Интервью с Алехандро Ходоровски

Культовый режиссер Алехандро Ходоровски, снявший «Крота» и «Святую кровь» и не снявший «Дюну» (грандиозная затея с экранизацией эпоса Фрэнка Херберта с Сальвадором дали в роли падишаха-императора закончилась неудачной постановкой Дэвида Линча) приехал судить кинофестиваль «Завтра» в Москве. Председатель жюри рассказал о том, как правильно потерять деньги в кино, о великолепных, но тупых корейских фильмах и о философии и насилии в комиксах и у Шекспира.

- В вашем предыдущем интервью я подслушал, что вы предпочли Россию порнографии, не поехали судить порнофестиваль и вручать порнозвездам золотые фаллосы, а поехали судить кинофестиваль современного кино «Завтра» в Москве. Спасибо вам за это, кстати. Но почему вы это сделали?

- Это в первую очередь психологическое удовольствие. Мои бабушка и дедушка бежали из России. Так что я как бы возвращаюсь к своим корням. Завершаю некий цикл. Это полезно для моего духа. Ну, а кроме того, мне очень хотелось показать здесь мои фильмы. Я очень рад, что вы вообще о них знаете. Теперь зато вы можете их посмотреть на большом экране.

Хотя я думаю, что любое распределение призов несправедливо. Потому что любой фильм делается всегда большими усилиями, кино – это тяжелый труд. А любое оценочное мнение субъективно. Поэтому любое вручение призов обязательно несправедливо.

- Ну а как же вы будете судить?

- Очень внимательно, осторожно и уважительно. Внимательно слушая других членов жюри.

- А что вы хотели бы увидеть на этом фестивале?

- Я бы хотел увидеть здесь продвинутые артистические опыты. Фестивальное кино – это полная противоположность индустриальному кино. На фестивале продолжают думать, что кино – это искусство. Этого мы и ждем. Ждем появления смелых людей, которые смогли найти деньги на создание полноценного художественного фильма, произведения искусства.

- А как вы считаете, вот эта пропасть между студийным и авторским кино преодолима? Может ли быть фильм с достаточно большим бюджетом, который при этом был бы настоящим произведением искусства?

- Да, конечно, таким будет в следующем году мой фильм. Я так и постараюсь его сделать. Огромное масштабное кино, одновременно и часть индустрии и произведение искусства. Я адресую его молодежи. Я это сделаю.

(Хородовски говорит о фильме, который он мечтал снять много лет, это «Сыновья Крота». Сейчас он нашел неких русских продюсеров и, перед отъездом в Москву, как раз занимался подготовкой к съемочному периоду).

- А на пресс-конференции вы сказали, что снимаете кино с целью потерять денег, ни копейки не заработать. Этот подход характерен скорее для артхауса, а не для индустрии.

- Да, я так сказал. Но вы же видите, таким образом я привлек внимание, больше людей захочет посмотреть этот фильм, в котором режиссер сделал все, чтобы потерять деньги. Потерять деньги – коммерчески оправданный ход.

- Как вы думаете, что сейчас вообще в кино происходит? Что мы, по-вашему, теряем?

- Мы теряем другое сознание, мистицизм. Никто не ищет другого взгляда на жизнь, другого измерения. Все фильмы сейчас – они неглубокие, они жалкие. Герои на самом деле неудачники. Я думаю, что фильм может быть таким же важным, как Евангелие, что он может апеллировать к расширенному сознанию.

Но сейчас я смотрю в основном восточные фильмы, в основном корейские.

- А какие режиссеры вам нравятся?

- Ну даже тот парень, который снял «Олдбоя» (Пак Чхан-ук). Я его знаю. Но у меня есть единственная претензия к восточным и особенно корейским картинам: они тупые. Это тупые фильмы. Просто неумные. Но очень жестокие.

- Я вижу что вы торопитесь, так что последний вопрос. Вы сделали комикс с Мило Манара – «Борджиа». Экстремально жестокий и такой, полупорнографический.

- Да, я все еще делаю это, это серия. Комиксы – это важный род искусства. А Манара – великий художник, такой же как Мебиус или Хуан Хименес. Я работаю с ними, потому что с ними я могу выразить себя художественно. Это же очень просто, можно делать, что хочешь.

- А что вы хотите добиться в этом искусстве?

- Ну я не знаю, передать историю. Что Шекспир выражал? Я хочу быть, как Шекспир, только в комиксах. Я делаю Шексировские комиксы. У Шекспира есть философия и насилие.

- Но вам не кажется, что у этого искусства несколько ограниченные возможности?

- Ну почему же? Это как раскадровка для кино. Там есть декорации, персонажи, развитие характера и диалоги. Это фантастическое искусство, я его обожаю.