Рецензия на фильм «Планета обезьян»

Роман Пьера Буля был не про то. Повторив ход Свифта в "Гулливере", прогрессивный француз имел в виду обезьяньи нравы современного масс-культового общества. "Единственная моя надежда, что мой рассказ, может быть, сумеет предотвратить ужасную угрозу, нависшую над родом человеческим" – такой запиской, доверенной морским волнам, начинается эта книга. Она вышла в 1962-м, а уже в 1966-м продюсер Ричард Занук выдал на экран первую из ее киноверсий. Улисс Меру стал астронавтом НАСА Джорджем Тэйлором, но шимпанзиха Зира еще оставалась Зирой. Картина имела успех, и сценаристы стали сочинять продолжения: "Под Планетой обезьян" (1970), "Побег с Планеты обезьян" (1971), "Покорение Планеты обезьян" (1972) и "Битва за Планету обезьян" (1973). Всего вышло пять серий, не считая многосерийного мультика. Монстр, тревоживший Буля, – стандартизация масс-культуры – подтвердил свою власть над искусством, превратив сатирическую свифтиаду в один из самых попсовых хитов века. Зеркало, поставленное перед миром всеобщих стандартов, стало рамой для боевика. Но какого увлекательного!

Теперь сюжетом заинтересовался Тим Бартон. Надо знать этого человека. Это 43-летний бузотер, чья буйная визуальная фантазия вулканировала в диснеевских мультиках для мелкоты, а черный юмор нашел благодарных зрителей в поколениях покрупнее. В первом мультике "Винсент" он сотворил мир сплошных перспективных искажений, заимствовал идею у немецких экспрессионистов. Первый фильм, который мы увидели на пиратских кассетах, был "Жуковый сок" 1988 года – его легко можно было принять за мультик, а главным аттракционом был не смешной абсурд сюжета, а водопад режиссерских фантазий – он обрушивался на зрителей, захватывая дух. Комиксоватый "Бэтмен" и почти неуклюжий "Эдвард Руки-ножницы" сделали это имя культовым у завзятых потребителей масс-продукции. Но визуальный дар Бартона вынес его далеко за пределы этого круга – его имя запомнили и в артхаусе. Старались о нем не говорить, но помнили и ценили, как в живописи ценят аляповатый сюрреализм Дали. И возможно, в дальнейшем кадры фильмов Бартона разойдутся по альбомам, как разошелся Дали, и только повторный просмотр слегка остудит восторги – как музей Дали в Фигейросе слегка охлаждает горячие головы фанов испанского мистификатора.

Его самой стильной и артистичной лентой был "Эд Вуд" – ироническая кинобиография "худшего режиссера всех времен и народов", автора упоительно скверных ужастиков с Белой Лугоши. Его "Марс атакует" сражает почти наивной чистотой придумки и почти наглой гротескностью марсиан, не лезущих ни в какие ворота здравого смысла. И именно этим берет нас в плен.

Что будет с обезьянами? Они Бартона быстро достали. "Вот закончу и больше с ними никогда! Они психованные, хуже людей. Ты занят делом, а они скачут на шею и кусают в ногу, чтобы обратить не себя внимание. Однажды я поймал взгляд одной – ну ребята, если я увижу, что на меня так смотрит человек, я дам деру куда подальше".

Возможно, это на него смотрел 196-сантиметровый Майкл Кларк Дункан в гриме гориллы после того, как на съемках растянул лодыжку и его пришлось везти в больницу прямо в шерсти и со звериным оскалом. "Меня туда доставили в доспехах и маске, как пятитонного слона. А когда я появился в комнате скорой помощи, все уставились на меня, словно им в кресле-каталке привезли живую гориллу".

Обезьяньи гримы делал пятикратный оскаровский лауреат Ричард Бэйкер – его работу мы знаем по "Гринчу, похитителю Рождества". Артистам вставляли страшные зубы, и они по три-четыре часа сидели в кресле гримера, пока их лица облепляли латексом. Одним из продюсеров стал тот же Занук. "Это совсем другой фильм, – объясняет он. – Все происходит уже не на Земле, и статуи Свободы там нет. Кому ни скажешь про "Планету обезьян" – вспоминают статую Свободы. И спрашивают: а кто будет играть роль Чарлтона Хестона? Да никто, говорю, это совсем другой фильм!"."Ка к же вы теперь дойдете до конца, без статуи-то Свободы?" – спросил корреспондент журнала "Эмпайр". "Да, трудновато, – задумался Занук. – Но мы придумаем какой-нибудь совсем удивительный финал. Очень неожиданный и для зрителя приятный. Думаю, людям понравится".
А Дункан раскололся: Бартон снял пять разных финалов, один сокрушительней другого. Но окончательный выбор держится в страшной тайне. По характеристике Дункана, он "фантастичен".
Много домыслов относительно предполагавшейся сцены секса между героем 28-летнего Марка Уолберга и принцессой-шимпанзе Еленой Бонэм Картер – никто не верил, что Тим Бартон отважится ее снять. Уолберг успокаивал: "Это очень интересно. Я надеюсь, мы сможем преодолеть психологический барьер и заняться реальным сексом". Куда больше он опасался, что его костюм, как у Чарлтона Хестона, ограничится набедренной повязкой, – страхи странные для бывшей модели, специализирующейся на нижнем белье. "Шел на примерку и жутко волновался, – говорил он. – Но увидел костюм астронавта – и успокоился". А 77-летнего Хестона Занук уговорил сняться в камео – гостевой роли – умирающей обезьянки, его там нельзя узнать. "Позвонил ему утром и пригласил позавтракать вместе. Мы с ним не завтракали тридцать лет, и он понял, почему я ему позвонил".

Чтобы успеть к премьере, съемочная группа живет в обстановке аврала. Требовались монтажные уточнения и даже досъемки – переснималась сцена крушения звездолета. Композитора Дэнни Элфмана попросили написать музыку погероичней. "Они хотят переплюнуть кассовый успех "Гладиатора", – съязвил кто-то из сотрудников студии. Картину в полном сборе даже на студии до сих пор никто не видел. Сорваны все пресс-просмотры. Еще денек и мы узнаем, не есть ли это очередной рекламный трюк.

Текст: Валерий Кичин