Интервью с актером исторической драмы «В сердце моря» Бренданом Глисоном

Как вы попали в эту картину?

Как обычно. Моему агенту прислали сценарий, он переправил его мне, потом мы встретились с режиссером Роном Ховардом и обсудили все детали. Это была сравнительно небольшая по продолжительности работа. Я снимался шесть дней в начале съемок картины, а потом было еще три дня дополнительных съемок в конце работы над фильмом. Тем не менее это все равно была увлекательная роль, поскольку мой персонаж рассказывает историю, которой посвящен фильм, и он появляется на экране в течение всей картины. И он не просто рассказывает эту историю – он меняется на протяжении своего рассказа, поскольку говорит о том, о чем раньше никогда ни с кем не говорил, даже со своей женой. Честно говоря, когда мы начали репетировать, я был удивлен тем, насколько напряженной была наша совместная игра с Беном Уишоу. Роль оказалась труднее, чем я полагал, когда впервые прочел сценарий.

Не могли бы вы описать своего героя для тех наших читателей, кто еще не видел фильм?

Мой персонаж в фильме, так сказать, един в двух лицах. «В сердце моря» рассказывает о трагедии американского китобойного судна «Эссекс», на котором мой персонаж Томас Никерсон служил юнгой. Тогда, разумеется, он еще был мальчишкой, и потому в основной части картины его играет Том Холланд. Я же изображаю Никерсона в зрелости. К моему герою приходит персонаж Уишоу, писатель Герман Мелвилл, и он убеждает его рассказать подлинную историю «Эссекса». Это настолько печальная и страшная история, что у Томаса на всю жизнь остались от нее душевные шрамы. Говоря современным языком, он все еще страдает посттравматическим синдромом, хотя с тех пор прошли десятки лет. Томас так стыдится того, что пережил и что совершил, что он даже своей жене не признался, что случилось с их командой. И визит писателя позволяет ему наконец-то снять с души этот груз и рассказать обо всем без утайки. В свою очередь, Мелвилл узнает удивительную историю, которая в дальнейшем вдохновила его роман «Моби Дик».

Вы не жалеете о том, что рассказываете о плавании «Эссекса», а не участвуете в основных сюжетных событиях вместе с большинством актеров?

Нет, нисколько не жалею, потому что мне не пришлось промочить ноги! (Смеется.) Мне не пришлось выходить в море, не пришлось худеть, чтобы выглядеть истощенным… Мне уже доводилось сниматься с Киллианом Мерфи и некоторыми другими звездами фильма, и мне было интересно сыграть в дуэте с Беном Уишоу. У нас с ним и с Мишель Фэрли [исполнительница роли жены Томаса Никерсона – прим. ред.] была своего рода маленькая пьеса, разыгранная на протяжении шести дней. И у меня была достаточно интересная роль, чтобы я не чувствовал необходимости сниматься в море. В каком-то смысле я пережил то же, что и другие актеры, – только на словах, а не на деле.

То есть вы не завидуете своим коллегам?

Нет, не завидую!

Многие актеры на вашем месте все же предпочли бы морское приключение…

Для меня интереснее всего сложная актерская задача, а моего персонажа было сыграть непросто. Как изобразить человека, который пережил все то, что пережил Томас, и который годами носит с собой этот эмоциональный груз? На мой вкус, для актера ответить на этот вопрос сложнее, чем сворачивать и разворачивать паруса.

Немногие люди пережили в точности то, что пережил Томас, но в мире немало людей, которые были эмоционально травмированы на войне или которые знают тех, кто страдает послевоенным травматическим синдромом…

Да, мы с Роном Ховардом много говорили о том, что мой персонаж сродни тем, кто вернулся с войны и не смог ее забыть. И мы хотели это подчеркнуть, хотя прямо об этом в фильме не говорится. Так что я много читал о военном посттравматическом синдроме и о том, как он влияет на людей. Моя родная Ирландия, в отличие от вашей России, была нейтральной во время Второй мировой войны, но я знал и знаю немало людей, которые прошли через войну во Вьетнаме. А когда я был мальчишкой, я слышал истории тех, кто воевал в Первой мировой войне. Тех, кто пережил газовые атаки, кто прошел через массовые побоища… И среди них было немало людей, которых у нас называли «двинутыми». Они порой странно себя вели, кричали что-то невнятное… И все притворялись, что ничего странного не происходит. Люди игнорировали такие приступы помешательства, потому что не хотели думать, что случается с солдатами на войне. Мой дед был ветераном Первой мировой войны, и он, как мой герой в фильме, никогда не рассказывал никаких военных историй. Хотя у меня с ним были очень теплые и близкие отношения. Я не могу сказать, что основал моего персонажа на моем дедушке, но воспоминания о нем определенно повлияли на меня, когда я готовился сыграть Никерсона.

Честно говоря, когда смотришь картину, больше хочется переживать за кашалота, который мешает морякам убивать его сородичей. Сейчас, когда массовая охота на китов почти повсеместно запрещена, для многих зрителей это, наверно, более естественно, чем сочувствие охотникам…

Да, и в этом нет ничего плохого для нашей картины. Наоборот, это была существенная тема, которая обсуждалась во время доработки сценария фильма. Конечно, наша картина не видит в белом кашалоте злодея. И, пожалуй, даже персонажи ленты признают, что он в своем праве. Вообще, люди, которые профессионально занимаются охотой, часто сильнее уважают животных и природу, чем те, кто любит леса и живность на расстоянии. Но у наших героев нет особого выбора. Китобойный промысел – это их работа, и другой они не знают. Им нужно как-то кормить свои семьи. Об этом ни в коем случае нельзя забывать. И, конечно, в то время, в первой половине XIX века, люди верили, что Бог создал животных, чтобы они служили людям. Так что когда мы смотрим на тогдашнюю жизнь современными глазами, мы воспринимаем ее не так, как ее видели моряки XIX века.

Вы сказали, что много читали о посттравматическом синдроме. Что еще вы изучали, чтобы сыграть Никерсона?

Разумеется, я прочел историческое исследование, положенное в основу фильма. Я перечитал «Моби Дика». Я прочел все многочисленные материалы о китобойном промысле, которые нам, актерам, предоставили. Рон Ховард на это не поскупился – он хотел, чтобы мы как можно лучше поняли наших персонажей. Я узнал много удивительного. Оказывается, что порт Нантакет, где базируется судно героев фильма, был в то время чем-то вроде нынешнего Ближнего Востока, потому что там был центр добычи горючих веществ. Только тогда это была не нефть, а китовый жир. Лампы, заправленные таким жиром, освещали всю Европу. Благодаря Нантакету европейцы могли работать не только днем, но и ночью, в темное время суток. Это было очень важно. И я раньше не знал, что в Нантакете всем заправляли квакеры [одно из направлений протестантизма – прим. ред.].

У вашего героя два очень разных лица – лицо подростка и лицо зрелого человека. Вы с Томом Холландом вместе не снимались, но вы старались как-то договориться, «синхронизировать» свою игру?

Конечно, мы выглядим совершенно по-разному, и нас не пытались внешне подогнать друг к другу – если не считать того, что мне пришлось носить контактные линзы того же цвета, что глаза Тома. Мне было проще сделать это, чем ему подстроиться под меня, потому что бегать, прыгать, лазать с контактными линзами не так удобно, как сидеть за столом и рассказывать историю. Да, еще мне приклеили на лицо родинку. И мы постарались синхронизировать наши акценты – с нами обоими занимался один и тот же преподаватель-диалектолог. У жителей Нантакета весьма специфический акцент, и мы постарались его освоить. Так что, хотя мы не снимались вместе, мы встречались, обсуждали наши роли и старались, чтобы зрители поверили, что на экране один и тот же человек. Хотя не могу сказать, что мы уделяли этому очень много времени. Ведь между Томасом в юности и Томасом в зрелости – огромная пропасть. Знаете, как говорят: «Прошлое – это другая планета».

«В сердце моря» затрагивает немало самых разных тем и заставляет о многом задуматься. Какая из этих тем для вас важнее всего?

Та, которая лежит в основе внутреннего конфликта моего героя. Правду нельзя скрывать, даже если это горькая правда. Умолчание не приводит ни к чему хорошему. Я около десяти лет назад снялся в фильме Джона Бурмена «В моей стране», сюжет которой был связан с Комиссией правды и примирения, созданной в ЮАР после окончания апартеида. Там говорилось о том же самом. Недосказанность ведет к разобщению, а правда открывает путь к примирению. И когда правда выходит наружу, вновь может расцвести любовь, как это происходит между моим персонажем и героиней Мишель Фэрли. Конечно, в фильме много других тем, но эта мне ближе всего.