Репортаж со съемок фильма «Приколисты»

Для съемки одной из ключевых сцен своей новой комедии «Приколисты» Джадд Апатов выбрал очень интересное место – театр «Орфей». Он был построен в 1926 году, заново отреставрирован в 1986-м и поныне принимает на своей роскошной сцене самых знаменитых артистов разных жанров. Именно с юмористов театр начал свою концертную деятельность, а потому нет ничего удивительного в том, что главный герой «Приколистов», успешный артист разговорного жанра Джордж Симмонс (Адам Сэндлер), дает концерт в таком престижном и знаменитом месте. Это само по себе говорит о многом – Джордж Симмонс, несомненно, знаменит и собирает полные залы.

Однако в день съемки партер со стройными рядами красных бархатных кресел заполнен и освещен ровно наполовину. Вторая половина пустует, а на сцене наблюдается оживление, которое можно увидеть только во время съемок фильма: человек тридцать снуют туда-сюда, устанавливают аппаратуру, камеры, свет и прочее. Перед первым рядом бегают гримеры, что-то подправляя на лицах зрителей, которые явно попадут в крупный план вместе с Сетом Рогеном и Лесли Манн, сидящими у прохода.

На сцене человек с микрофоном, первый помощник режиссера Мэтт Ребенкофф, бодро командует массовкой: «На команду “мотор” все дружно аплодируем – энергично, восторженно и с энтузиазмом».

«Окей?» – уточняет он. И половина партера дружно вопит: «Окей!» «Репетируем!» – командует Мэтт. Он произносит магическое слово, и массовка взрывается аплодисментами – так, что у стороннего наблюдателя закладывает уши. Можно подумать, что в зале все две тысячи зрителей – его полная вместительность.

«А теперь пантомимой – общение в зале – пантомимой, чтобы ни звука… репетируем» – и зал беззвучно «общается», колышется живой подвижной массой, гримасничает, потягивается, обнимается и тому подобное. Все, что обычные люди делают в ожидании представления, только абсолютно без звука. Джадд Апатов спускается со сцены и направляется к нам, сидящим в другой, затемненной, половине партера.

«Зачем вам эта головная боль с массовкой, разве не проще смонтировать выступле- ние актера на сцене и реакцию некоего зала по отдельности?» – интересуется EMPIRE.

«Нет, так не интересно, – усмехается в бороду режиссер. – Мы пишем много разных скетчей, шуток, которые Адам выдает во время съемки, и снимаем двумя камерами – его и публику. Иногда какие-то моменты повторяем, но не часто, чтобы не потерять живое восприятие аудитории. А потом отбираем из отснятого лучшие куски. Я не пытаюсь создать искусственное выступление, в которое потом введу отдельно снятый зал с массовкой и смех… Я думаю, это будет выглядеть фальшиво и заметно даже неискушенному зрителю. Сейчас в зале профессиональные актеры массовки, они будут на крупных планах. А после обеда к ним присоединятся настоящие зрители. Адам будет выступать перед обычной публикой, и мы будем снимать это двумя камерами. То есть, мы хотим снять эту сцену, если угодно, в документальном стиле. Потому что ситуации между шутками могут быть самыми неожиданными и очень смешными. Никогда не знаешь, что произойдет в зале, какая будет реакция».

Пока мы разговаривали, Мэтт Ребенкофф объявил начало съемки встречи героев Лесли Манн и Сета Рогена перед началом концерта.

«Тишина! – рявкнул Мэтт. – Камера! Мотор!» Через минуту раздался зычный и очень узнаваемый хохот Сета – он переврал текст. Поехали снова… И так три раза. На четвертом, кажется, все получилось; народ расслабился, уже шумно переговариваясь и обсуждая происходящее.

«Адам давно не выступал вживую. Наверное, здорово нервничал перед выходом на сцену?» – спрашиваем мы.

«Нервничал не то слово, – смеется Джадд. – Ужасно трусил, хотя сам напросился. Мы перед началом съемок сделали не- сколько разминочных выступлений в клубах. Когда мы туда ехали, Адам крутился на сиденье и стонал: “Именно поэтому я и не выступаю, это же такая нервотрепка”. А после выступления, получив хорошую реакцию, всю дорогу домой сидел павлином и был ужасно собой доволен».

Адам Сэндлер и Джадд Апатов – старинные друзья. Когда-то, в начале девяностых, они вместе снимали квартиру в Северном Голливуде, в двух шагах от студии Universal. Потом Адам перебрался в Нью-Йорк, работать в штате шоу Saturday Night Live, а Джадд пошел своей дорогой.

«Сначала я, как и Адам, тоже хотел быть юмористом и выступать в клубах. Я писал собственные скетчи и анекдоты, которые нравились другим артистам, и вдруг стал получать заказы писать для других. Как-то так постепенно сложилось, что я оставил работу на сцене и сконцентрировался только на авторстве. Я писал диалоги для Джеффа Данэма и его куклы Уолтера, я писал для Розанны, для церемоний Grammy и Emmy. Для Джима Кэрри писал… Господи, да проще сказать, для кого я не писал», – смеется он.

Потом Джадд встретил Бена Стиллера, и эта встреча изменила многое в его жизни.

«Бен только что переехал в Лос-Анджелес из Нью-Йорка и вел переговоры с боссами из HBO о возможности сделать скетч-шоу для них. Мы обсудили это и решили попробовать писать вместе. Где-то через две недели мы представили материал в HBO, который тут же продал идею каналу FOX. Так я впервые попал в продюсеры. Я понятия не имел, что делать, но старательно изображал, будто отлично во всем разбираюсь… Я присматривался к Бену, который был уже далеко не новичком в этом деле, и старался его копировать». Потом были сериалы “Freaks and Geeks” и “Undeclared”, а затем «Сорокалетний девственник»… и ошеломляющий успех.

«Я начал снимать фильмы, потому что все сценарии были очень личными для меня, и я не представлял себе, как кто-то другой может снять картину, понимая ее так же, как и я. Все мои работы в какой-то степени о тех личных проблемах, которые были у меня в свое время (хохочет). Ну, я так это вижу. Первый был о моих личных проблемах взросления, второй – о проблемах моей семейной жизни, а этот – о проблемах моего «я»… жизни и смерти… Похоже, больше ничего не осталось!» – снова смеется он. 

 

Джадд давно хотел сделать сценарий фильма, в котором они с Адамом могли бы работать вместе. Идея эта носилась в воздухе еще со съемок фильма «Немножко беременна», но окончательно оформилась лишь после того, как Сэндлер посмотрел картину и позвонил старому другу: «Слушай. Мы должны что-то сделать вместе. Пиши, звони… Я готов в любое время, только дай знать».

«Вообще-то, у меня было несколько идей. Я давно хотел снять фильм о каком-нибудь знаменитом комике, и в то же время мне хотелось снять фильм о человеке, который обнаруживает, что у него какая-то смертельная болезнь и ему очень сложно с этим примириться. Я думал об этой ситуации с точки зрения человека, связанного с комедией. Ко- мики ведь очень нервные люди, на них постоянно давит необходимость смешить публику. И вот когда он узнает, что жить остается совсем немного, все меняется. Уже неважно, смешной ты для других или нет. Начинается переоценка ценностей. И оказывается, что “жизнь на краю” доставляет человеку куда больше удовольствия, чем известие о том, что он не болен и будет жить».

Джадд Апатов некоторое время работал над сценарием, обсуждая идеи и шутки с близкими друзьями – включая Сета Рогена и Джону Хилла, которых, разумеется, предполагал задействовать в новом фильме. В этот процесс обычно включается все окружение режиссера: его семья, жена и дочери, друзья и приятели. Постепенно собирается костяк сценария, но идея пока еще расплывчата.

«В прошлом году у Джадда умерла мама, – говорит Лесли Манн, актриса и жена режиссера, – я думаю, что именно это послужило толчком к завершению сценария. Тогда основная идея, насколько я понимаю, оформилась в том виде, в котором и легла в основу сценария. Ну, а параллельные истории, в которых принимают участие Джона, Сет и Джейсон Шварцман, кажется, были у него практически готовы».

Джадд Апатов очень верен своим друзьям и соратникам, он задействует их в своих проектах каждый раз, в каком бы качестве он ни выступал – сценариста, продюсера или режиссера.

«Мой муж, – смеется Лесли, – невероятно щедрый человек. Его очень любят все, кто с ним работает. Он никогда не подведет тех, кто надеется на него или зависит от него. Огромное количество его энергии уходит на поддержку и продвижение друзей. С ним очень комфортно и легко работать. Он любит актеров, и они ему отвечают взаимностью».

Тем временем съемки в зале «Орфея» идут полным ходом, а мы перебираемся в бар на втором этаже. Отработав сцену, к нам присоединяется Сет Роген, похудевший, посвежевший и даже похорошевший, что вызывает удивление и шумный восторг журналистской братии.

«Да ладно вам, – отмахивается от нас актер, – захвалите! Никакой моей заслуги тут нет. Наняли мне тренера и диетолога, заставили тренироваться в зале каждый день – вот и результат. Теперь я постоянно голоден… Есть можно, конечно, вволю, но только то, что правильно для твоего организма, а значит, не очень вкусно», – заключает он с притворным вздохом. «Хотя мне нравится быть худым, девушки смотрят с интересом, энергичней себя чувствую, легче, лучше. Правда, иной раз так хочется гамбургер с пивком… Но нельзя. Сурова жизнь актерская! Если б я только раньше знал… А теперь уж поздно идти на попятный», – и он взрывается своим неповторимым хохотом. Мы говорим о картине, но Сет все больше отшучивается, не желая выдавать спойлеры.

«Никто не работает так, как Джадд. Он командует: “Просто говори, что в голову придет на эту тему” – и ты начинаешь нести все подряд, выдавать какие-то новые реплики, как-то иначе жестикулировать, играть… Он может полностью поменять сцену и сказать: “Давай попробуем по-другому, не так, как в сценарии”. Джадд поступает так не из неуверенности в себе, отнюдь – он вполне понимает, что делает. Его преимущество в том, что он знает, что мы не знаем, над чем мы работаем в данный момент. Понимаете? Трудно сказать, будет это смешно или нет, находясь в середине сцены. Сложно оценить сцену и с точки зрения того, как она впишется в картину. А он, в отличие от нас, актеров, знает также, что при монтаже фильма структура его может полностью поменяться. Никто не снимает так, что решение выбросить сцену из фильма принимается уже в процессе съемки. У него в голове есть видение картины целиком, тогда как мы идем от сцены к сцене».

Импровизация во время съемок всегда очень интересна. У каждого режиссера свой взгляд на нее, и далеко не все позволяют актерам импровизировать в поисках нужного тона для героя; часто актера сдерживают рамки режиссерского видения. Но у Джадда процесс идет как раз от актеров, которые активно вносят свою лепту в создание героев и диалогов в картине, деликатно направляемые режиссером именно в нужном направлении.

«Когда мы готовимся к съемкам фильма, мы стараемся делать все по сценарию. То есть встречаемся, обсуждаем ту или иную идею, репетируем, но фокусируясь на истории, которая пока остается только на бумаге, – объясняет Апатов. – Но мы не можем бесконечно искать варианты, тут нельзя отвлекаться. Собственно съемки обычно вносят коррективы в уже готовый сценарий. И тогда я позволяю актерам импровизировать, потому что из их ощущения сцены и окружения на площадке может родиться какое-то новое понимание героя и мотивации его поступков. Глядя на то, как они играют со своими героями и выдумывают диалоги, я более четко вижу, что нужно сделать и принимаю решение на чем-то остановиться».

По мере завершения съемки той или иной сцены к нашей беседе присоединялись Джона Хилл и Джейсон Шварцман, которые с искренним теплом и уважением говорили о работе с Джаддом.

«Я работал с Джаддом во всех его картинах, – говорит Хилл. – Я считаю, что он становится все лучше и лучше с каждым новым фильмом, и мы тоже растем вместе с ним. Мастерство набирается с опы- том. Я ужасно рад, что мне представилась возможность быть рядом с Джаддом и ребятами… Даже не участвуя в сцене, я стараюсь быть на площадке. Все, что ты хочешь знать об индустрии кинопроизводства – все это можно узнать непосредственно на съемках. Актерская профессия, как мне кажется, это лучший способ попасть на площадку. Я могу наблюдать за работой практически всех участников – режиссера, продюсеров, сценаристов и так далее. Если у тебя есть глаза, уши и интерес к кинопроизводству – на площадке ты найдешь все, что нужно».

Джейсон добавляет: «Чем мне нравится Джадд Апатов и его работы, так это тем, что ты начинаешь сочувствовать его героям, переживать за них. Несмотря на грязноватый, в общем-то, юмор, ты проходишь с ними через все идиотские ситуации и осознаешь, что, случись с тобой нечто подобное, ты бы именно так и реагировал. Мне кажется, как раз за это Джадда и любит большинство его поклонников. За узнавание самих себя в его героях. К актерам Джадд относится просто потрясающе. Он прилагает все усилия, чтобы поддерживать нас во всех наших начинаниях; всегда заботится о близких ему людях и о тех, кто по тем или иным причинам входит в его круг, и он находит их талантливыми. Лучшего помощника в продвижении карьеры не найти. Если Джадд увидел в тебе талант, он будет поддерживать и продвигать тебя изо всех сил».

Перед входом в театр «Орфей» стоит толпа, ожидающая начало «концерта» Адама Сэндлера, который будет сниматься для сцены в фильме. Среди приглашенных в основном любители комедии и завсегдатаи комедийных клубов со всего Лос-Анджелеса – а их тут немало. Джадд разослал в эти клубы листовки с приглашением явиться на съемки и провести с группой часов 10 съемочного времени. Можно только представить, какой каскад юмора обрушится на их головы, – Сет Роген и Адам Сэндлер приготовили кучу шуток и скетчей, чтобы у Джадда было достаточно материала для выбора при монтаже.