Непосредственно Колян: рецензия на фильм «Реальные пацаны против зомби»

Вован возвращается из отпуска и привозит «стоматит» (он же — сталактит, но поправлять его бессмысленно) в качестве бюджетного гостинца. Друзья подарок не оценивают и сразу после, так сказать, вручения «сосульку» выбрасывают на асфальт. Там её клюют местные голуби, заражаются таинственной болезнью, вызывающей неконтролируемые приступы рвоты и каннибализма, а потом летят инфицировать пацанов с района. Проходит год, Пермь переживает не лучшие времена: город оцеплен, государство делает вид, что ничего не происходит, а местные пытаются ужиться с голодными зомби. Хотя разница между «тогда» и «сейчас» едва ли заметна: Колян по-прежнему косячит перед Лерой и пытается исправиться, Вован со своим другом Шакалом бродят по городу в поисках халтуры (ищут ходячих мертвецов для подпольных боёв), а Базанов с Игорем Сергеевичем продолжают патрулировать улицы. Теперь, правда, зачищая их не от секс-работниц и рецидивистов, а от кровожадных трупов.

То, что даже с пришествием зомби-вируса быт реальных пацанов ничуть не изменился, разумеется, решение осознанное. Один из мотивов фильма — провинциальная стагнация, ведь именно она, а не смертоносное заболевание становится источником всех проблем киношных пермяков. В разговоре с Коляном Лера позволит себе эдгаррайтовский пассаж и заявит, что муж своим видом и образом жизни напоминает ходячего мертвеца. Другое дело, что в контексте идейной эклектики «Реальных пацанов» этот конфликт не завершится сентенцией и не станет лейтмотивом. В конце фильм вообще подведёт итог совершенно другого толка и выдаст комментарий на тему совместной жизни в изоляции, добавив, что любовь — главное лекарство от всех вирусов. Заявление, конечно, смелое, но проверять мы его не будем.

В отличие от какого-нибудь «Непосредственно Каха», который за всеми своими хохмами скрывал неутолимую провинциальную тоску, вечное противоречие между сочинскими порядками и собственными порывами (персонаж Серго, который, оказывается, может говорить без акцента и свою тонко чувствующую натуру заглушает шаблонным пацанским мышлением, — самый трагичный из героев), «Реальные пацаны против зомби» слишком далеки от этой рефлексии. При желании здесь даже можно зацепиться за какие-то крючки: вот протагонисты говорят, что государство игнорирует региональную проблему и уже год пермяки выживают самостоятельно, вот Эдик в очередной раз объясняет альфа-самцам с района, что он «не из этих», а просто любит стильно одеваться, да и дилемма Коляна — своего рода метафора Сизифова труда, череды бесконечных косяков, вынуждающих серия за серией и сезон за сезоном возвращаться на исходную позицию завоевания Леры.

Просто обращать внимание на эти заявки проблем (всё-таки не для заявки, а настоящего их существования нужно что-то большее, чем пара брошенных фраз) зрителю не захочется — равно как не хотелось и создателям. «Пацаны» это просто полуторачасовой мем: коронавирус и шашлыки во время эпидемии, знакомое «так-то» и треки Моргенштерна. Повествование и в сериале, и в фильме раскалывается на скетчи: Вован пытается отлить на ходу, потому что за ним идёт зомби; мать Коляна укрывает мёртвого Арменку от блюстителей порядка; Леру кусают и непутёвый муж отправляется на поиски лекарства. История в геометрической прогрессии делится на рваные фрагменты, диалоги — на оттараторенные крылатые фразы. И даже «зомби» как жанровый конструкт — сам по себе один большой мем, ёмкий переходящий символ, который ко второму десятилетию XXI века окончательно утратил серьёзность, превратился в узнаваемый поп-культурный ярлык.

Говоря о своих проектах, Гарик Харламов — ещё одно важное лицо некогда прогрессивного ТНТ — нередко заявляет, что они рассчитаны на определённую публику, контингент, толерантный по отношению к его грубому олдскульному юмору. Такую же защитную позицию вполне могли бы занять и «Пацаны» — эталон кринж-комедии (причём неважно, насколько этот кринж сознателен), где все блюют, мочатся, изображают гопников и сексуализируют образ любой более-менее привлекательной женщины. В рамках современного дискурса и это кино, и «Полицейский с Рублёвки», и, конечно, «Каха» становятся фильмами-ископаемыми, тем не менее, из раза в раз собирающими денег больше любого авторского проекта о тяжёлой жизни в постсоветской действительности.

Если правда в кулаках, то авторитет и симпатия зрителя — в пацанах. И неважно, кто на экране: Каха и Серго или Вован с Шакалом, разгуливающие по Перми в поисках лёгких денег. Победа всё равно будет за теми, у кого в правой руке — пиво, в левой руке — цветы для любимой, лучший презент по мнению корешей с района. К тому же кино Жанны Кадниковой, бессменной режиссёрки оригинального сериала, трудно назвать симулякром. Жанровые фантазии остались где-то на задворках «Универа» (или в фильмах Ксении Зуевой) — там простые парни с понятиями действительно ходили в Adidas, удивлялись каждому иностранному выражению («Why not» Кузя путал со словом «Енот») и терпеть не могли геев. В «Реальный пацанах» всё это тоже есть, но в какой-то, что ли, щадащей степени, и что интереснее — в окружении не таких уж простецких ситуаций.

Поразительным образом в «Пацанах» то и дело возникают забавные национальные детали. В одной из сцен, например, Коля попадает в местный ДК и пытается найти Леру, запертую на карантин. Дойдя до точки назначения он видит объявление, согласно которому жену переправили в другой кабинет, а когда всё-таки добирается до возлюбленной, выясняется, что ключ надо спрашивать на вахте — таких эпизодов, к сожалению, немного, но именно они делают «Пацанов» несостоявшимся злободневным сериалом о жизни провинции. Том, где момент узнавания не останавливается на одних лишь знакомых лицах местных полицейских, подкаблучников и автомехаников, а обращается к, например, отечественному бюрократизму и сомнамбулической действительности замкадья.

Отчасти поэтому сложно в очередной раз не сравнивать «Реальных пацанов» с «Кахой». Там, напомним, вся мысль о тщетности провинциальной жизни как-то совершенно странно (а вместе с тем и изящно) вплеталась в сортирные шутки о недержании или прерывалась неуместными гэгами: когда Серго во время ограбления в ответ на укор Кахи заявляет, что рос без матери, и падает в объятия друга, минутная неловкость завершается гомофобным ванлайнером. Но кино Шамирова и куда менее меметичное, раздробленное, а значит, и цельное в отношении, если угодно, месседжа. «Непосредственно Каха» — комедийная гражданская поэзия, «Реальные пацаны против зомби» — рвотно-кровавая пастораль, упивающаяся региональным бытом, но не пытающаяся осмыслить большинство его особенностей.

Парадоксальным образом происходит ресентимента 10-х. Сериалы-мертвецы, вроде бы ушедшие куда-то далеко и безвозвратно (тем временем «Реальные пацаны» преодолели рубеж в 11 сезонов), вырываются из могил и атакуют кинотеатры. Причём атакуют настолько успешно, что добиваются сиквелов — как бы ни сопротивлялись приверженцы современных woke-комедий, с фактом сложно спорить: «Пацаны» (и реальные, и любые другие, репрезентуемые в кино) ещё резонируют с народом и вряд ли покинут нашу культуру. Просто, в отличие от их первого появления на экранах компьютеров или телевизоров, стало заметно куда больше пессимизма, неприкрытого признания в брошенности и даже презрении со стороны далёкой столицы. Что Серго, который обречён существовать в кругах сочинского ада, где даже умереть не получится (зато воскресать после каждой смертельной травмы, как коту из «Тома и Джерри», вполне удастся), что зомби по имени Колян, тщетно ждущий антидота из Москвы. Страшно представить, что о нашем обществе сможет сказать полнометражный «Наркоман Павлик», если таковой вообще выйдет.