Рецензия на фильм «Мамонт»

Молодой богач, владеющий модным интернет-ресурсом (Берналь), загружается с компаньоном в частный самолет и улетает в Тайланд на переговоры. На родине остались квартира на Манхэттене, жена-хирург (Уильямс), сгорающая на работе, дочка в платочке и филиппинская няня (Несесито) – простая набожная женщина, не верящая, что мир был создан в результате Большого Взрыва. Следующие два часа параллельно тайской, где богач готов уйти в загул, и американской, где жизнь идет семейным чередом, на Филиппинах тоже развивается своя история. Здесь у няни остался дом, достроить который хронически не хватает денег, и двое несовершеннолетних ртов: младший всю дорогу хнычет, когда вернется мама, старшего заносит на панель, где нищие дети отдаются за деньги иностранцам.

Не сложно проследить, как траектория, по которой последние лет семь развивалось творчество режиссера "Мамонта", совпадает с линией его главного героя – семейного командировочного, сначала оказавшегося вдали от дома в месте, где можно вести себя свободно, но собравшего волю в кулак и вернувшегося к жене и детям. Также и Мудиссон: все нулевые этот швед методично распугивал своих поклонников все более ненормативным взглядом на человеческую душу, в "Мамонте" же решил как будто доказать, что репутация городского психа – это временно, и он еще умеет делать добрые зрительские фильмы и собирать кассу.

По сравнению с «Дырой в моем сердце» /Hal i mitt hjarta, Ett/ (2004) "Мамонт" действительно похож на возвращение блудного художника из творческого загула в мэйнстрим. Тут и дружественная зрителю интрига из модных соблазнов глобализма, входящих в ужасное противоречие с совестью: секс-туристический романчик с тайкой, до которого почти созрел молодой миллионер, недвусмысленно рифмуется с почасовой работой няни-гастарбайтерши, зарабатывающей денег на крышу для собственной семьи, пока ее сына насилуют белые мерзавцы. И дружественный актерский интерфейс Берналя с Уильямс – людей, которых любят режиссеры-авторы с более-менее приличными бюджетами. И мозаичный ребус, собранный по инструкции от Гилльермо Арриаги, когда несколько сюжетных линий, сильно разнесенных в пространстве, увенчиваются одним моментом истины.

В "Мамонте" таким моментом становится стихийно возникающее убеждение няни, богача и одного изнасилованного мальчика, что есть в этом стремительно глобализирующемся мире вещи, которые делают нас людьми, но которые поважнее доллара. Собственно, авторучка из бивня мамонта за 25 тысяч долларов, которой владелец интернет-портала собирался подписывать контракт в Тайланде, символизирует то, что от этих ценностей нас вечно отвлекает, то есть Маммону. Прекрасный вывод, даже с остроумной игрой слов, но купить его и повесить в рамочку на стену мешают следующие вещи. Во-первых, Мудиссон, каким мы его прекрасно знали, всегда предпочитал скорее наблюдать за лицами, страдающими у него в кадре, чем навешивать на них истины. Во-вторых, остановку "Гастарбайтеры в твоем доме – тоже люди" кинопоезд давно проехал, и сейчас на ней, как пятнадцать лет назад, режиссеров цветами не забрасывают.

Наконец, и это главное, сумасшедшим, вернувшимся из дома скорби в чистых брюках и с правильным выражением лица, никто никогда не верит. По одной простой причине: с шизофреником, как минимум, было веселей, а сейчас он зачем-то  притворяется, маскируя дыру в своем и нашем сердце какими-то выглаженными тряпками.