному герою, где и как следует искупить коллективную вину взрослых перед убитым малышом, чье истекающее кровью привидение шатается по приюту с дырочкой в правом боку. Это тиканье хорошо слышно и в «Лабиринте Фавна» /Laberinto del Fauno, El/ (2006), где главный злой фашист, олицетворяющий у дель Торо высший авторитет и власть судьбы, одержим хронометрами. Аукнется в первом «Хеллбое» /Hellboy/ (2004), где фигура вечного и смертоносного авторитета станет совсем гротескной, превратившись в ходячий часовой механизм с колесиками и шестеренками. И выродится в нечто совсем уже бесплотное в политкорректном втором.

Продолжит ли он тикать в его следующих фильмах – посмотрим. Хотя печальная новость о толкиеновской франшизе, рулить которой назначили дель Торо, говорит о том, что тикать он если и будет, то совсем негромко. Во всяком случае проект экранизации лавкрафтовских «Хребтов безумия», за которую, кроме дель Торо, браться в Голливуде абсолютно некому, отложен на неопределенный срок. Пока же ясно, что в ближайшие несколько лет, пока будет сооружаться «Хоббит», никакие хребты не вырастут в этом мире точно. Так, легкие возвышенности.