Рецензия на фильм «Голубь сидел на ветке, размышляя о жизни»

Два пожилых коммивояжера пытаются продавать безделушки для вечеринок, но никого не интересуют их убогие товары – вампирские клыки, «мешочек со смехом» и резиновая маска Дядюшки Однозуба. Тем временем внезапная смерть в столовой морского круиза приводит к обсуждению того, что делать с едой, купленной покойным, а шведский король Карл XII перед битвой под Полтавой заезжает в современную пивную, чтобы выгнать из заведения всех женщин, выпить минеральной воды и пофлиртовать с барменом.

Шведский режиссер Рой Андерссон снял свою первую картину «Шведская история любви» в 1970 году. Когда она удостоилась главного национального киноприза и четырех наград Берлинского кинофестиваля, об Андерссоне заговорили как о новой надежде шведского кино. Однако его вторая картина «Гилиап» провалилась в прокате и удостоилась столь уничижительных отзывов, что Андерссон замолчал на четверть века. Вместо художественных лент он снимал рекламные ролики, весьма необычные по своим замыслам и удостоенные множества наград.

«Второе пришествие» Андерссона состоялось в 2000 году, когда он выпустил свой третий фильм «Песни со второго этажа», и с тех пор шведский постановщик – один из любимейших режиссеров тех критиков и киноманов, кто обожает эксцентричный артхаус, ценит мрачный скандинавский юмор и не чурается «эпизодических» фильмов с множеством персонажей, множеством отдельных коротких сценок и полным или почти полным отсутствием охватывающего всю картину сюжета.

«Голубь» – это пятая полнометражная лента Андерссона и третья часть условной трилогии, начатой «Песнями» (вторая картина цикла «Ты, живущий!» вышла в 2007 году). Почему мы считаем эту трилогию «условной»? Потому что фильмы Андерссона не объединены ни актерами, ни персонажами, ни сюжетными линиями. Их роднят лишь общие концепции и художественные решения. Но если считать это достаточным для объединения картин в циклы, то, например, все фильмы Майкла Бэя окажутся одним длинным сериалом. Равно как и ленты многих других постановщиков. Впрочем, сам Андерссон именует свои ленты «трилогией», а ему, конечно, виднее, насколько осмысленно их объединение в нечто теоретически связное и цельное.

Работая над рекламными роликами, Андрессон узнал, что люди готовы проглотить самую горькую пилюлю, если она подана с юмором. Порой он, например, снимал ролики, издевающиеся под потребителями рекламируемой продукции. Однако клиенты их одобряли, а продажи росли, потому что критика подавалась под остроумным, уморительным соусом. Годы спустя швед положил этот принцип в основу своих художественных картин, и «Голубь» – это, кажется, одновременно самая смешная и самая страшная и печальная из всех лент Андерссона.

Основная тема трилогии постановщика – это жесткая критика современного западного общества. В свою очередь, главная тема «Голубя» – смерть при жизни, бессмысленное и безрадостное существование людей, которые вроде бы живут, но на деле уже в аду. Поэтому совершенно не удивляет, когда в современную пивную вдруг заезжает Карл XII с адъютантами и марширующей за окном армией. Раз все уже мертвы, то почему бы мертвому королю не заглянуть в заведение к тем, кто еще не осознал свою смерть? И, конечно, Карл XII – это еще и символ погибших под Полтавой шведских имперских амбиций. Король, после правления которого национальная история скукожилась до государственных границ, а Швеция превратилась в страну, известную кем угодно, но только не политиками (за вычетом прославившегося своей смертью Улофа Пальме).

Картина открывается несколькими прямыми столкновениями персонажей со смертью – так, в ее первой сценке пожилой мужчина умирает, пытаясь открыть бутылку с застрявшей пробкой. Но уже во второй сценке становится ясно, что умерли в «Голубе» не только покойники. Как назвать живыми тех, кто пытается вырвать у умирающей матери сумочку с ее драгоценностями и накоплениями? Хотя хороша и сама старушка, которая на смертном одре думает только о том, как забрать на небо свои побрякушки. И это только первые сцены картины!

Главными воплощениями идеи фильма становятся коммивояжеры Сэм и Йонатан – единственные персонажи «Голубя», которые появляются во множестве сцен. Посещая то одного, то другого потенциального клиента, они монотонно повторяют заученные рекламные тексты («Мешочек со смехом – веселье и дома, и на корпоративе!») и демонстрируют свои безделушки, но не излучают ни капли того веселья, которое пытаются продать другим. Наоборот, их фрагменты уморительны, потому что герои рекламируют «веселые товары» с таким скорбным видом, будто предлагают гробы в салоне погребальных услуг. И владельцы магазинов, которые покупают или не покупают «вампирские зубы с особо длинными клыками», столь же печальны и несчастны. И заведения их выглядят даже скучнее, чем обычные магазины канцелярских принадлежностей. Целая индустрия утверждает, что торгует радостью, но ее представители не узнали бы радость, даже если бы столкнулись с ней лицом к лицу. Тяжело умереть при жизни…

Перфекционист Андерссон не снимает в реальных зданиях и на реальных улицах. Все или почти все сцены фильма (мы не уверены насчет сцены у железной дороги) сняты в павильонах личной студии режиссера, в специально построенных по его замыслу декорациях, при необходимости с имитацией солнечного света. И личная Швеция Андерссона в «Голубе» столь же безрадостна, как и герои ленты. Это чистенький, но аскетичный мир, который начисто лишен художественного вкуса и почти лишен «украшательств». Чистая функциональность – даже СССР времен «застоя» на фоне Швеции «Голубя» кажется более живым и человечным. Как признает режиссер, это не настоящая современная Швеция – скорее доведенные до абсурда воспоминания о том, какой страна была во времена детства Андерссона. Но режиссер пытается изобразить настоящую Швецию – Швецию, которая предстает перед пытливым зрителем, когда тот проникает взглядом за все наслоения богатства и заглядывает к стране в душу. И душа эта оказывается очень больной, с редчайшими проблесками чего-то хорошего – доброго, любящего и хотя бы на мгновение счастливого.

В рассказах о фильмах Андерссона часто используют слово «сюрреалистичный», но к «Голубю» оно не очень подходит. Здесь почти нет «невозможных», непредставимых в реальной жизни сцен, за исключением визита Карла XII в бар и еще пары аналогичных исторических фрагментов. Нет в «Голубе» и откровенно символичных моментов вроде эпизода из «Песен со второго этажа», где бродящие туда-сюда люди, надрывающиеся под тяжестью чемоданов, символизировали обременяющий человечество груз воспоминаний и переживаний. И реализм «Голубя» (точнее, «гиперреализм») делает картину особенно страшной – и особенно смешной в тех многочисленных случаях, когда персонажи выглядят странно или нелепо.

Кино ли это для широкого зрителя? «Голубь» – определенно более увлекательное и развлекательное полотно, чем часто бывают артхаусные ленты (особенно псевдоэстетские драмы, которые распирает от собственной важности). Но все же, при всей уморительности и непредсказуемости его фрагментов, это медлительное медитативное кино без напряженного сюжета, без экранных красот, без персонажей, с которыми сродняешься и сживаешься. Так что это фильм не для всех. Но тем, кто такие картины любит и ценит, «Голубя» пропускать нельзя. Это ведь, кроме всего прочего, еще и лауреат «Золотого льва» Венецианского фестиваля!