Рецензия на фильм «Мишень»

Москва-2020, Россия победила одну из двух своих основных проблем и стала большой транзитной дорогой с востока на запад. Люди учат китайский, жизнь упорядочена, но по-прежнему конечна. Впрочем, говорят, что где-то есть секретный полигон, побывав на котором, можно обрести вечную молодость — именно туда отправляются главные герои: министр недр (Максим Суханов), его жена и четверо попутчиков.

«Москва» — первый совместный проект Владимира Сорокина и Александра Зельдовича — был о непереносимой жесткости бытия, и город, вынесенный в название, казался метафорой этой жесткости. В «Мишени», их новой работе, показана Москва недалекого будущего, структурированная, проросшая из хаоса небоскребами, и это первая в нашем новом кино попытка построить сегодняшний день до завтрашнего. Попытка, впрочем, немного старомодная — съемки фильма закончились четыре года назад, и сейчас уже понятно, что 2020-й таким не будет, не будет опрокинутой в будущее сталинской утопии (явный сорокинский мотив) о порядке, чистоте, безлюдных улицах и хромированных поверхностях.

Футуристический прогноз в молоко, сам по себе занятный, хотя и довольно схематичный с точки зрения спецэффектов, не единственный недостаток картины, в которую автор, по обыкновению многих российских режиссеров, решил вложить все и сразу. И про политическую ситуацию рассказать, и про любовь, и про вечную мучительную мечту о бессмертии и о самой смерти. Визит на полигон, к Мишени, лишь хронологически — центральный. Его предваряет долгая вводная часть, в которой нас близко знакомят с каждым из персонажей (министр, его жена, брат жены, таможенный чиновник в исполнении Виталия Кищенко). После следует не менее долгий рассказ о последствиях поездки, которая приводит к появлению новых пар и изменениям в составе существовавших.

Ближе к концу действие ускоряется, становится сумбурнее. Режиссер, многословно проговорив все, что хотелось проговорить, как будто сбивается на крик с требованием персонального бессмертия (и несмотря на некоторую неловкость за происходящее на экране, хочется завыть ему в унисон). Но и разобравшись с тем, с кем хочется разобраться, Зельдович не ставит точку, добавляет все новых эпизодов — как будто композитор Десятников написал для фильма слишком много музыки и выкинуть ее жалко, а время простого смертного зрителя — совсем нет.