Интервью с Робертом Паттинсоном

Его имя теперь настолько прочно ассоциируется с визгом фанаток, растрепанными волосами и с искрящейся кожей, что Роберту Паттинсону будет трудно выйти из тени вампира Эдварда. Однако, как мы недавно выяснили, теперь эта роль совсем не раздражает его: актер лишь несколько ошеломлен тем, что именно фанаты находят в Эдварде. В этом интервью он рассказывает, каково вампиру быть папашей, вести себя, как секретный агент, а также о том, в чем он чувствует себя виноватым. Для тех, кто не читал книгу: имеются спойлеры. Но небольшие…

Вы рады распрощаться с «Сумерками»? Какое влияние этот фильм оказал на нашу культуру?

Знаете, я рад заняться чем-то другим, но доволен и тем, что мы распрощались по-доброму. Как оказалось, Эдвард – персонаж весьма ограниченный, однако в «Рассвете…» он немного по-другому относится ко всему, что его окружает. Сами понимаете, как тут не смягчиться, если приходится принимать роды, Белла на грани жизни и смерти, ну и все такое прочее… Его нельзя было играть так же, как в предыдущих фильмах, и это очень хорошо. Хорошо, что в фильме есть споры и сомнения, что для Эдварда крайне необычно. Что касается вклада в культуру… Прежде всего, и это очевидно, благодаря этим книгам и фильмам молодежь снова стала читать. Началось все с «Гарри Поттера», но все, что заставляет подростков открыть книгу, идет на пользу. Они прочитывают один цикл, а потом берутся за другие книги. Что же касается киноиндустрии, то здесь «Сумерки», на мой взгляд, доказали, что существует чисто женская аудитория, и фильм, рассчитанный на нее может быть очень успешным.

А что вы скажете о «Сумерках» как о романтическом фильме?

По-моему, это достаточно традиционная романтическая история. Сам я никогда не понимал этого всеобщего увлечения вампирами. Почему-то люди на них буквально помешаны, не знаю уж, почему. Я знаком с историей вампиризма, мне интересно то, что это реально происходило где-то, скажем, в Румынии. Мне нравятся некоторые аспекты теории заговора, но, когда я начинал сниматься, мне казалось, что вампиры нас поголовно ненавидят за то, что у нас нет клыков и за то, что мы не сгораем от лучей солнца. Но я никогда специально не изучал вампирскую тематику.

Каково это – сниматься в двух фильмах без перерыва? Казалось ли вам, что это разные ленты?

Да, съемки длились очень долго. Сначала мы не особо-то напрягались, по крайней мере, не так, как в предыдущих фильмах, зато потом началось… До нас наконец дошло, что вообще-то мы снимаем не один, а два фильма. В конце работать пришлось больше обычного, а в первые два месяца только и слышно было, типа, «да ладно, не парьтесь, у нас еще восемь месяцев!».

Так что пришлось повкалывать?

Да еще как! Особенно когда приходилось разрываться между двумя фильмами и подряд играть сцены, между которыми в сценарии было страниц эдак 260! Иногда мы работали над обеими частями в один день, а ведь настроение в них совершенно разное! Так что было совсем непросто.

В этом фильме вы становитесь отцом. В вас пробудились родительские инстинкты? И вообще, вы хорошо ладите с детьми?

Не со всеми! С капризными не лажу. Но мне нравятся младенцы, нравится сниматься вместе с ними. В «Рассвете…» таких сцен было немало, так что я получил большое удовольствие. Не то, что в других «Сумерках», где главная проблема на съемках была в том, что мы тут все типа вампиры, и нам нельзя ни ерзать, ни руки в карманы засовывать, короче, вообще никогда ничего нельзя! Целый день маешься бездельем, и после этого даже думать о том, что надо будет еще что-то делать, а не просто стоять столбом, очень трудно. А если в сцене есть ребенок, приходится реагировать. Все вдруг начинают вести себя по-другому.

Вы с кем-то советовались о том, как играть молодого папашу?

Ну, по-моему, как обращаться с младенцем, понимаешь инстинктивно. Все, конечно, напуганы до полусмерти, в особенности мужики. Женщины тут же заводятся, типа, «мы лучше знаем, что надо делать», а мужчины все время боятся что-нибудь сломать.

Вам не казалось, что вы повзрослели?

Еще как! На пальце кольцо, ребенок вроде есть… Иногда думаешь: «Господи Боже ты мой, мне что, уже сорок, что ли?».

Случалось на съемках облажаться?

Наверняка. В фильме полно разных нелепостей: в любом фэнтези то и дело оказываешься в смехотворных ситуациях, особенно в сценах драк. На самом деле драться не приходиться, поскольку у фильма рейтинг PG-13, а там реальных драк быть не должно, так вместо этого все стараются друг другу головы отвернуть!

А есть в Эдварде что-нибудь, что вам реально нравится?

Да он вообще отличный парень! Меня больше всего раздражает восприятие этого образа фанатами, их уверенность в том, что Эдвард, типа, само совершенство. А я вот читаю книги и вижу, что ни разу он не идеальный. Я хотел показать все его недостатки, но в подсознании уже засела мыслишка о том, что, по общему мнению, он должен быть совершенством. Но играть идеал нельзя! У идеала всегда масса недостатков, и тут начинается настоящий порочный круг. Но играть Эдварда было интересно, потому что мне совсем не нравится многое, что он делает в «Рассвете…». Играть и думать про себя: «Эдвард, ты не прав!», – это было очень здорово.

Можете привести пример?

Ну… в конце он крайне эгоистичен и действует под влиянием эмоций. Он думает сердцем, а не головой, хотя в предыдущих фильмах все совсем наоборот. Эдвард всегда старается все спланировать заранее, но он стал куда импульсивнее и избавился от постоянного чувства вины. Он считает, что его обидели, хотя ничего такого и в помине не было.

В чем ваше сходство и в чем различие с Эдвардом?

Мне вечно кажется, что я в чем-то виноват, и в этом мы с Эдвардом очень похожи. Ну, а различия… он всегда уверен в собственной правоте, считает, что лучше всех знает, что надо делать, а я, как правило, ни черта не понимаю и не знаю, как надо поступать!

Известность имеет свои плюсы, благодаря ей вы получаете новые роли. И все же, вы никогда не жалеете о том, что оказались в центре внимания?

Бывает. Понимаете, у каждого есть на что жаловаться, как бы жизнь не складывалась, но у меня плюсов явно больше, чем минусов! Раздражает, когда пытаешься найти, где тебе жить, ты словно беглый преступник какой-то или там агент ЦРУ под прикрытием, реально боишься слежки. Ищешь себе дом, а сам думаешь: «А какая там парковка на улице? Можно ли с нее заглянуть ко мне домой? Нельзя, чтобы люди парковались у меня прямо под окнами!». Нельзя никого нанять убираться в доме, вечно боишься, чтобы кто-то из гостей или обслуги не рассказал о том, где ты живешь. С ума сойти можно!

Как вы считаете, это преходяще? Изменится ли ваша жизнь после окончания «Сумерек»?

Не знаю. То, что людей это волнует, это здорово, без вопросов. Что реально достает, так это сплетни в желтых журнальчиках и папарацци. У нас разрешена охота на людей ради денег. Очень надеюсь, что произошедшее с News Of The World разрушит всю эту культуру.

Эдвард такой серьезный, никогда не смеется и даже не улыбается. А какие роли предлагают вам в Голливуде сейчас? Хотели бы вы сняться в комедии?

Я считаю, что предложения реально зависят только от того, какой люди видят твою аудиторию, а кто ты сам, совершенно не важно. Люди прикидывают: «Ага, он привлечет в кинотеатры девочек-подростков!». Хотя на самом деле большинство тех, кто смотрел «Сумерки», были старше, создалось впечатление, что это сплошь девочки, потому что на премьеры и все такое прочее набивались в основном они. Но, не знаю почему, считается, что я привлекаю в кино женщин, и мне предлагают роли романтических героев, а это, по-моему, все-таки не совсем мое. Я и до «Сумерек» так думал, и сейчас не вижу себя в подобных ролях.

Значит ли это, что вам хочется играть в фильмах, где больше экшна?

Знаете, что странно? Многие думают, что каждый актер должен в конце концов добиться большого успеха, а потом обязательно сыграть в военном фильме. Так сказать, выбора у тебя не остается. Мне кажется, в этом есть что-то от спорта: если в школе ты играл в команде, если ты мужчина и стал актером, то тебе прямая дорога в подобные фильмы. А я ненавидел командные спортивные игры, так что об одной мысли о том, что придется три месяца общаться с одними мужиками у меня волосы дыбом встают… Нет уж, спасибо!

Вы не бросили музыку?

Нет, я все еще пишу песни. Много песен. Мне бы очень хотелось снова поиграть на концертах, но теперь все это так странно… даже не знаю, как лучше выразиться. Самое клевое в живой музыке – это когда выходишь на сцену, а народ в зале сидит и не знает, чего от тебя ожидать. А теперь большинство зрителей либо ждут от меня чего-то эдакого, либо заранее готовы обосрать все, что я ни сделаю. Энергию зала чувствуешь сразу, так что все это здорово влияет на твою музыку. Короче, прежнего удовольствия от концертов уже нет.

Скажите, а когда вы были моложе, вы тоже сходили с ума по актерам, как нынешние подростки по вам?

Х-м-м…Я был помешан на Джеке Николсоне, но даже не думал о том, что хочу стать актером. Мне эта мысль и в голову не приходила, но я все время смотрел его работы и даже одевался, как он. Я покупал все его фильмы, но почему-то до меня никак не доходило, что я сам